1
Стало очевидно, что признанием в убийстве Маккана Клаудия отчасти обязана любовью к экзотическим и экстремистским религиям. Другая причина заключалась в ее тяге к представителям преступного мира. Чтобы разгадать ее тайну: откуда Клаудия так много знает про место преступления, и чтобы побольше узнать о мотивах, которые ею двигали, я должен был собрать как можно больше информации об этих двух ее страстях.
Парсон-авеню, где жил Джим Шталь, представляла собой крайне бедную улочку с обветшалыми домами и пустыми магазинами. Этот район наверняка был одним из самых криминальных в городе.
Когда я поднялся по узкой лестнице, дверь мне открыл невысокий смуглый мужчина лет тридцати пяти с темными усами и гладко зачесанными волосами. Он провел меня в крошечную кухню, и мы сели за стол возле окна, выходившего на улицу.
Я достал диктофон, Джим нервно глянул на него и пожал плечами.
– Клаудия хочет, чтобы я с вами поговорил. Ради нее я что угодно сделаю.
Шталь рассказал, что впервые они встретились в феврале тысяча девятьсот семьдесят шестого года.
– Вы уверены? – переспросил я. – Клаудия говорила, это случилось в тысяча девятьсот семьдесят пятом…
Шталь покачал головой.
– В декабре семьдесят пятого я вышел из исправительной тюрьмы Марион. А с Клаудией познакомился два месяца спустя.
Я решил положиться на его память. Ни один заключенный не забудет тот день, когда вышел на свободу.
– Расскажите, как прошла ваша первая встреча.
– Я тогда жил на Саммит-стрит. Была пятница, очень холодно, я поехал в центр за пособием и талонами на еду. Подошел мой автобус, я сел, заплатил за проезд и огляделся. Я всегда внимательно всматриваюсь в чужие лица – в тюрьме очень быстро вырабатываешь такую привычку. В салоне было пусто, сидело всего человек пять. И тут я заметил самую красивую женщину на свете: она улыбнулась мне и поманила пальцем, предлагая занять место рядом с собой.
Шталь улыбнулся и продолжил рассказ:
– Меня так легко не купишь, я предпочитаю испытывать судьбу на прочность. Поэтому я прошел мимо и сел в хвосте автобуса. Решил, что либо она обозналась и приняла меня за знакомого, либо просто высококлассная проститутка ищет клиента.
Шталь признался, что семнадцать лет из своих тридцати четырех он провел в тюрьме по обвинению в подделке документов, грабежах и ношении оружия. Он понимал, что, будучи на условно-досрочном, должен проявлять предельную осторожность и следить за каждым своим шагом.
– Но она была такой красивой… Я решил: если повернется и посмотрит на меня еще раз – так и быть, рискну! И вот она оглядывается и улыбается. Очень соблазнительная и при этом совершенно непогрешимая на вид. Ну, вы понимаете, о чем я. Ладно, думаю, черт с тобой…
Он сел рядом, представился, и они заговорили так, будто знали друг друга целую вечность.
– Клаудия сказала, что когда садилась, то на соседнее сиденье положила сумочку. Но перед очередной остановкой вдруг взяла ее на колени. Как будто знала, что сейчас я сяду в автобус и мы встретимся. Я понял, что она экстрасенс. В тюрьме я много читал про людей с ментальными способностями и вот наконец-то встретил одну из таких. Мы поговорили про реинкарнацию, про то, что, возможно, были знакомы в предыдущей жизни. Я еще удивился, как тип вроде меня, пусть даже в прошлом, мог иметь что-то общее с таким ранимым, с таким хрупким созданием. И все же мы вели себя как давние друзья, словно встретились после долгой разлуки.
– Она не говорила, куда направляется? – спросил я.
– Сказала, что едет к бабушке занять десять баксов. Мы обменялись телефонами и адресами. Оказалось, что оба живем на Саммит-стрит, почти рядом. А потом – и это очень странно, – когда я встал, то почему-то ляпнул: «Ну ладно, до вечера. Потом еще поболтаем». Само собой вырвалось.
Позже, после визита в центр, Шталь вспомнил, что у него нет денег позвать девушку на свидание. Ему пришлось встать на перекрестке и продать свои талоны на питание, выручив пятьдесят пять долларов.
В тот же вечер он приехал к Клаудии на автобусе и с удивлением понял, что живет она в столь же стесненных условиях, как и он сам. Он познакомился с ее соседками по квартире и совершенно им не понравился.
