По более чем десяти пунктам, без единого исключения, мужское влечение оказалось сильнее. Несмотря на то что мальчики и мужчины из-за мастурбации больше подвергаются общественному порицанию (их запугивают ни много ни мало слепотой и безумием!), мужчины все равно мастурбируют чаще женщин. Также мужчины сообщают, что им сложнее обходиться без секса в течение долгого времени. Это верно даже для тех, кто — как Симеон Столпник — приняли обет целомудрия. Католические священники чаще нарушают целибат, чем монахини. В итоге Баумейстер написал в своем блоге: «Теперь официально: мужчины похотливее женщин»[242].
Тем не менее многое из того, что сказано о женском половом влечении, необходимо пересмотреть. Общество подходит к представителям обоих гендеров с точки зрения настолько разных нравственных норм, что результатам исследований, включая те, что проводил Баумейстер, нельзя доверять. Наши двойные стандарты навешивают негативные ярлыки на женщин, которые занимаются ни к чему не обязывающим сексом — их называют и «потаскуха», и «шлюха», и «гулящая», и «блудница». Так выражается крайнее неодобрение. В отличие от них, ярлыки для мужчин, занимающихся сексом со множеством женщин, например «бабник» или «кобель», часто используются с дружелюбным подмигиванием.
Для исследователей, пытающихся преодолеть общественные предрассудки, главную проблему составляет зависимость социальных научных знаний от опросов населения. Особенно применительно к такой деликатной теме, как секс: в этом случае ответы респондентов о самих себе сложно воспринимать всерьез. Никто не хочет выставлять себя извращенцем или придурком, поэтому определенные виды поведения автоматически не попадают на радар. Иногда полученные данные попросту неправдоподобны. Так, известно, что мужчины за свою жизнь сменяют больше сексуальных партнеров, чем женщины. И не просто на несколько человек больше, а многократно больше. Авторы одного американского исследования, например, назвали среднее количество партнеров у мужчин за всю жизнь равным 12,3, а у женщин — 3,3. В других странах ситуация очень похожа. Как так может быть? В пределах ограниченного населения с количественным соотношением полов один к одному такое просто невозможно. Где мужчины находят партнерш? Многие ученые ломали головы над этой загадкой, пока самые последние данные не раскрыли предполагаемый источник этой проблемы: неискренность[243].
В университете на Среднем Западе Мишель Александр и Терри Фишер подключили студентов к трубкам поддельного детектора лжи и расспросили их о половой жизни. Уверенные в том, что правда так или иначе выйдет наружу, студенты отвечали совсем иначе, чем раньше. Внезапно женщины вспомнили больше случаев мастурбации и больше половых партнеров. Так, если они сначала уступали мужчинам по этим показателям, то с детектором все изменилось. Теперь мы понимаем, почему представители разных полов говорят о разном количестве партнеров. Мужчины совсем не против рассказать об этом, в то время как женщины предпочитают не распространяться[244].
Аналогичный спор разразился в отношении исследований животных, где существовали свои отклонения, — правда, к счастью, не из-за чрезмерного доверия к опросам.
Это связано с наиболее фундаментальной разницей между полами, той, которую биологи используют для определения пола. Наш критерий — это не внешний вид организма и не форма его гениталий, а размер репродуктивных клеток, известных как гаметы. Существует два варианта гамет. Крупные гаметы известны как яйцеклетки, и организмы, производящие их, — это самки. Мелкие, подвижные гаметы называются сперматозоидами, а особи, их производящие, — это самцы. У людей яйцеклетка в 100 000 раз крупнее сперматозоида, и именно поэтому ученые называют сперму дешевой, а яйцеклетки — дорогостоящими.
К тому же период беременности у самок долгий и они вскармливают детенышей, в то время как самцы вносят меньший родительский вклад, а иногда и вовсе никакого. Вследствие такой разницы в ролях родителей правила, максимизирующие количество потомства, для разных полов различны. Для самки количество детенышей ограничено возможностями ее организма. В отличие от нее, самцу достаточно просто производить сперму. Для него существует единственное ограничение — сколько самок он сможет оплодотворить. Таким образом, самцы оказываются более плодовитыми, чем самки. Если говорить человеческим языком, мужчина, который занялся сексом со ста женщинами, может, в теории, зачать сотню детей. Женщина, которая занимается сексом со ста мужчинами, все равно родит одного ребенка за один раз, изредка больше. На протяжении жизни у нее появится ограниченное количество детей.
