Она могла быть сейчас женой и матерью. Женой Макса.
Слез не было. Она лежала, свернувшись в беззвучный комочек горя.
— Ты не спишь? — Макс. Холодный, униженный, обиженный Макс.
Конечно, нет! — хотелось ей крикнуть. Теперь, наверное, она никогда не сможет спокойно заснуть.
Лора не пошевелилась, хотя каждой клеточкой хотела прижаться к нему, умолять любить ее, несмотря ни на что… или напротив — напасть на него с кулаками. В ней бушевали любовь, ненависть, и потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать эти чувства.
Он включил свет.
— Нам надо еще кое в чем разобраться, пока дети не проснулись.
— В чем именно? — спросила она, раздраженная его деловым подходом.
— В том, например, как мы будем вести себя в их присутствии. — Он сел на край кровати.
Лора закрыла глаза. Он прав. Им необходимо вести себя так, будто ничего не случилось. Но сможет ли она? Лора медленно села в кровати. Было три часа утра.
У Макса от усталости закрывались глаза, на щеках залегли тени, взгляд безжизненный.
Он был одет в рубашку, свитер и джинсы, и от него исходила волна холода, как будто он гулял в тумане или лежал на мокрой траве.
— Ты замерз, — сказала она с беспокойством.
Его глаза блеснули презрением.
— Какое это имеет значение?
— Я… я не хочу, чтобы ты заболел.
— Это мои проблемы.
Он говорил безразличным тоном, как будто они были чужими, но глаза выдавали его. Макс был обижен до глубины души. Он предложил ей свою любовь, а она швырнула ее ему в лицо.
Она непроизвольно протянула к нему руки.
— Макс…
Он вскочил с кровати, как будто она предлагала ему яд.
— Не играй моими чувствами! — воскликнул он. — Нельзя же думать только о себе! Черт возьми, Лора, я полагал, ты другая. Может быть, вы с Фэй одного поля ягода…
— Нет! — горячо воскликнула она. — Я только…
— Игру оставь для детей. Я не хочу, чтобы они почувствовали, будто между нами что-то произошло.
— Нет. Конечно, — согласилась она.
— Им и так трудно. Я не хотел бы, чтобы Перран переживал еще и это. Согласна?
— Да, но как это сделать?
— Попробуем притворяться. Будем смеяться. Дурачиться. Веселиться. Ради Перрана будем казаться все так же влюбленными друг в друга. Старайся играть свою роль получше. Или он опять станет таким, как прежде, а то и хуже.
Лора вздрогнула, увидев, что Макс начал стягивать с себя свитер.
— Что… — она облизнула губы, — что ты делаешь?
— Ложусь спать. Я устал. — Он расстегнул пуговицы на рубашке, забавляясь ее испугом.
Лора открыла и закрыла рот.
— Но есть ведь и другие спальни! И Перрана здесь нет. Нам не надо сейчас притворяться!
Рубашка была расстегнута, обнажилась широкая, красивая грудь. Она с вожделением смотрела на нее, пока не вспомнила, что теперь не может дотронуться до нее.
— Он удивится, если мы будем в разных кроватях, — Макс начал расстегивать ремень. Джинсы упали на пол. Лора в панике залезла под одеяло, осознавая, что вся дрожит от желания.
— Смотри не трогай меня! — вскричала она.
— После всего того, что я узнал о тебе? — он невесело рассмеялся.
— И как долго это продлится, Макс? Как долго мы должны притворяться?
— Пока Перран не заговорит.
— Но могут пройти года! — воскликнула она.
— Меня больше волнует мой племянник, чем наши несуществующие отношения, — отрезал он. — Ты больше ничего для меня не значишь. А он значит. Ребенок не должен страдать из-за ошибок своих родителей, пусть даже временных.
— Но я не могу здесь оставаться! У меня работа!
— Черт с ней, с твоей работой! Она что, важнее, чем ребенок?
— Конечно, нет!
— Поговори с Люком. Объясни ситуацию. Последний раз, когда ты звонила, он сказал, что его сестра прекрасно справляется.
— Но я могу потерять работу, — пробормотала она.
— Найдешь другую. Ты хороший кулинар. Ты же понимаешь, что мы должны помочь Перрану. Нельзя нанимать ему няню, ты сама говорила, что всякого рода изменения ему не на пользу. Не думай, что я в восторге оттого, что придется находиться здесь с тобой, хотя я люблю детей. Словом, хотим мы или нет, у нас нет выбора.
Лора молчала, испытывая ужас при одной мысли о том, что Макс будет спать с ней, ненавидя ее, изо дня в день притворяться веселым…
— Я добьюсь, чтобы он заговорил как можно скорее, — слабым голосом сказала она.
— Отлично!
Макс выключил свет, лег, повернувшись к ней спиной.
Лора долго лежала неподвижно, прислушиваясь к его тихому дыханию. Он не спал, она уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять это. Во сне его дыхание становилось более глубоким и медленным, тело расслаблялось, время от времени он постанывал как бы от удовольствия. Сейчас он лежал тихо и напряженно.
Ей очень хотелось встать и уйти из комнаты, но она заставила себя не делать этого, начала думать о том, как вынудить Перрана заговорить. Может быть, стоит посоветоваться с психологом? Но она понимала, Макс прав: ребенку прежде всего нужны стабильность, любовь, спокойная жизнь. И с Перраном надо играть.