Шталь взял такси, и они с Клаудией поехали в кампус университета штата Огайо, чтобы выпить и потанцевать. Они вышли на танцпол, и студенты, до того толкавшиеся на площадке, тут же расступились, глазея на танцующую пару: низкорослого мужчину и высокую женщину, на удивление хорошо двигающуюся в унисон. Джиму часто говорили, что внешне он похож на Сонни Боно[19], а Клаудия с ее ростом и темными длинными волосами вполне могла сойти за Шер. Студенты, видимо, приняли их за знаменитую чету, и Шталю это понравилось.
После они прошлись по кампусу, делясь сокровенными секретами. Шталь признался, что недавно вышел из тюрьмы. Он рассказал, как в возрасте семи лет сбежал из дома, побывал во многих следственных изоляторах и вообще вел совершенно преступный образ жизни.
Клаудия рассказала, что мечтала стать моделью и актрисой. Рассказала о своих проблемах с психикой: что сидит на лекарствах, которые заглушают галлюцинации и голоса в голове и делают ее нервной, но более-менее вменяемой.
Они взяли такси и поехали к нему домой. Шталь до последнего не верил, что вот-вот уложит в постель такую роскошную женщину, но стоило перейти к более решительным действиям, как его огорошили.
– Я священник. Надо было сразу тебе сказать, – заявила Клаудия.
Шталь опешил.
– Как это?!
Клаудия рассказала, что после выписки из психиатрической лечебницы она вступила в религиозное общество «Путь».
– Те женщины, с которыми я живу, тоже из Общества, и я считаюсь у них за священника.
– Как мы все-таки похожи, – изумился Шталь. – Я ведь говорил тебе, что тоже решил начать жизнь с чистого листа и завязать с преступным прошлым.
Они занялись любовью, а после Шталь призадумался. Ему хотелось чем-то помочь Клаудии. Вот только у него не было ни денег, ни работы, лишь тюремный опыт за плечами.
Он решил поддержать ее духовно. Шталю не понравилось, с каким пиететом она говорит о «Пути». Судя по описанию, Общество выглядело довольно странным – как бы Клаудия снова не угодила в религиозный культ… Шталь предложил ей сходить на одно из собраний вместе – чтобы он мог своими глазами взглянуть на участников и узнать, что там вообще происходит. После собрания, когда они остались наедине, он заявил Клаудии, что та верит лжепророкам.
– С чего ты взял?!
– Клаудия, послушай… В «Пути» сказали, что в Библии звучит истинное слово Господа, так?
Она кивнула, широко распахнув глаза и собираясь отстаивать свою веру.
– И как ты сама слышала, ваш лидер заявил, что когда Иисуса распяли, с ним казнили четверых разбойников. Четверых!
– Да, я сама удивилась. Всегда думала, их было двое, но в «Пути» говорят, что четверо.
Шталь вытащил Библию и нашел нужную страницу.
– Сама понимаешь, меня в свое время очень интересовало, что в этой книге говорится про воров… Я, когда сидел в тюрьме, зачитал ее до дыр. Вот, гляди сюда.
Клаудия прочитала вслух строчку, на которую он показывал пальцем: Евангелие от Матфея, глава двадцать седьмая, стих тридцать восемь:
– «Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую».
Затем Шталь открыл Евангелие от Марка, главу пятнадцатую, стих двадцать седьмой:
– «С Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его».
Лука в тридцать втором стихе двадцать третьей главы выразился чуточку иначе: «Вели с Ним на смерть и двух злодеев». Что до Иоанна, он описал эту сцену (18:19) следующим образом: «Там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса».
Шталь захлопнул Библию и потряс ею для пущей убедительности.
– Пророки твоего «Пути» говорят, что надо трактовать Евангелие буквально, а сами искажают слова апостолов. Так можно ли верить, что другие их проповеди про спасение и исцеление не лживы? Боюсь, ты опять угодила в лапы сектантов, и они утащат тебя прямиком в ад!
Он говорил с таким жаром и неистовством, что Клаудия испугалась и, вся в слезах, сквозь рыдания, заверила, что обязательно уйдет из «Пути».
Было видно, как нелегко Шталю вспоминать те дни. Он через силу улыбнулся.
– Следующие несколько недель мы много времени проводили вместе. Мне нравилось быть с ней. Она выглядела наивной, но при этом часто удивляла людей, предсказывая им судьбу. Еще мне нравилось, как смотрят на меня, когда она рядом. Впрочем, я знал, что долго так продолжаться не может, потому что мне нечего ей предложить. Я стал просматривать объявления о кастингах для моделей. Думал, если хотя бы подтолкну ее в нужную сторону, то и это уже хорошо – хоть чем-то помогу.
