Как показывает время, история повторяется и в наше время.
Н.И. Ульянов проводит сравнительный анализ исторических процессов развития в различных нациях. «Большевики могли не производить ни украинизации, ни белорусизации. Предоставления грузинам, армянам, узбекам и др. имело смысл по причине подлинно национального обличья этих народов. Там национальная политика могла пробудить симпатии к большевизму. Но на Украине, где национализм «высасывался из пальца», где он составлял всегда малозаметное явление – австромарксистская реформа явилась сущим подарком маньякам и фанатикам. Апеляция к русской Украине дала бы больше выгод».
Николай Иванович высказывает не только собственные рассуждения о единстве русского и украинского народа, но и приводит мнения известных европейских ученых. «Появилась в 1909 году в Праге работа знаменитого слависта профессора Нидерле «Обозрение современного славянства» и сразу переведена на русский язык, а через 2 года вышла в Париже на французском языке. В ней уделено соответствующее внимание малороссам и великороссам, у которых, по словам Нидерле, «столь много общих черт в истории, традиции, вере, языке и культуре, что с точки зрения стороннего наблюдателя это только две части одного великого русского народа».
Еще одно высококомпетентное мнение о неделимости велико- и малороссов, их общей культуре приводит Н.И. Ульянов. Этим экспертом являлся Струве Петр Бернгардович (1870–1944), политический деятель, философ, экономист, историк, публицист, академик РАН (1917, в 1928 исключен из АН СССР). «Русский», по его словам, «не есть какая-то отвлеченная «средняя» из всех трех терминов (с прибавками «велико», «мало» и «бело»), а живая культурная сила, великая развивающаяся и растущая национальная стихия, творимая нация (nation in the making, как говорят о себе американцы)». Цитируя П.Б. Струве, Н.И. Ульянов подводит итог его статьям, которые «не указали самую «интимную» тайну украинского сепаратизма, отличающую его от всех других подобных явлений – на его искусственность, выдуманность…». До прихода к власти большевиков, он только драпировался в национальную тогу, а на самом деле был авантюрой, заговором кучки маньяков».
Завершает Н.И. Ульянов свой труд об украинском сепаратизме словами: «Сейчас он держится исключительно, благодаря утопической политике большевиков и тех стран, которые видят в нем средство для расчленения России».
Удивительно, какими пророческими 50 лет назад стали слова Н.И. Ульянова.
Необходимо привести мнение о единстве трех народов еще одного мыслителя, лауреата Нобелевской премии Александра Исаевича Солженицына (1918–2008).
Фото 89. Портрет А.И. Солженицына
В июле 1990 года в «Комсомольской правде» был «Специальный выпуск. Брошюра в газете». Александр Исаевич еще до распада Советского Союза предложил свой труд «Как нам обустроить Россию. Посильные соображения». Рассуждая о том, а что есть Россия, он предвидел, что 12 советских республик выйдут из искусственного образования: «Как у нас теперь поколесилось – так все равно «Советский Социалистический» развалится, все равно! …». И далее: «И вот за вычетом этих двенадцати – только и останется то, что можно назвать Русь, как называли издавна (слово «русский» веками обнимало малороссов, великороссов и белорусов), или – Россия (название с XVIII века) или, по первому смыслу теперь Российский Союз».
Когда Президенту СССР Горбачеву доложили о статье, он отмахнулся от нее. Рассказывали, что он называл А.И. Солженицына монархистом.
Не прислушались к прогнозам мыслителя ни русские, ни украинские, ни белорусские правящие круги. Так и произошел сговор в беловежской Пуще.
А в этом труде, которому исполняется 30 лет, А.И. Солженицын пишет «Слово к украинцам и белорусам»: «Сам я – едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провёл большую часть своих фронтовых лет, и до пронзительности полюбил её печальную скудость и её кроткий народ.
К тем и другим я обращаюсь не извне, а как свой.
Да нapoд наш и разделялся на три ветви лишь по грозной беде монгольского нашествия да польской колонизации. Это всё – придуманная невдавне фальшь, что чуть не с IX века существовал особый украинский народ с особым не-русским языком. Мы все вместе истекли из драгоценного Киева, «oткyдy русская земля стала есть», по летописи Нестора, оттуда и засветило нам христианство. Одни и те же князья правили нами: Ярослав Мудрый разделял между сыновьями Киев, Новгород и всё протяжение от Чернигова до Рязани, Мурома и Белоозера; Владимир Мономах был одновременно и киевский князь и ростово-суздальский; и такое же единство в служении митрополитов. Народ Киевской Руси и создал Московское государство. В Литве и Польше белорусы и малороссы сознавали себя русскими и боролись против ополяченья и окатоличенья. Возврат этих земель в Россию был всеми тогда осознаваем как Воссоединение.
