— Извините, позвольте узнать, как вас зовут? Она ответила, слегка опустив глаза:
— Катя.
— А меня Володя… Извините Катя, вы работаете или учитесь? — он автоматом выдавал стандартный набор фраз, используемых большинством молодых людей при знакомстве с девушками.
— Сейчас ни то, ни другое, — девушка загадочно улыбалась, медленно двигаясь в такт музыке.
— То есть, как? — не понял Володя.
— Я только школу окончила, у нас сегодня последний экзамен был.
Увидев вытянувшееся от удивления лицо Володи, Катя вновь негромко рассмеялась, видимо уже не в первый раз наблюдая за реакцией незнакомого парня, после того, как он узнавал её истинный возраст. До Володи только сейчас дошло, что все эти подружки и многие парни являются выпускниками местной школы, отмечающие её окончание.
То, что так понравившейся ему девушке всего семнадцать лет, и она ещё недавно ходила в десятый класс, не остановило лейтенанта. Он уже так «зарядился» от её глаз и талии, что приглашал и приглашал её, не обращая внимания на парней, её подруг, своих солдат… Катя хоть и смущалась, но, несомненно, была польщена, и когда Володя предложил после танцев проводить её до дома, немного помедлив, согласилась. Впрочем, долго ждать не пришлось. Уже на следующем танце Катя со своей завораживающей улыбкой вдруг заявила, что собирается уходить, и если он не передумал, то может её сейчас же и проводить.
Сумерки только начинали сгущаться — стояли самые длинные дни в году. Было тепло, лишь со стороны Иртыша иногда тянуло прохладой.
— Вы не против немного прогуляться? — девушка неожиданно предложила то, чего в данный момент Володя желал более всего.
Катя, облитая розовым отсветом невидимого за селом и лесопосадкой солнца, походила на некое неземное существо, во всяком случае в его глазах. Они молча удалялись от ДК, музыка доносилась всё глуше. Он из под тишка поглядывал на неё, она же улыбалась самой себе, будто ничего не замечая.
— Значит, вас можно поздравить с окончанием школы? — наконец решился прервать затянувшееся молчание Володя.
— Да, теперь и у нас начинается взрослая жизнь… Жутковато немножко, а, в общем, я с нетерпением ждала этого дня.
На них обращали внимание и встречные и сидящие на лавочках и завалинках, на них смотрели из окон — её здесь знали все, а его никто.
— А вы давно школу окончили? — в свою очередь спросила Катя.
— Да, уже порядочно, шесть лет назад.
— Я так и думала. Вы ведь потом в училище военном учились?
— Да, два года как окончил.
— А мне ещё предстоит… поступать, учиться, — Катя с удовольствием зажмурилась, не оставляя сомнений в том, как она этого хочет и ждёт.
— И куда собираетесь?
Володе очень хотелось перейти на «ты», тем более собеседница оказалась намного моложе его, но у него ничего не получалось — девушка каким-то чудесным образом умудрялась держать дистанцию, незримую границу, которую он не решался нарушить.
— В Алма-Ату поеду, в университет.
— А на какой факультет, если не секрет?
— На исторический.
Володя удивлённо вскинул брови:
— А вы в курсе, какие конкурсы у историков, тем более в КАЗгу?
— Конечно, но думаю я поступлю, — в чарующей улыбке Кати читалась такая уверенность, что Володя не смог сразу найти аргументы в противовес. Он лишь спросил:
— Вы, наверное, хорошо учились?
— Да, у меня балл аттестата четыре и семь, а по гуманитарным предметам все пятёрки.
— И всё-таки, как вам … — Володя хотел сказать ей, что в данном случае почти отличного аттестата мало, что здесь и ещё кое-что иметь надо… Но не сказал, решив, что у неё, видимо, есть это самое кое-что, о чём спрашивать при первом свидании было неудобно.
— Пойдёмте к Иртышу, я знаю место, с которого необыкновенно смотрится закат, — вдруг предложила Катя.
Не склонный к романтическим созерцаниям такого рода, Володя охотно согласился — сейчас он был готов идти за ней куда угодно. То оказалось место паромной переправы. Река делала здесь замысловатый изгиб, раздваивалась, обходя с двух сторон поросший мелким кустарником остров. Они вышли на усыпанной мелкой галькой пустынный берег, поднялись на дебаркадер, у которого покачивался на волнах пришвартованный паром.
— Его что, никто не сторожит? — спросил Володя, но Катя укоризненно покачала головой и указала в сторону реки и дальше, дескать, как можно спрашивать о чём-то, когда тут такое…
Зрелище действительно впечатляло: степь за Иртышом на линии горизонта пылала сплошным багровым заревом. Володя обычно реагировал в таких случаях без излишних эмоций — ну красиво и красиво, и здесь сама заря его не особо тронула… Но вид застывшей в восхищении девушки, заставил замереть и его в неком благоговении. Так они простояли несколько минут, она, с немым восторгом глядя на закат, он тоже, вроде бы в сторону медленно сползающего в кроваво-красную трясину солнца, но видящего только её… Катя это почувствовала и, повинуясь женской природе, стала вроде бы невзначай себя демонстрировать. Она непринуждённо поворачивалась к нему то боком, то спиной, волнующе перетекающей от покатых плеч к овалу облитых тёмной короткой юбкой умопомрачительных бёдер, то и дела трогала волосы, из чего можно было сделать вывод, что она недавно сделала причёску, а до того, скорее всего, носила косу, по всей видимости толстую, длинную…
Решив, что сеанс кокетства можно завершить, Катя погрозила пальчиком:
— Вы не туда смотрите… А хотите, я вам скажу, почему я ушла с танцев и вас увела?
