‒ Как хорошо ты его знал? ‒ спрашиваю я.
Пожимает плечами.
‒ Не очень хорошо. Он всегда был таинственным котом. Ты редко видишь его лично, в основном разговариваешь с ним по телефону или получаешь от него электронные письма. Знал ли я его лично? Нет. Я встречался с ним возможно раза три, и эти встречи длились максимум двадцать минут. Он был... крутой и надменный. ‒ Он остановился, вдохнул и продолжил. ‒ Таким образом, я оказался в продажном бизнесе и сел за это в тюрьму.
‒ И ты обвиняешь в этом Калеба.
Он качает головой.
‒ И да, и нет. Я понимал, что то, чем я занимаюсь ‒ неправильно, но к тому моменту, как это произошло, я зарабатывал так много денег, что не мог заставить себя завязать с этим. Когда ты получаешь чистой прибыли по несколько миллионов, трудно остановиться. Так что, если в этом смысле, то я не виню Калеба. Не могу. Это все я. Но я виню его за то, что он подставил меня, позволил мне и еще двенадцати парням отправиться в тюрьму, свалив всю свою вину на нас. Но опять же, мы были глупцами, которые сами позволили, чтобы нас подставили, так что некого винить в этом, кроме нас самих, в конце концов, верно?
‒ Я понимаю твою точку зрения. Я даже скажу: это очень зрелый взгляд на подобное.
Сдавленный смешок.
‒ У меня было пять лет, чтобы обдумать все это. Сначала да, естественно я обвинял во всем только Калеба. Я часами думал о том, как наказать его, когда освобожусь. Но со временем я задумался глубже и пришел совершенно к выводам, которыми только что поделился с тобой. Да, он виновен, я считаю его ответственным за мое заключение под стражу. Но настоящая вина на моих плечах. За грязные делишки и за то, что я полный идиот. Не пойми меня неправильно, я все еще зол на него, и моя ярость была еще сильнее, когда я освободился. Я сразу отправился на его поиски, желая отплатить ему той же монетой.
‒ Как ты его нашел?
‒ Это было нелегко. Его данных не было в телефонной книге. Как и данных о всех его законных фирмах. Кроме того, я не мог посвятить все время его поискам. Мне нужно было начинать все сначала. Знаешь, когда я работал на него, я вывел свои деньги на разные счета, без возможности их отследить. Поэтому, когда я освободился, у меня был стартовый капитал. Начал снова. С истоков. Удостоверился, что все данные обо мне похоронены настолько глубоко, насколько это возможно. Не светился, скупал акции компаний через фиктивные предприятия и перепродавал их раз за разом, наращивая прибыль. И все это время я параллельно продолжал поиски Калеба. В конце концов, я уловил слухи, в основном о некоем эскорт-сервисе для очень обеспеченных. На самом деле это не было эскортом в прямом понимании этого слова, я так понял, было что-то типа программы по подбору пары. Ничего противозаконного, все на поверхности. Вы не покупаете пару, вы платите за услугу. И эта услуга может быть свиданием на мероприятии, долгосрочными отношениями или даже потенциальным партнером по браку. Это дико, чрезвычайно дорого, супер секретно и эксклюзивно. «Первое правило Бойцовского клуба ‒ никогда не говори о бойцовском клубе». ‒ Он смотрит на меня. ‒ И это еще одна аналогия с фильмом, которая прошла не замеченной тобой. Разницы нет. Подтекст услуги в том, что можно купить девушек для любых целей и намерений. Не напрямую, и они не для секса. Ты не можешь позволить себе секс во время оформленного контракта, такого рода правило. И эти правила хорошо скрывают, трудно было узнать о многих вещах, потому что никто не говорит о них. ‒ Он задумчиво смотрит на меня. ‒ И когда я приблизился к самой Сути, к настоящему Кольцу Индиго, я услышал о еще одной стороне этого бизнеса, еще более эксклюзивном сервисе, который был еще более секретным. Ты.
‒ Кольцо Индиго?
‒ Да, его зовут Кольцо Индиго, с заглавной буквы оба слова. Вряд ли он сам так его назвал, но так его называют в известных кругах, среди которых я мог поговорить о нем. Я разыскал парня, который женился на одной из девушек Калеба. Он сорокапятилетний мультимиллионер, я не знаю, как он разбогател. Он был неловким, одиноким и тяжелым человеком, работал двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Его жене двадцать девять лет, красивая, темпераментная, умная, просто сногсшибательная. Но, по всей видимости, она бывшая наркоманка и проститутка: она сама мне сказала. Она каким-то образом оказалась в программе Калеба, освободилась от зависимости, прошла через весь курс. Я не знаю, где она познакомилась с ним, и она уклончиво рассказывала о том, что подразумевала под словом «программа», она так и не ответила мне искренне. ‒ Он пожал плечами. ‒ Мне кажется, она была благодарна Калебу и действительно любила Брайана, своего мужа. Он помог ей получить какое-никакое, но высшее образование. Понятно, что она достаточно умна, но те условия, в которых она выросла, помешали ей преследовать какие-либо академические интересы. Как только она закончила секретную программу Калеба и слезла с наркотиков, она смогла получить Дженерал Эдьюкэйшн Девелопмент и изучать то, что ее интересовало. А ее Брайан ‒ компьютерный гений, который разработал программное обеспечение или что-то там еще. Он отправил ее учиться, и она получила-таки свой диплом. Не помню, по какой специальности, то ли по политике, то ли по социальной работе или экономике. Что-то в этой сфере. На самом деле, это круто. Я имею в виду, это два человека из совершенно разных кругов общества. Он родом из зажиточной семьи среднего класса из пригорода Коннектикута, а она латино-американка из Квинса, всю свою юность потратившая на наркотики и грязные делишки. Но они встретились через Калеба, и по-настоящему влюбились друг в друга. Это странно.
