И я больше не звонила Оливеру. В тот день, до определенного момента, я вела себя как обычно. Элис была очень тихой. Мы с Хавьером провели утро вместе, в прощальной близости. Я расплакалась при мысли, что больше не увижу его. Его глаза потемнели от печали.
Мы с Элис отправились в аэропорт и провели два неловких часа в зале вылета. Я покручивала всё в голове. Что ей известно? И как она узнала об этом здесь? А может, она знала всегда? Стоит ли Оливер того? Чего я на самом деле хочу? И, о да, изменится ли выражение лица Кона, когда ему сообщат? Когда посадка была объявлена, я уже знала, что впереди меня ждет жизнь, полная неудовлетворенности, разочарования и скуки.
В аэропорту поднялась чудовищная суматоха, когда я заявила о своем нежелании садиться в самолет. Чтобы найти и отдать мне багаж, пришлось выгрузить все сумки, и рейс был отложен. Я обняла Элис и извинилась. Не стала говорить за что, но сделала это искренне. Она могла сама догадаться, что к чему.
Хавьер как раз собирался уезжать, когда я вернулась в школу. Он просиял от уха до уха.
– Ma fille (девочка моя), – только и сказал он.
Всё сложилось наилучшим для меня образом. Наша жизнь будет в корне отличаться от той, которую, как мне казалось, я хотела для себя раньше. Мы с Хавьером собираемся открыть маленькое речное бистро. Он в основном займется стряпней, а я – интерьером и, возможно, кабаре, в зависимости от клиентуры. Мы надеемся заработать достаточно денег летом, чтобы комфортно жить на небольшой вилле в течение коротких зимних месяцев. Дети были обижены и в ярости, но, думаю, скоро простят меня. Кейт со своим парнем приедут в гости на следующие выходные, они увидят, как я счастлива, и поймут. В финансовом отношении Кон оказался просто милашкой. Кейт говорит, что он, кажется, почувствовал облегчение оттого, можно ходить по дому в халате.
Как это ужасно – то, что Оливер сделал с Элис. Мне казалось, я знаю его. Оказывается, я звонила ему в ту самую ночь, когда он ее избивал. Просто шок.
Знаю, что была несправедлива к Элис. Жизнь вообще была несправедлива к ней. Но в основном к Элис был несправедлив Оливер. До сих пор немногие знавшие о нашем романе держали рот на замке, но через месяц судебный процесс, и тогда копание в грязном белье начнется всерьез. Теперь у меня новая жизнь, и менее всего мне нужно, чтобы подробности моего с Оливером прошлого поставили под угрозу мое будущее с Хавьером.
Я смогла бы разбогатеть, если бы продала эту историю, но я этого не сделаю. Из уважения к бедной Элис.
22. Вероник
В конце октября прошлого года в Cuisine de Campagne приехали две дамы из Ирландии, лет под пятьдесят. Я сразу обратила на них внимание, потому что они не были похожи на подруг. Одна из них – шумная, использовала слишком много косметики и сразу же задалась целью соблазнить единственного в группе одинокого мужчину. Другая – тихая, начитанная и менее общительная. Мне было жаль ее, так как вскоре стало очевидно, что подруга решила бросить ее на время отпуска. Я познакомилась с Элис и несколько раз приглашала ее провести с нами вечер. И мы с Пьером в конце концов стали обсуждать с ней вещи, о которых обычно за столом говорить не принято: политику, религию, расовые проблемы и так далее. Ее подруга Мойя забронировала номер онлайн, так что фамилию Элис я узнала только в вечер перед отъездом, когда та подписывала гостевую книгу.
– Райан? – спросила я. – Я уже однажды встречала это имя. Это был парень из Ирландии, работавший здесь летом 1973 года. Его тоже звали Райан, Оливер Райан.
– Но точно так и зовут моего мужа!
Мы посмеялись над этим совпадением. Но когда она показала мне несколько фото, я сразу поняла, что она жена того самого Оливера. Мужчина на фото был старше, но всё еще красив, и это был, без сомнения, он. Мы проговорили бо́льшую часть вечера. Я была рада услышать, что он стал успешным писателем. Я вспомнила, что Майкл, кажется, упоминал об этом в переписке. Элис была потрясена, когда я рассказала о трагических событиях того сезона – пожаре и смерти моих сына и отца. Она знала, что Оливер бывал летом за границей, она и влюбилась в него во время поездки на греческие острова – но, похоже, он ничего не рассказывал ей о лете семьдесят третьего года, кроме того, что работал на винограднике. Мне это показалось странным. Потому что, как бы он ни был травмирован, все-таки удивительно, что за все эти годы он ни разу не упомянул о пожаре и гибели людей. События того лета забыть нелегко, тем более Оливеру. Я не стала рассказывать Элис о его привязанности к папе и Жан-Люку, понимая, что, раз Оливер не говорил об этом почти сорок лет, значит, по какой-то причине похоронил это в памяти. Я пыталась не сболтнуть лишнего и не упоминала Лору иначе, как просто одну из девушек из ирландской команды, хотя, Элис что-то о ней слышала. Элис с Оливером отпраздновали свадьбу в ресторане Майкла, хотя, кажется, Майкл с Оливером больше не дружили. Еще она рассказала, что сестра Майкла трагически погибла молодой. Бедная Лора.
