– Желаю, – благодарно склонил голову Таймир, отчего Юган вытаращился на него, как на полоумного. – Если ваша милость сочтет возможным подождать, покуда я не исполню долг. И с честью не расстанусь с прежним хозяином. Тогда я буду польщен служить настоящему рыцарю.
– И кто этот прежний? – с нажимом переспросил проникшийся грубой лестью воина барон.
– Герцог Кàртон, – чуть заметно поскучневшим голосом ответил доблестный рыцарь Бран.
– Кàртон не воин, – пренебрежительно усмехнулся барон. – Он политик и торгаш. Потому-то у него и самые лучшие из воинов служат цепными псами при обозах, – вернул он комплимент. – Впрочем, на своем месте он воистину хорош. Что ж, Бран, твои намерения честны и благородны. А я привык добиваться своего. Если я говорю, что ты мне нужен, значит я готов подождать. И не допущу, чтобы твое невольное бесчестье легло пятном на мой герб.
Они еще немного порадовали друг дружку комплиментами. А потом благородный барон сделал случайным знакомцам предложение, от которого было невозможно отказаться: он предложил им совместное путешествие в столицу. Юган, поначалу посчитал затею завести ненужное знакомство полным бредом. А теперь оценил старания приятеля: державник ловко охмурил барона и спрятался под его хваленым гербом. Так что путь до Нойцвина показался легкой прогулкой. Но въедливый полусотник испоганил разбойнику весь праздник: рано радоваться, ведь любое некстати вылетевшее слова может их подвести. А лезть к ним с разговорами будут все воины барона: любопытно же, как там, в Антании? Они ж намылились туда повоевать. Таймир запретил Югану говорить на родном языке даже наедине. Либо родной северный, либо язык хозяев, которым теперь служит отважный Снурт из арма Бешенного Свантара. Он же предложил по очереди неотрывно следить за Ялькой, способной по известной девичьей безмозглости наломать дров. Вот тут и вправду не поспоришь: Юган был готов посадить оборотенку на привязь. Но та вела себя тише воды ниже травы, и с поводком решили повременить. В конце концов, девчонка должна иметь возможность удрать в любой неблагоприятный момент.
Барон Утериг оказался не только великолепным прикрытием подосланным убийцам короля. Старый вояка превосходно разбирался в военном ремесле. И был осведомлен о состоянии дел в воинских отрядах под рукой половины баронов королевства. Он-то и объяснил Таймиру, с какой стати баронам Харанга вздумалось повоевать с Антанией: им было нечем кормить эти самые отряды. Устраивая между собой свары за земли и прочее достояние, бароны из поколения в поколение поддерживали личную воинскую силу в надлежащем состоянии. Но теперь в Харанге все более-менее решилось: границы между баронскими землями установлены и закреплены новыми законами. А избавиться от превратившегося в обузу воинского сословия не так-то просто. Да и сами бароны – что подобно Утеригу не желают сидеть на заднице и растить хлеб – рвутся поиметь новое поле для воинских утех. Нет, всем понятно: выгодней всего потрошить Сулию с ее пряностями, копями, где добывают драгоценные камни, дорогими коврами, тканями и прочим барахлом. Но, тут немедленно возникает вопрос: а не встанет ли Антания на сторону Сулии, торговлю с которой так нежно оберегает?
Следовательно – разглагольствовал барон – для начала придется показать Антании, где ее место. Да, воины-антаны отважны и умелы – признавал, как человек неглупый, Утериг. Но их, на самом-то деле, не так уж и много. К тому же, они разбросаны по всей огромной территории страны. Бароны Антании, по большей части, не имеют достаточного количества своих воинов, поскольку не воюют друг с другом. Ведь у них существует этот их нелепый обычай решать все между собой в поединках один на один – допытывался он подтверждения у Таймира. Тот охотно подтверждал. И, не скупясь, выкладывал будущему завоевателю все, что он знал о безбедной и беспечной жизни бояр. По его словам выходило, будто эти зажравшиеся, лопающиеся от богатств никчемные владетели огромных поместий не способны защитить себя даже от неубиенных разбойников. Юган скалился и добавлял от себя все, что думал о бесхребетных тварях, которые только и ждут, чтоб их выпотрошили. И на севере – беспечно выбалтывал он жадно слушающим воинам – спят и видят большой совместный поход на Антанию. Нет, лично он на межродовых посиделках не присутствовал – занят был, служа великому Харангу. Но от родичей знал, что его родной арм вовсю готовится к славному походу за добычей. И страшно беспокоится, что Харанг может их опередить.
Вот в таких куртуазных беседах – о справедливости своих притязаний и алчности чужих претензий – два новичка-лазутчика и добрались до столицы Харанга. Где их с нетерпением ожидал герцог Кàртон, не подозревая, что он вот уже неделю является их полноправным хозяином.
– Ничего себе городок, – признал Юган, когда они распрощались на одной из улиц с бароном Утеригом. – Никаких тебе заборов с оградами. Все дома напоказ. И на улицах чисто. Только почему они такие узкие? Двум повозкам ни за что не развернуться.
– Ты стал гораздо лучше говорить, – похвалил его Таймир. – Акцент все еще силен, но слова почти не коверкаешь. Слушай, ты бы прикрыл Яльку хотя бы плащом. Что-то на нее слишком сладострастно пялятся. Если украсть у нас такую собаку, можно купить домик где-нибудь на окраине Нойцвина.
