Бегучий Листок подобрал свои краешки, точно так, как девушка подбирает подол длинного платья, и пустился бежать.
«Быстрее! Быстрее!» — думал он на бегу.
Вдруг он увидел на дороге что-то дырявое. Это был Дырявый Зуб. Он тоже бежал.
— Ты куда бежишь? — крикнул Бегучий Листок.
— За сахаром!
Бегучий Листок помчался дальше и увидел на дороге что-то белое. Он подумал, что это сахар, но это была Снежная Баба.
— Куда, Баба, бежишь?
— От дождя убегаю.
Побежал дальше Бегучий Листок, и скоро его догнал Дождь.
— А ты, Дождь, куда бежишь?
— За облаком! Без облака я пропаду! Без облака мне лить неоткуда!
Все вокруг бежали — кто за облаком, кто за сахаром. Волна за волной. Цыпочки за пяткой.
«А я-то за кем бегу?» — думал Бегучий Листок, но не мог подумать как следует — боялся, что ноги вперёд убегут. Поди потом догоняй собственные ноги.
Бегучий Листок бежал и поглядывал по сторонам.
В придорожных канавах полно было опавших листьев. Они никуда не бежали.
«В чём дело?» — подумал Бегучий Листок и сбавил скорость.
У дороги рос Подорожник.
— Почему ты не бежишь? — наивно спросил его Бегучий Листок.
— Я расту, брат, и цвету как могу, — отвечал Подорожник, — но если тебе нужно бегающее растение — обратись к Перекати-Полю. Только его не видно нигде. Убежало, брат.
К вечеру добежал Бегучий Листок до куста бузины, забрался под ветки переночевать и сразу почувствовал рядом что-то тёплое. Здесь было гнездо, в котором лежали три яйца.
Бегучий Листок забрался в гнездо, успокоился, пригрелся и крепко заснул.
— Ох, как не хочется вставать! — говорил он на следующее утро. — Ещё бы поспать часочек… Ну почему я должен всё время бежать, бежать, бежать?!
— Ничего не поделаешь, друг, — сказало Самое Старшее Яйцо. — Ты должен бежать, чтоб часы не остановились.
— Неужели остановятся?
— Конечно. Все бегут и думают, что бегут, потому что часы бегут. Ерунда. Часы — ленивы. Они не сделали бы ни шажка, ни секундочки, если б не видели, что все бегут и надо бежать. Они бы спрятались где-нибудь в тёмном уголке, засунув стрелки за пазуху. Поэтому из каждого дома кто-то бежит, убегает, чтоб показать часам пример. Вчера из нашего гнезда убежало Бегучее Яйцо. Из него никогда не вылупится птенчик, у него в желтке — бегучая мысль. А теперь и ты беги дальше, ведь ты же — Бегучий Листок.
И Бегучий Листок побежал дальше.
Вчера я случайно видел его.
Он бежал через большое поле, и он крикнул мне, сложив ладони трубочкой:
— Иди домой! Погляди, не встали ли часы. Скажи им, что мы бежим!
Я пошёл домой и сказал часам:
— Не тикайте так жалобно и не думайте снова встать. Посмотрите, как все бегут ради вас.
Бегучие Реки,
Ползучие Раки,
Плывучие Рыбы,
Шальные Собаки…
И люди, и звери, и звёзды бегут —
Секунды,
минуты,
часы
берегут.
Я видел, как после вечерней зари
По улице к морю
Бегут фонари,
А в небе бегут, догоняя часы,
Созвездие Девы и Гончие Псы.
А бывает, что поздно ночью вдруг забьётся на верёвке Бегучая Простыня. Вы только не пугайтесь, не думайте, что это привидение. Это просто — Бегучая Простыня из Бегучей Сказки.
Сказка о жадине
У меня под ногтем Жадина объявился. Сидит и грязь собирает, ну, эту, ногтевую черноту.
Я-то рыбу ловил, червей копал — под ногти земля набилась, а он её всю себе забрал. А ведь это не его земля! Эта земля принадлежит клубнике!
Мы поссорились! Я схватил пилку для ногтей и вычистил ногти.
Жадина заорал, как будто его режут:
— Ты мою собаку задавил! Я в суд подам!
Да какая у него собака? Думаете, ньюфаундленд? Микроб-терьер самый паршивый!
Через пару дней смотрю — опять Жадина под ногтем сидит, а с ним целая свора микроб-терьеров. Сидит, ногтевую черноту копит. И набрал кое-что: три пылинки каменного угля, две занозы и немного сливочного масла с того бутерброда. Слепил всё это вместе — тут у него якобы будет горный сад! Он будет грядки копать, ранний салат взращивать!
Ну, я взял пилку и ногти почистил.
Ужасно заорал Жадина:
— Ты у меня драгоценный камень украл!
Какой камень? Песчинка сахарная!
Слава богу, что у меня только один Жадина. А у Юрочки — десять! А летом, честно сказать, двадцать! Юрочка летом босиком ходит.
У него Жадины богато живут. Он их бережёт и даже, когда руки моет, кончики пальцев пластырем заклеивает. Любит, значит.
Белая сказка
Вчера выпал снег, и теперь всё белым-бело. Так бело, что ничего не видно.
Белая курица снесла белое яйцо да и потеряла его в снегу!
Белый петух спел белую песню. Она взлетела под крышу да и примёрзла там. Висит себе, как белая сосулька.
У белки белой бельчата родились белые-пребелые. Попрыгали на белые ёлки. Белка бедная ищет — не найдёт. Деревья белые — бельчат не видно.