– Оливер оказал мне неоценимую помощь после пожара.
– О, приятно слышать! В смысле, что он был так полезен, – с гордостью сказала Элис.
– Да, конечно. Он был очень расстроен из-за папы и Жан-Люка, но он предложил расчистить от завалов библиотеку, где они с папой работали. Мне сказали, что за неделю он проделал работу десятерых. Должно быть, он был так безутешен еще и потому, что все его труды переписчика папиных рассказов пошли прахом. Он так усердно работал над ними.
– Ваш отец писал рассказы? – спросила Алиса.
– Да, и я немного удивлена, что он никогда не рассказывал об этом. Мой отец попросил Оливера помочь ему записывать истории, которые он сочинял для Жан-Люка.
– Детские сказки? Что ж, возможно, именно там он черпал свое вдохновение. Оливер тоже пишет книги для детей. Как мило, что именно ваш отец, должно быть, подал ему эту идею. А о чем были эти сказки? – спросила она.
– Я очень плохо помню, всё это было так давно, но главным персонажем был принц Феликс, и еще там был верный слуга по имени Бука, злая ведьма и летающий стул.
Элис нахмурилась и прижала руку к груди.
– Принц Блестяшка, – сказала она, – и Смешнорож.
Я не поняла.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила я.
– Расскажите мне еще об этих историях, – попросила она каким-то хриплым и надтреснутым голосом.
Я упомянула еще пару сюжетов, хотя и не смогла вспомнить подробности досконально.
Элис выглядела потрясенной. Мне было непонятно, чем я могла ее так обидеть.
– Вы уверены, что рассказы написал ваш отец, а не Оливер?
Настала моя очередь обидеться.
– Что за нелепый вопрос! Мой отец начал писать эти рассказы, когда его выпустили из тюрьмы после Освобождения, задолго до того, как мы встретились с Оливером!
Элис вскочила со стула и принялась расхаживать по комнате. К моему удивлению, она начала рассказывать истории, которых я не слышала уже много десятилетий.
– Там есть молодой принц, живущий в стране солнечного света и радости. Из мрака приходит злая королева во главе армии, чтобы вторгнуться в его земли и захватить их. Она изгоняет солнце и приказывает подданным жить во тьме или умереть. Слуга принца изобретает волшебное кресло, которое может летать к звездам, и каждое утро принц Блестяшка и его слуга Смешнорож летят далеко за луну, чтобы найти солнечный свет. Они собирают солнечный свет в свои плащи, тайком привозят его обратно в свое королевство и делятся им с народом.
Теперь уже и я была изумлена.
– Как… откуда вы это знаете? – спросила я.
– Это из книги Оливера. А я рисовала для нее иллюстрации! – сказала она. – Я иллюстрировала эти истории! – И она разразилась рыданиями.
Мой шок сменился гневом, и я внезапно почувствовала необходимость защитить своего давно умершего отца от ее подозрений.
– Папе нравилось сочинять, – объясняла я настойчиво. – Он читал мне эти сказки в детстве перед сном. Когда я выросла, он стал писать меньше. Но когда появился Жан-Люк, папа снова начал писать с удвоенной силой и продолжал до самой смерти, несмотря на физические страдания, которые это ему причиняло.
– Где он их записывал? У вас есть оригиналы? – Элис требовала ответа.
– Они были на отдельных листах бумаги и разбросаны по всему дому. Папа нанял Оливера в первую очередь для того, чтобы тот переписал их, чтобы собрать потом в несколько томов.
– Почему он попросил Оливера? Именно Оливера?
– Не знаю. Оливер ему нравился. Папа относился к нему как к сыну. Мой отец не любил печатать. И хотел, чтобы рассказы были написаны чернилами.
К моему ужасу, Элис начала пересказывать мне другие сюжеты папиных сказок. Имена персонажей и места были другими – папина ведьма стала злой королевой, например, – но истории, несомненно, были теми же самыми.
Я думаю, что правда может причинить больше боли, чем ложь. Некоторых тайн лучше просто не знать. Но факты таковы: Оливер украл папины сказки. У меня не было ни одного способа доказать это. Эти истории существовали исключительно в машинописных версиях Оливера. Люди, помнившие оригинальные тексты, давно мертвы. Оливер публиковал эти книги под псевдонимом Винсент Дакс. Как это хитро придумано! Поскольку у меня нет детей, я никогда не покупала ни одной из его книг. Девочки Пьера не любили читать. Поискав в интернете, я осознала масштабы развернутой вокруг принца Феликса (или принца Блестяшки в версии Оливера) коммерции. Фильмы, мюзиклы, сувениры. Оливер заработал миллионы на моем покойном отце, предав его память.
Эти разоблачения, безусловно, расстроили его жену. Мы проговорили всю ночь почти до рассвета. Похоже, именно папины сказки когда-то привлекли ее к Оливеру. Издавал он их очень расчетливо, выпуская по одной-две в год, чтобы хватило надолго, но, кажется, они у него кончились, потому что он ничего не опубликовал за последние пять лет. Мы подсчитали, что он потратил почти двадцать пять лет на перевод и издание под своим именем работ моего отца. Элис утверждала, что в настоящее время он работает над книгой, но она ему дается нелегко. Она должна стать его первым романом для взрослых, но он говорит, что у него творческий кризис.