Черт побери эти счастливые семьи! Как вынести все это? Надоело уже лежать тут, переживать и плакать. Сквозь занавески просачивался утренний свет. Надо побыстрее встать и уйти от Макса подальше, прежде чем она начнет крушить все вокруг.
Она свесила ноги с кровати и встала, не слишком стараясь делать это тихо.
Макс немедленно повернулся.
— Что случилось? Кто-то из детей плачет?
— Нет, я пойду погуляю.
Поджав губы, она подошла к комоду, нечаянно стукнулась об него и с удивлением смотрела, как покачнулся и рухнул на пол хрустальный кувшин с водой.
— Черт!
Все правильно, думала она, глядя на осколки, усыпавшие пол и ее голые ноги. Все против нее. Все разбивается.
— Не двигайся с места! — крикнул Макс. Она вздрогнула при резком звуке его голоса и обернулась. Он поднялся с кровати. Она не могла отвести глаз от его обнаженных узких бедер, тонкой талии…
— Я сама справлюсь…
— Делай, как говорят! — рявкнул он. Потом обернул вокруг бедер махровое полотенце и надел шлепанцы. — Двинешься на дюйм — порежешь ноги. — Он включил свет.
— Я уже порезала. Немного. Ничего страшного. Переживу.
— Подожди.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Не за что. Я просто не хочу, чтобы ты испортила ковер.
— Ах, извините!
Он посмотрел на нее так, будто она выругалась в церкви, и она вся вспыхнула.
— Это так непохоже на тебя, Лора, — неодобрительно заметил он.
— Просто ты меня не знаешь, — ответила она.
— Видимо, да.
Он вышел из комнаты. Лора слышала, как он спустился по лестнице. Она стояла и ждала.
Когда Макс вернулся с полиэтиленовым пакетом, бинтом, йодом, щеткой и совком, она притворилась, что рассматривает ногти.
— Как, черт возьми, ты умудрилась скинуть этот кувшин? — спросил он, прикладывая марлю к порезу. Кровь перестала течь, и он занялся осколками.
— Легко, — сердито буркнула она, глядя, как осторожно он снимает стекло с ее ног. — Я вообще неловкая.
— Только когда злишься.
Она удивленно посмотрела на его темный затылок, думая, что ослышалась. Ее взгляд смягчился. Он вынимал последние осколки у нее между пальцев, лицо было внимательным и сосредоточенным.
Она так любила его сейчас, так хотела! Легкий стон непроизвольно сорвался с ее губ.
— Черт! — выругался Макс, тут же обрезав до крови свой большой палец.
И опять непроизвольно она опустилась на колени и взяла его палец в рот. От вкуса его крови, от ощущения пальца во рту она прикрыла глаза и задрожала.
Он что-то пробормотал — это было похоже на ругательство, стон, мольбу — и поднял ее на руки. Она увидела страстное, злое желание на его лице.
— Не надо! — прошептала она, испугавшись этого ожесточенного выражения его лица.
Но он уже бросил ее на кровать, несмотря на слабое сопротивление, и начал через голову стаскивать ночную рубашку.
— Думаешь? — хрипло спросил он.
Лора только кивнула в ответ. Но когда он дотронулся до ее груди, она закрыла глаза, изогнулась навстречу ему. Ее тело снова предало ее.
— Ты уверена? — Он издевался над ней, облизывая соски и превращая их в болезненные твердые комочки. Ее бедра уже извивались под ним.
— Не надо!
Он целовал ее в шею, грудь — везде. Везде, кроме губ.
Ее глаза наполнились слезами. Она хотела его. Притворяться не было смысла — он уже нашел доказательство этому и умелыми пальцами ласкал ее тело.
— Поцелуй меня, — простонала она.
Макс страстно поцеловал ее в шелковый живот. Разозлившись при мысли, что с ней обращаются как с проституткой, Лора схватила его за волосы и подняла его голову.
— Меня! — выкрикнула она. — Меня!
Он только цинично посмотрел на нее. Она задрожала, попыталась вцепиться ногтями в его плечо, искусать, изорвать, вылить свою злость.
Она не понимала, что с ней происходит, только чувствовала непреодолимую потребность как-то излить свое горе, пусть даже сломаться от нечеловеческого напряжения.
— Нет. — Макс оторвал ее от себя, кинул ей ночную рубашку. — Одевайся. Перран скоро проснется. Я здесь не для того, чтобы удовлетворять твои сексуальные потребности, Лора, какой бы соблазнительной ты ни была.
Униженная до крайней степени, Лора дрожащими пальцами попыталась натянуть рубашку, но никак не попадала в ворот. Она услышала, как застонал Макс, почувствовала, как его руки обхватили ее груди. Она замерла, потом тихо вскрикнула. Макс целовал ее грудь, ласкал соски.
— Оставь меня, животное! — закричала она, не в силах выносить эту сладкую пытку. — Ты начал первым, ты бросил меня на кровать…
— А что ты хотела? Засунула мой палец в рот и смотрела на меня как опытная искусительница. Сама напросилась!
Наконец Лора справилась с рубашкой и яростно взглянула на него.
— Я оказывала тебе первую помощь, — сердито бросила она. Он был прав — ее чувства были как на ладони, как если бы она написала их на знамени или прокричала в мегафон.