В начале марта тысяча девятьсот семьдесят шестого года, где-то через месяц после их встречи, Шталь увидел рекламу: искали девушку для съемок в телевизионном ролике. Он позвонил в «Нэшнл видео корпорэйшн» и поговорил с Филом Гэри, президентом компании. Тот изъявил желание посмотреть на Клаудию. Шталь сообщил ей о просмотре, и та с радостью согласилась поехать на пробы, которые проходили где-то на севере Колумбуса.
– Работу она получила, – тихо сказал Шталь. – А потом сошлась с тем парнем, который ее нанял.
– Вы после этого с ней не виделись?
– Я звонил как-то раз Гэри домой, чтобы поздравить ее с днем рождения. У нее вроде все было хорошо… А потом я долго про нее ничего не слышал, пока не прочитал ту статью в «Плейбое». Сразу понял, что ребята, которые вздумали повесить на нее убийство, – полные психи. Я даже написал ее адвокату, Лью Даю, что, мол, давно ее знаю и уверен, она никого не убивала, потому что и мухи не обидит.
– Вы пытались с ней встретиться или поговорить? – спросил я.
Шталь пожал плечами.
– Когда Клаудия съехалась с тем парнем, я пошел и грабанул банк во Флориде. И на момент ее ареста сидел в федеральной тюрьме. Там и статью прочитал.
Из квартиры Шталя я выходил с таким чувством, будто покидаю темную изнанку мира, которую прежде знал только по заголовкам газет и телевизионным репортажам. Не то чтобы прежде мне не доводилось общаться с преступниками и бандитами. Во время работы над предыдущими книгами я бывал и в тюрьмах, и в психиатрических лечебницах, брал интервью у полицейских и осужденных. Но теперь, после разговоров с людьми вроде Шталя, для которых преступный образ жизни воспринимался как нечто обыденное, само собой разумеющееся, как единственный способ добиться желаемого, – мне здорово становилось не по себе.
И все же его воспоминания о великой любви к редкой красавице меня тронули. Шталь искренне заботился о Клаудии и, сознавая, что она для него слишком хороша, добровольно отдал возлюбленную человеку, который мог дать ей гораздо больше. Он отдал ее Филу Гэри.
2
Фил Гэри (Шианамбло) – невысокий молодой промоутер с волосами до плеч – всегда носил железнодорожную кепку, чтобы прикрыть лысеющий затылок. За несколько месяцев до встречи с Клаудией Фил организовал компанию под названием «Ворлд вайд инкорпорейтед», призванную «объединить либерально настроенных взрослых, готовых весело проводить время в приятной компании». Он распечатал листовки и объявления, однако ничего не вышло, потому что приглянувшиеся ему пары не проявили к его предложению особого интереса. Видимо, Колумбус был не самым перспективным городом для клуба свингеров.
После этого, помимо записи рекламы для местного телевидения и организации казино у себя на дому, Гэри создал модельное агентство для кинопроб. Он искал молодых и привлекательных женщин.
Когда Клаудия пришла на пробы, ей так отчаянно хотелось получить работу актрисы или модели, что она соврала, будто в прошлом носила титул «Мисс Гавайи» и снималась на гавайском телевидении. Гэри пообещал, что если на фотографиях она выйдет так же удачно, как и в жизни, он обязательно сделает из нее киноактрису, – а пока предложил ей место секретарши (потому что прежняя собралась замуж).
Клаудия дала согласие, и тем же вечером они со Шталем отпраздновали грядущий успех.
Следующие несколько недель она готовила ролики для фитнес-клубов, автосалонов и клининговых компаний. Будучи в восторге от того, что работает на телевидении, Клаудия растрезвонила об этом всем своим друзьям. Она была уверена в грядущей славе.
В конце апреля, когда сосед Фила съехал к родителям, тот предложил Клаудии занять его половину квартиры.
Он показал свой дуплекс в таунхаусе, расположенном в центральной части города, прямо за Френч-маркет – торговым центром, выстроенным в подражание парижским улочкам. Арендная плата, правда, была слишком высока, но Гэри заверил Клаудию, что с новой работой и блестящими перспективами она вполне может себе это позволить.
– Ей очень понравился тот район, – сказал Фил Гэри. – Еще ей захотелось со мной жить. Была одна загвоздка. Она сказала, что бывший парень, Джим Шталь, ее убьет, поэтому вещи из дома она будет забирать только в моем присутствии. А то он бывший уголовник и вообще полный псих. Правда, все прошло очень спокойно. Шталь ни слова не сказал. Сидел себе тихонько на диване, только наблюдал за нами. И даже не попрощался.