Да, больно и покорно вспомнить указы времён Александра II (1863, 1876) о запрете украинского языка в публицистике, а затем и в литературе, – но это не продержалось долго, и это было из тех умопомрачных окостенений и в управительной, и в церковной политике, которые подготовляли падение российского государственного строя.
Однако и суетно-социалистическая Рада 1917 года составилась соглашением политиков, а не была народно избрана. И когда, переступив от федерации, объявила выход Украины из России – она не опрашивала всенародного мнения.
Мне уже пришлось отвечать эмигрантским украинским националистам, которые втверживают Америке, что «коммунизм – это миф, весь мир хотят захватить не коммунисты, а русские» (и вот «русские» уже захватили Китай и Тибет, так и стоит уже 30 лет в законе американского Сената). Коммунизм – это такой миф, который и русские, и украинцы испытали на своей шее в застенках ЧК с 1918 года. Такой миф, что выгреб в Поволжьи даже семенное зерно, и отдал 29 русских губерний засухе и вымирательному голоду 1921–1922 года. И тот же самый миф предательски затолкал Украину в такой же беспощадный голод 1932–1933. И вместе перенеся от коммунистов общую кнуто-расстрельную коллективизацию, – неужели мы этими кровными страданиями не соединены?
В Австрии и в 1848 галичане ещё называли свой национальный совет – «Головна Русска Рада». Но затем в отторгнутой Галиции, при австрийской подтравке, были выращены искажённый украинский ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами, и соблазн отучить карпатороссов русской речи, и соблазн полного всеукраинского сепаратизма, который у вождей нынешней эмиграции прорывается то лубочным невежеством, что Владимир Святой «был украинец», то уже невменяемым накалом: нехай живее коммунизм, абы сгубились москали!
Ещё бы нам не разделить боль за смертные муки Украины в советское время. Но откуда этот замах: по живому отрубить Украину (и ту, где сроду старой Украины не было, как «Дикое Поле» кочевников – Новороссия, или Крым, Донбасс и чуть не до Каспийского моря). И если «самоопределение нации» – так нация и должна свою судьбу определять сама. Без всенародного голосования – этого не решить.
Сегодня отделять Украину – значит резать через миллионы семей и людей: какая перемесь населения; целые области с русским перевесом; сколько людей, затрудняющихся выбрать себе национальность из двух; сколькие – смешанного происхождения; сколько смешанных браков – да их никто «смешанными» до сих пор не считал. В толще основного населения нет и тени нетерпимости между украинцами и русскими.
Братья! Не надо этого жестокого раздела! – это помрачение коммунистических лет. Мы вместе перестрадали советское время, вместе попали в этот котлован – вместе и выберемся.
И за два века – какое множество выдающихся имён на пересечении наших двух культур. Как формулировал М.П. Драгоманов: «Неразделимо, но и не смесимо». С дружелюбием и радостью должен быть распахнут путь украинской и белорусской культуре не только на территории Украины и Белоруссии, но и Великороссии. Никакой насильственной русификации (но и никакой насильственной украинизации, как с конца 20-х годов), ничем не стеснённое развитие параллельных культур, и школьные классы на обоих языках, по выбору родителей.
Конечно, если б украинский народ действительно пожелал отделиться – никто не посмеет удерживать его силой. Но – разнообразна эта обширность, и только местное население может решать судьбу своей местности, своей области, – а каждое новообразуемое при том национальное меньшинство в этой местности – должно встретить такое же ненасилие к себе.
Всё сказанное полностью относится и к Белоруссии, кроме того, что там не распаляли безоглядного сепаратизма.
И ещё: поклониться Белоруссии и Украине мы должны за чернобыльское бедовище, учинённое карьеристами и дураками советской системы, – и исправлять его, чем сможем».
Как прискорбно, что к мнению А.И. Солженицына не прислушались руководители трех народов.
Как человеку, имевшему отношение к науке, всегда хотелось познать именно истину, правду и не только в профессиональной сфере.
В современной исторической литературе об Украине видным авторитетом явился Олесь Бузина (1969–2015), талантливый историк, писатель, публицист. Его перу принадлежат 10 книг, многочисленные статьи. Он был участником публичных выступлений и интервью.
Фото 90. Обложка книги О. Бузины «Расстрелянная правда»
О. Бузина глубоко изучил историю Украины, представил читателям материал в монографиях «Тайная история Украины – Руси», «Союз плуга и трезуба», в которых изложил и собственное представление об идентичности малороссов и великороссов. А в одном из интервью он взорвался: «Я – хохол. Я – украинец. Я – русский. У меня другой менталитет. Мы – не злодеи. Мы – избранный Богом народ. Я имею в виду всех русских, состоящих из москалей, из хохлов, из белорусов или, как их называют, бульбашей. Я не считаю эти клички оскорбительными. И даже слово «жид» не считаю оскорбительным. Важно не что ты произносишь, а как. С какой интонацией. Есть ли в твоих словах любовь? У нас три государства. Но мы один народ. Бог нас избрал хранить светоч истинной православной веры».