Упомянутая псина неимоверным образом свернулась прямо перед Юганом в седле и дремала. Заслышав свое имя, она подняла одно ухо. Но, убедившись, что про нее не скажут ничего интересного, уронила его обратно.
– Слушай, а мы куда теперь? – спохватился отважный Снурт.
– Как куда? – притворно удивился десятник Бран. – К хозяину. Надо же дать ему отчет, как его обоз добрался до Стольнограда.
– Опять твои финты? – оскалился северянин в присущей его народу развязной манере.
– Не мои, – честно признался Бран. – Мне до такого не додуматься. Я на пару с тобой впервые в лазутчиках. Мне это ремесло тоже поперек горла.
Щенок в седле Снурта ехидно фыркнул. Тот отвесил ему оплеуху, в ответ едва уберег руку от лязгнувших зубов и выругался на грубом северном наречии. Эта возня понравилась нескольким городским стражникам, торчавшим на углу. Те обратили повышенное внимание на двух воинов, явно притащившихся издалека. Прошлись по навыкам северных варваров обращаться с благородными псами. И одобрили умение последних постоять за себя, проучив зарвавшихся северных дуболомов. В ответ Снурт лишь презрительно сплюнул, подбоченясь в седле. И гордо проследовал мимо городских огрызков, что мнят себя воинами. Таймир же внимательно разглядывал дома и вползающие промеж них переулочки – он припоминал наставления дядьки, как попасть к дому самого герцога. Впрочем, как и обещал Хранивой, перепутать это строение с другими просто невозможно: стоит на центральной площади слева от ограды королевского дворца. И также окружено кованной бронзовой оградой.
– А жирно поживает наш хозяин, – одобрил Снурт, поворотив Свара вслед за важничающим Багром в сторону четырехэтажного изукрашенного особняка. – Такому и послужить в удовольствие. Надеюсь, своих слуг он кормит, как надо?
– Сейчас узнаем, – пообещал Таймир.
Из герцогских ворот на площадь выезжал какой-то сухощавый человек средних лет в одежде довольно скромного покроя, но с лицом истинного властелина.
– Охраны полно, – озабоченно пробормотал Снурт. – К нему нас точно не пропустят.
– Будем пробиваться, – невозмутимо сообщил Бран.
– Спятил? – неуверенно предположил северянин.
– Увидишь, – сосредоточенно пообещал десятник.
Он залез рукой под кольчужный горжет и пошуровал где-то у ворота. Выудил оттуда довольно крупный медальон. И уложил горжет так, чтобы тот не прикрывал круглую штуку довольно грубой работы с тусклым дешевым, но крупным камнем в середине. Из четырех прочих поменьше, что его окружали, сохранились только два камушка. Да и то: левый нижний с отколотым краем. Бран продолжал неторопливо двигаться навстречу могущественному герцогу. И остановил коня шагов за десять до его передовых охранников. Он заставил Багра сдвинуться вбок, уступая дорогу, и замер. А дальше сделал так, как учил Хранивой: едва Картон с ним поравнялся, со всей дури долбанул себя кулаком в грудь и склонил голову. На это бряканье невольно обернулся даже сам герцог, не говоря о бдительной страже. Но лишь он один обратил внимание на медальон, торчащий между краем горжета и кулаком чересчур почтительного придурка. Герцог скользнул равнодушным взглядом по лицу воина – Таймир готов был поклясться, что его будто чем-то оцарапало – и проследовал своим путем.
– И чего ты этим добился? – поинтересовался Юган, понимая, что кривляния приятеля имеют смысл.
– Скоро узнаем, – пожал плечами тот. – Нам нужно задержаться на этой площади. А тут, как назло, ни одной торговой лавки, на которую можно поглазеть. Без дела же тут торчать опасно.
– Сделаем, – снисходительно пообещал Юган. – Ялька, давай-ка.
Собака понятливо кивнула вислыми ушами. И вдруг с визгом ринулась прочь из седла.
– Зараза! – взревел неистовый северянин, помахав якобы укушенной рукой. – Ну, я тебе!
Таймир и глазом не успел моргнуть, как Ялька сидела в какой-то украшенной резьбой глубокой нише под окном ближайшего особняка. А Юган елозил перед нишей на коленях. И старательно делал вид, будто пытается выцарапать из нее свое наглое дорогостоящее имущество. Народа на королевской площади было немного. И толпы, потешающейся над нелепым северянином, не собралось. Богато одетые зеваки остались на своих местах в отдалении, деликатно насмешничая над идиотом. Таймира это устраивало: их с Юганом лиц под шлемами они разглядеть не могли. Однако, как разбойник не изощрялся, к ним никто не подходил. Дабы прояснить сию несуразицу, Юган сделал вид, будто возвращается к коню. И громко объяснил всему Харангу, что сейчас он возьмет в руки свой верный молот. А уж тогда эта пакостная блохастая тварь…
Из-за угла, куда прежде свернул герцог, показался невысокий мужчина в темных штанах, тунике и плаще с надвинутым на голову капюшоном. Ялька – молодец девка – мигом выскочила из ниши и потрусила в его сторону. Юган, понятно, с ревом рванул за ней и настиг рядом с незнакомцем. Ялька нагло залезла тому промеж ног и затихла, добросовестно высунув язык. Незнакомец всплеснул руками, и попытался отступить, но паршивая собачонка так и вилась под его ногами. А вслед за ней вокруг попавшегося под руку бедняги закружил и северянин, пытаясь ухватить псину за шиворот.