После переезда Клаудии Фил реорганизовал свое модельное агентство в видео-эскорт-сервис. Два летних выпуска журнала «Гуд таймс» (местного глянцевого издания, распространявшегося по отелям, ресторанам и ночным клубам Колумбуса) за семьдесят шестой год вышли с интимной фотографией Клаудии и подписью:
Наслаждайтесь городскими прелестями в компании прекрасных девушек.
Посмотрите в записи, как пройдет ваше свидание.
Выберите самую красивую спутницу
Мы стараемся УДОВЛЕТВОРИТЬ КАЖДОГО КЛИЕНТА!!!
Клаудию заказывали по два, а то и по три раза в неделю. За ужин, длившийся три часа, клиент платил семьдесят долларов, из них сорок Фил забирал себе, а тридцать оставалось девочкам. Фил четко обозначил, что видео-эскорт-сервис подразумевает только свидание, после ресторана девушки должны ехать домой. Всякое иное решение оставалось на их совести.
Позднее, когда мы с Клаудией опять повздорили, я прямо спросил, была ли она проституткой. Клаудия все отрицала, заявив, будто «занималась сексом за деньги один-единственный раз в жизни».
Она рассказала, что один из клиентов Фила, богатый бизнесмен – между собой они прозвали его «Теннеси», – как-то раз позвал ее и одну из новеньких моделей Фила, Вики Хэнкок, танцовщицу под псевдонимом Патчес, в мотель Ноксвилла. После бурной ночи – когда Теннеси по большей части наблюдал за нею с Вики – он заплатил каждой по пятьсот долларов. Потом он еще несколько раз заказывал их компанию, и Клаудия с Вики решили не рассказывать об этом Филу, а деньги оставить себе. В конце концов они приелись клиенту, но к тому времени Клаудия с Вики стали любовницами.
Эскорт-агентство Гэри закрылось через два месяца после создания.
– Все вокруг стали считать меня сутенером, – объяснил он. – Вот я и решил, что хватит.
Особенно Фила пугали глупости, которые порой вытворяла Клаудия. Например, однажды она привела недовольного клиента, который требовал вернуть деньги, прямиком к ним домой.
– Я подумал: да ну к черту! Отправлю ее с каким-нибудь психом, а ее возьмут и прикончат. В общем, такая у нас была эскорт-служба…
После этого Фил вспомнил про свое видеооборудование и решил снимать эротические фильмы: затеял сериал «Нетрадиционные фантазии» – этакое мягкое порно с Клаудией и Вики Хэнкок в главных ролях. Каждый эпизод шоу должен был начинаться с заставки, где красивая ведущая зачитывает письмо от мнимого зрителя, признающегося в некоей сексуальной фантазии, которая затем воплощается на экране.
Клаудия утверждала, что Фил обещал сделать ее кинозвездой и после успешной продажи фильмов заплатить ей десять тысяч долларов, однако Фил это отрицал. Клаудия перечислила мне несколько эпизодов: «Верное тело», «Чужая могила», «Бейсбол», «Яблочный пирог», «Тридцать девять голых дам», но, по словам Фила, он снял только одну серию из двух частей, которая по сути своей была простым домашним видео и никогда не выходила в эфир.
Чтобы доказать неправоту Клаудии, он включил мне запись.
Видео и впрямь было такого жуткого качества, что вызывало смех.
В первой части эпизода Клаудия играла красотку, которую в гей-баре снимает бисексуалка (роль которой исполнял трансвестит в женском платье). Во второй части она соблазняла Вики и еще одну лесбиянку. В обоих эпизодах Клаудия была вусмерть пьяна и почти ничего не соображала.
Шоу и впрямь вышло забавным; я невольно рассмеялся, хоть и чувствовал за собой вину. Было очень грустно видеть Клаудию такой. Фил рассказал, что после съемок «Нетрадиционных фантазий» Клаудия сильно изменилась. Она начала принимать амфетамин и стала совсем невыносимой, а ее роман со второй партнершей все только усложнял. В конце июля Вики Хэнкок уехала из Колумбуса, а Фил, заметив, что Клаудия превратилась в настоящего параноика, предложил ей съехать.
Она обещала покончить с собой.