Эволюцией движет количество потомков: чем больше, тем лучше. Учитывая это, ученые пришли к выводу, что вышеописанные различия между полами должны привести к появлению распущенных мужчин и разборчивых женщин. Мужчины будут ненасытными и блудливыми, пытаясь оплодотворить как можно больше партнерш. Женщины будут привередливыми и сдержанными, чтобы вне всяких сомнений забеременеть от самых лучших мужчин. Эта эволюционная инструкция известна как принцип Бейтмана. Она была сформулирована в 1948 г. британским генетиком и ботаником Ангусом Бейтманом, который подтвердил ее правдивость экспериментами на плодовых мушках дрозофилах. Дрозофилы женского пола приносили одинаковое количество потомства независимо от того, сколько самцов им встречалось, в то время как самцы увеличивали это число, встречаясь с большим количеством самок. Принцип Бейтмана до сих пор остается прописной истиной в области поведенческих особенностей представителей разных полов в природе, которая преподносится как неоспоримая миллионам студентов, изучающих биологию и эволюционную психологию[245].
Эти идеи настолько общепризнаны и считаются настолько самоочевидными, что встречаются во всей литературе об эволюции человеческого поведения. Выражаясь словами ведущего американского социобиолога Эдварда Уилсона: «Самцам выгодно быть агрессивными, торопливыми, непостоянными и невзыскательными. Теоретически самкам выгоднее быть разборчивыми и занимать выжидательную позицию, чтобы выбрать самцов с наилучшими генами… Люди тоже подчиняются этому биологическому принципу»[246].
Впрочем, это различие между представителями каждого пола, участвующими в брачных играх, утратило былой лоск, особенно что касается самок. С мужским аспектом бейтмановского принципа все в порядке. Существует достаточно свидетельств, подтверждающих, что агрессивность самцов, таких как жеребцы зебры, помогает им завоевать самку. Самцы стараются напугать друг друга, добиться желаемого статуса хитростью, вытеснить соперника или захватить территорию. Иногда они убивают друг друга, но по большей части это просто вопрос победы или поражения. Естественно, здесь есть нюансы: не каждая мужская особь ведет себя таким образом, и некоторые самцы выбирают другие стратегии, но в целом самцы именно так распространяют свои гены. Пробивной подход победителей наследуют их сыновья, которые в свою очередь передадут такое поведение по наследству собственным потомкам. Мужчины не являются исключением из этого правила, которое срабатывало снова и снова из поколения в поколение с тех пор, как существует размножение половым путем.
Но женский столп бейтмановского принципа уже пошатнулся и готов рухнуть. Сама идея о том, что женщины разборчивы, невинны, верны и целомудренны, слишком хорошо вписывается в нашу культуру с ее предрассудками, например с общепринятым мнением, что женщина более приспособлена к моногамии, чем мужчина. Многие восприняли это клише как слишком очевидное, чтобы рассмотреть его критически. В результате у нас и близко нет такого количества информации о нем, как о мужском паттерне.
Все изменилось, когда орнитологи, вместо того чтобы подсчитать, сколько яиц снесли птицы, начали выяснять, кто их оплодотворил. Обнаружив, что самок птиц достаточно часто тянет на сексуальные приключения, они пришли к выводу, что моногамия — это по большей части поверхностная иллюзия. Стало принято различать генетическую и социальную моногамию, причем у птиц представлен только второй вариант. Если работы о птицах существенно ослабили принцип Бейтмана, то окончательно его подкосили безуспешные попытки Патриши Говати повторить эксперименты на дрозофилах. С использованием улучшенных методов ей не удалось получить аналогичный результат, и она утверждала, что работа Бейтмана была глубоко ошибочной. В итоге этот хваленый принцип больше не кажется таким уж убедительным[247].
И вот здесь в нашей истории снова возникают приматы. Потому что и в их случае самки отказываются вписываться в привычный паттерн.
Представьте, что я сижу в углу, читаю электронную почту, занимаюсь своими делами. Внезапно ко мне подбегает женщина. После небольшого флирта взглядами и приподнятыми бровями, она тычет мне пальцем в грудь или дает пощечину. Со мной определенно не нежничают. Завладев моим вниманием, она торопится прочь. Отойдя от меня на небольшое расстояние, останавливается и смотрит через плечо, чтобы проверить, бегу я за ней или нет.
Именно так самки капуцинов склоняют к спариванию альфа-самца. Я десятилетиями работал с колонией этих обезьян, насчитывавшей около тридцати особей. Мы всегда с восторгом наблюдали за их ухаживаниями, напоминающими игривый танец, в котором партнеры менялись привычными ролями. Они разыгрывают свои шарады целый день, тыча самца и тут же убегая, пока он не упадет замертво — или близко к тому. Во время каждого совокупления оба партнера свистят, чирикают и восторженно повизгивают. Тем не менее самцы иногда настолько не заинтересованы, что могут показаться вовсе безразличными к процессу. Или стоит взглянуть на это с другой стороны и сказать, что самки возбуждены сильнее, чем самцы, которым сложно