Мне вспомнилась Рейчел.
‒ Я знаю одну из девушек, участвующих в программе в данный момент. Когда я в первый раз сбежала от Калеба, я скрывалась в ее номере. Девушки, участвующие в программе, живут в небоскребе, каждая в своей квартире. Они все похожи на эту латинос, которая вышла за обеспеченного компьютерщика. Наркоманки и проститутки, катящиеся под гору. Калеб находит их и проводит через свою программу. В основном, это отказ от наркотиков, образование, обучение манерам, допустимым в обществе, как быть экскортницей, партнером, невестой.
‒ Значит, они на самом деле не проститутки?
Я качаю головой.
‒ Если верить Рейчел, ‒ нет. Если они занимаются сексом, ‒ то это их собственное решение. Конечно, от них ждут подобного, если они хотят продвинуться к рангу «невесты» или «спутницы», но это не является частью контракта. Клиентам запрещено предлагать это девушкам, как и любые материальные взаимоотношения. Клиент перечисляет деньги на счет «Индиго Сервисис», а уже компания платит девушкам.
‒ Значит, они своего рода подрядчики.
‒ Полагаю, да. ‒ Тут все так запутанно, столько уровней, что сложно объяснить словами.
‒ Что ты не договариваешь? ‒ спрашивает он.
Пожимаю плечами. Пытаюсь дышать.
‒ Девочки. По поводу секса. Это не все. Калеб... он как бы тренирует их. В сексуальном плане. Я знаю, как они становятся Спутницами и Невестами... они знают, как угождать. Как быть асами в сексе, чтобы мужчинам нравилось.
Логан часто моргает.
‒ Боже. Под «тренирует» ты имеешь в виду, что он всех их трахает, называя это «обучением»?
‒ Есть и настоящие уроки. Еженедельный отчет, оценивание. Методики.
‒ Значит, клиентам не разрешается трахать девушек, потому что они принадлежат Калебу. ‒ Хоть это и сформулировано, как вопрос, но звучит с утвердительной горечью.
‒ Однажды я спряталась во время такого «урока» под кроватью Рейчел, ‒ шепчу я.
‒ Имеешь в виду... ты оказалась там случайно? Подслушивала, пока Калеб занимался сексом с другой девушкой? – спрашивает Логан.
Я киваю.
‒ Правильно. ‒ Я тяжело сглатываю. ‒ Потом однажды, когда я навещала Рейчел, поскольку мы были своего рода подругами, и мне был нужен кто-то, кроме Калеба, с кем можно поговорить. Он появился у нее и поймал меня за подглядыванием. Подслушиванием. Поэтому он... заставил меня смотреть, пока он... кончал. С Рейчел.
‒ Изабель. Боже. ‒ Логан потирает лицо обеими ладонями. ‒ Все так сложно и запутано.
‒ Позже я призналась ему, что меня смущала разница в том, как он обращался с Рейчел, и как со мной. Он многое делал в отношении нее и с ней, чего никогда не делал со мной. И я не... не говорила, что хотела бы испытать все это, просто, что меня это сбивало с толку. Он говорил ей, и делал с ней в сексуальном плане то, что... ‒ Я замолкаю на полуслове и начинаю заново. ‒ Поэтому в следующий раз, когда мы с ним увиделись, он сделал то... о чем я тебе только что рассказала. Что было именно тем, что я слышала и видела в его отношениях с Рейчел.
Я не могу обличить в слова свое замешательство. Злость. Тот факт, что части меня понравилось то, что со мной делали. Именно эта часть меня страстно желает тех минут слабости, подчинения, власти, доминирования, порабощения. Я ненавижу эту часть себя, и не могу сказать правду.
Но Логан, ох... он видит. Его глаза, кристально ясные и голубые, всматриваются в меня, словно скальпель разрезает салфетку. Раскрывая меня и обнажая мои секреты для его понимания.
‒ Изабель, ‒ его голос пропитан нежностью. Пониманием. ‒ Нет ничего такого, чтобы ты ни сказала, ни сделала, и никакая правда не изменят того, что я чувствую к тебе. Понимаешь?
Я не могу двигаться, дышать или что-то чувствовать, а тем более говорить. Пытаюсь кивнуть, пытаюсь показать ему свое одобрение. Но получается только лишь всхлипнуть и качнуть головой. Я зажмуриваю глаза, опускаю голову, обхватываю себя руками вокруг талии.
‒ Ты наблюдала, и тебе было интересно, ‒ его голос отдается шепотом в ухе. ‒ Ты видела, чем он занимался с другой девушкой, и тебе было интересно.
Я киваю. Я должна сказать ему правду, пусть и постыдную, отвратительную, унизительную.