А я сам по лесу иду, не пойму, где дерево, где белый день.
Чернила у меня в чернильнице побелели. Пишу-пишу, а не вижу, что написал. Как это вы всё читаете?
Ладно, белого хлебца пожую, белым кофейком отопьюсь, ботиночки почищу белым гуталином и на речку пойду.
Речка наша, Гауя, сами понимаете, лежит белая в белых берегах.
Я кинул спиннинг — щуку белую тащу. Распорол ей брюхо, а в ней белый утёнок (обжора белая!).
Я утёнку в хвост эту сказку воткнул — пускай летит по белу свету.
Как поймаете утёнка, грейте ему живот белою грелкой! Каждый вечер! А яйцо снесёт белое — сразу мне пишите:
Белому Кроту на берегу Гауи.
Можете, конечно, всё это нарисовать, но только белилами, без единой чёрной чёрточки!
Черная сказка
Это — чёрная сказка. Такая чёрная, что ничего не видно. Конечно, в ней что-то есть, а что именно — не видать.
А ну-ка, закройте глаза да завяжите их чёрным платком. Ну? Теперь вы понимаете, как темно в этой сказке? Даже чёрта не видно. Можно только в темноте руками размахивать да ощупывать. Темно, как в аду, правда?
Между прочим, эта сказка и происходит в аду. Нащупали этого, косматого? Думаете, это Янцис? Ничего подобного, это сам чёрт. Чёрный, как обувная щётка. Этим бы чёртом башмаки почистить. Нос у него набит пеплом. А рот? Засуньте-ка ему палец в рот! Чувствуете? Полон рот пепла.
Только не щекотать его, а то чихнёт — вся сказка рассыплется, как пепел.
Щупаем дальше. Что-то вроде ящика. Это телевизор!
Чёрт смотрит телевизор!
Ну и дела! Чёрный телевизор, в котором ни черта не видно. Чёрт, может быть, что-нибудь и видит, а может, и не видит, но смотрит упорно.
На телевизоре что-то лежит. Чувствуете — книга. Чернющая. Черти только чёрные книги и читают, а чертенята нарочно из книг буквы выгрызают, чтоб другим нечего читать было.
Чертенята вообще очень завистливы. Чёрная зависть! Слыхали?
Получит, например, какой-нибудь чёртов ребёнок на уроке двойку и давай скакать от счастья, а уж другой у него из дневника эту двойку выгрызает от зависти. Выгрызает, понимаете? Ну, выедает, выкусывает, выкушивает. И всё от зависти. Для чертей ведь двойка или кол — любимые баллы. А уж хуже пятёрки нет.
У чертей вообще всё наоборот. Молоко пьют чёрное, сахар сосут чёрный. Вода у них тоже какая-то черноватая, не поймёшь, грязная, что ли?
По утрам черти чистят чёрные зубы чёрным зубным порошком да ещё и чёрной водой полощут, чтоб ни одного белого пятнышка на зубах не было.
Один чёртов сын как-то не вымыл уши чёрной водой — вот шуму было! Чёртов учитель за ухо его схватил да и целый флакон туши в ухо!
Ладно, щупаем дальше. Кто-то сидит. Кто это здесь сидит?
Чертёнок. На чёрном ночном горшке. Осторожнее с ним, начнёт ещё кричать чёрным-пречёрным голосом. Придётся свет зажигать, глядеть, что случилось.
А света у чертей в квартирах быть не должно! Если свет вдруг проник куда-нибудь в коридор — его тут же ловят, да по лучику в снопы связывают, в чёрные газеты заворачивают. А когда черти выйдут на свет, пойманный свет выбрасывают вместе с газетами.
Один чертёнок карманный фонарик где-то раздобыл, притащил в ад. Видели бы вы, какой переполох поднялся! Созвали суд да чертёнка этого из ада вытолкали, до сих пор обратно не пускают.
Он теперь вечерами по улицам шастает, карманные фонарики у прохожих отбирает.
Трудно, конечно, ему приходится. При свете жить чертям очень тошно, так же, как и нам жить в темноте. Поэтому открывайте-ка, братцы, скорее глаза.
Жёлтая сказка
Солнце, как яичный желток, висело над землёй.
А по лучам на землю шли цыплята, и все они были, конечно, жёлтые.
Жёлтая пчела подлетела к цыплёнку, стала приглашать в свой жёлтый улей. Но цыплёнку в улей не залезть: дырочка маленькая.
«Ладно, — подумал он. — Вот жёлтые бабочки летают, полетаю с ними».
Цыплёнок подпрыгнул, но тут же вспомнил, что у него крыльев нет, полоски какие-то вместо крыльев.
«Стану курицей, — мечтал цыплёнок. — Буду летать высоко».
А солнце сияло на небе, как жёлтый блин с такими вкусными хрустящими краешками.
Пчёлы летели от одуванчика к одуванчику и возвращались в свой жёлтый улей. Он выглядел как огромная жёлтая библиотека. Рамки для сотов будто полки до потолка, и все наполнены сотами. А соты похожи на жёлтые шестиугольные телевизоры, только вместо экранов блестит жёлтый мёд.
До самого горизонта желтели луга — это цвели жёлтые ветреницы и примулы, но больше всего было одуванчиков. Все холмы сияли одуванчиками.
И казалось, что солнце только что на вершине холма лежало в одуванчиках.
Тут я и сам не удержался, взял да и повалился в одуванчики.
Опылился весь, облепился, обсыпался жёлтой пыльцой.
Подошла жёлтая корова, подумала, что я одуванчик, да и съела меня, жёлтого. Так что писать дальше нет возможности.