— Скажите? — заинтересовался Володя, несколько смущённый, что его «поймали».
Она взяла его под руку и повела с дебаркадера.
— Я просто выполняла просьбу ваших солдат. Вы не обижаетесь на меня? — Катя без усилий трансформировала свою улыбку в виноватую.
— Ах, вот оно что, — Володя рассмеялся, досадуя, что всё объяснилось столь прозаично.
— А что вы подумали?
— Ну, мало ли что… Так вы значит меня немного того, провели, — Володя говорил с шутливой строгостью.
— Простите меня, я больше не буду, — она в свою очередь «сделала» покаянные глаза.
— Да что вы… мне не за что вас прощать. Наоборот, я рад, что мои обормоты дали вам такое поручение, а ещё более, что вы взялись его исполнять, — откровенно признался Володя.
— Так вы не станете их наказывать?
— Не знаю, всё будет зависеть от вас, — он попытался затеять игривый торг, но с её стороны встречных шагов не последовало, более того, она оставила его локоть — они вновь шли по селу.
— Давайте я вам расскажу о нашем селе, а вы мне о тех местах, откуда родом. Я вообще люблю общаться с людьми, которые много повидали.
— Ну, я к этой категории вряд ли отношусь, не так уж много я успел повидать: деревня, интернат, училище, стажировка, часть… вот и всё.
— А почему интернат?… Извините, у вас, наверное, семейные …
— Да нет, просто деревенька наша небольшая, школа-восьмилетка, вот и пришлось последние два года в интернате, в райцентре доучиваться. С того, наверное, в отличие от вас у меня и аттестат три с половиной, а ведь восемь классов без троек окончил. Дома бы учился, может и десять так же, и тоже в институт поступил… да видать не судьба.
Володя говорил о себе без трагического пафоса, спокойно. Да и о чём можно горевать, когда он шёл рядом с такой девушкой. Катя совсем не походила на сельскую жительницу, хотя многое говорило за то, что она выросла именно здесь на чистом степном воздухе, парном молоке и свежей пище.
— А я так вообще почти нигде не была, но наши места знаю хорошо и много чего могу вам порассказать… Хотите…? До революции наше село было казачьей станицей… Катя говорила с некой таинственностью, и в быстро надвигавшейся полутьме, казалось, вот-вот оживут сказочные персонажи. Но её рассказ не содержал ничего мистического. Володя узнал, что Захаров был местный казачий атаман, а в Гражданскую часть станицы встала за белых, а часть ушла в горы партизанить в знаменитый отряд Красных Горных Орлов.
— Мой прадед воевал в этом отряде, — с гордостью поведала Катя.
— Так вы правнучка красного партизана?
— Именно так, — с достоинством улыбалась Катя. — А сейчас у нас тут совхоз, передовое животноводческое хозяйство. Нашим мясом и молоком снабжается и Устье, и все рабочие посёлки и рудники в округе. У меня и отец и мать животноводы. А вам понравилось наше село?
Володя, услышав про родителей Кати, удивился — по её внешности и непоколебимой вере касательно поступления в университет, он бы скорее поверил, что она дочь директора совхоза, имеющего вес и связи. Однако последний вопрос тут же переключил его мысли.
— Понравилось?… Не то чтобы… — он опасался ненароком обидеть Катю, своим негативным отношением к достатку захаровцев. — Скажите, а сколько примерно у вас на селе частных машин?
— Ой, много, наверное, в каждом четвёртом-пятом дворе машина или мотоцикл. Отец тоже купить собирался, да водить учиться не хочет.
Разговор продолжался в уютной беседке в парке за Домом Культуры, откуда уже не доносилась музыка. Танцы закончились, но зато на освещённой площадке перед ним вовсю горланила и перекликалась молодёжь.
— Ого, — присвистнул Володя, — богато живёте!
— А у вас разве не так? Кстати, откуда вы родом?
— С Калининской области. Так вот там у нас личных машин, если одна на сорок дворов будет, то это хорошо, да и то только у начальства, редкий рядовой колхозник и мотоцикл имеет.
— У вас там, наверное, климат плохой… или земля?… — предположила удивлённая Катя.
— Нормальная земля и климат тоже, сыровато правда, зато засух как у вас не бывает, леса кругом, грибы, ягоды… вёдрами заготавливаем. В огородах картошка в два кулака без удобрений вырастает, капуста с бычью голову, морковь, горох — всё растёт. Животноводство говорите у вас? Да разве здесь трава для скотины, вот на наших лугах трава так трава. Вот пшеница у нас плохо родит, зато рожь, лён, … — Володя, забывшись, говорил с азартом, злостью.
— А почему же тогда живёте бедно? — всё более изумлялась Катя.