В приступе истерии и мучаясь галлюцинациями, в перерыве между обещаниями покончить с собой она позвала на помощь мать. Марта приехала с двумя друзьями, собрала вещи Клаудии и увезла ее в состоянии психического срыва в Апхэм-холл.
3
Заключение доктора Стинсона, датированное шестым октября тысяча девятьсот семьдесят шестого года, так описывает второй визит Клаудии в Апхэм-холл.
«Мисс Яско – высокая, стройная и соблазнительная на вид женщина с ярким макияжем и украшениями. Ее речь и движения полны драматизма, она хорошо держит зрительный контакт. Охотно общается с собеседником, однако иногда ведет себя беспокойно. Настроение приподнято, несколько тревожно; во время разговора часто теребит мелкие предметы. Мыслительный процесс и речь в пределах нормы. Рассуждает логически. Пациентка не выражает бредовых мыслей и не сообщает о галлюцинациях.
Свое состояние мисс Яско объясняет гомосексуальностью, которая наблюдается на протяжении более десяти лет. В прошлом году она долгое время жила вместе с женщиной, при этом пациентка исполняла роль «мужчины». В июле отношения были разорваны; с тех пор мисс Яско испытывает тревогу, демонстрирует неуравновешенность и склонна к суицидальным мыслям.
Она чувствует себя обязанной порвать с гомосексуальным прошлым и всю дальнейшую жизнь поддерживать исключительно гетеросексуальные связи. «Больше не хочу быть бисексуалкой. Хочу быть женщиной двадцать четыре часа в сутки».
За время пребывания в больнице мисс Яско достигла некоторого улучшения. Она прошла индивидуальную и групповую терапию, профессиональные и рекреационные методы лечения, а также участвовала в группе развития социальных навыков. Наладила хорошие отношения с персоналом и другими пациентами, однако ничем не подтвердила, что способна столь же успешно взаимодействовать с людьми за пределами клиники».
Доктор Стинсон выписал Клаудию двадцать третьего октября тысяча девятьсот семьдесят шестого года, изменив свой изначальный диагноз – истерический невроз диссоциативного типа – на шизофрению латентного типа.
По предложению другого психиатра Клаудию включили в состав реабилитационной группы для наркоманов под названием «Просвещение молодежи» в городе Патаскаль, штат Огайо. Строгий религиозный режим, по мнению ее матери и руководителей группы, помог бы Клаудии восстановить силы и завязать с приемом наркотиков. Следующие четыре месяца она прожила вдалеке от прежних друзей. В письме к матери от первого марта тысяча девятьсот семьдесят седьмого года Клаудия писала:
«Ты же знаешь, дьявол всеми силами старается вскружить тебе голову. Он обволакивает тебя ложью. В качестве орудия Сатана может избрать твоего сына или свекровь. Кого угодно, лишь бы разбить тебе сердце и причинить как можно больше боли. Но я говорю тебе: это Сатана, это он первопричина всей лжи, злости, ненависти и ревности. Проклинаю его каждым словом…»
Фил Гэри рассказывал, что волновался за Клаудию, поэтому через несколько недель принялся ее разыскивать. Он нашел номер телефона патаскальской группы и позвонил им.
– Женщина на том конце провода ответила, что Клаудии запрещено разговаривать по телефону с мужчинами. Тогда я спросил, можно ли хотя бы оставить ей сообщение. Я назвался, и в трубке вдруг повисла тишина, а потом та женщина сказала: «О, вы, наверное, тот самый человек, который, по словам Клаудии, хочет ее убить». То же самое она говорила мне про Шталя.
Я вспомнил, что она рассказывала полиции про Бобби Новатни – его Клаудия тоже подозревала в дурных намерениях.
И про меня, наверное, тоже может распускать подобные слухи…
В глазах Клаудии каждый человек, которого она привлекала внешне – вне зависимости от его пола, – норовит использовать ее и унижать. После очередного неудачного романа она искала утешения в мистицизме или фантазиях. Каждая сексуальная связь с мужчиной для Клаудии обещала закончиться смертью.
Что ж, мне предстояла непростая задача: не дать ей ни малейшего повода заподозрить меня в том, что я намерен ее убить.
Частые поездки в Колумбус начали меня утомлять: за последние два года я побывал там в общей сложности девяносто пять раз, часто останавливаясь в мотеле на одну-две ночи, чтобы успеть поговорить с несколькими собеседниками зараз. Я находился на грани нервного срыва и понимал, что продолжать работу глупо, но ничего не мог с собой поделать: я должен был наконец выяснить, что случилось на самом деле.
Я обязан был разгадать эту чертову головоломку!