Ты прижимаешь мою спину к прохладному оконному стеклу. Твои большие и сильные руки крепко держат меня сзади, заставляя меня открыться тебе.
Я кусаю твое плечо, когда ты входишь в меня, чувствую твою кровь и ощущаю тебя внутри себя.
Как Мадам Х я была твоей собственностью.
Как Изабель ты просто оттрахал меня.
Толчок, еще один. Я рыдаю, а ты врезаешься в меня. Моя кожа со скрипом скользит по стеклу. Это агония, чистый экстаз. Ты двигаешься как машина, твои бедра двигаются с силой поршневой системы.
Но...
Теперь я чувствую пустоту внутри себя. Может она и всегда была во мне, но сейчас я чувствую ее особенно остро. Так, будто ты пытаешься ее заполнить и не можешь.
Я знаю все твои клише. Я знаю все твои желания.
Ты не можешь трахать меня лицом к лицу очень долго. Я жду, и скоро ты опускаешь меня на пол, поворачиваешь к себе спиной и прижимаешь меня к стеклу. Не руками, нет, ты расплющиваешь по холодному стеклу мою грудь, живот, щеку. Нагая, я распластана на окне, чтобы весь мир видел меня.
Я разоблачена.
Ты входишь в меня сзади. Одна рука сжимает мое бедро, насаживая на свои толчки еще сильнее, другая сгребла в охапку мои волосы и натянула до упора.
И ты трахаешь меня, раз за разом, просто трахаешь.
И я не получаю удовольствия от этого. Впервые, насколько я помню, ты пожалел своего внимания для меня. Ты вколачиваешься в меня с долей безумия, снова, еще, и снова, бедра с громким звуком бьются о мои ягодицы. И я слышу это отчетливо. Шлеп-шлеп-шлеп, когда твое тело встречается с моим. Я смотрю через стекло и в окне, в здании на другой стороне улицы я вижу лица, наблюдающие за мной.
Ты кончаешь, и я чувствую, как горячий поток твоего семени наполняет меня, выливаясь наружу.
Ты пометил меня, но есть один секрет, который знаю только я. Твоя печать не остается на моей коже, твое клеймо не оставит следа в моей душе.
В последние минуты я ощущаю, как дрогнула земля и пало твое заклятье.
Ты отошел от меня. Я развернулась и оперлась плечами и спиной к окну, глядя на тебя.
Больно внутри.
Мне нечего больше сказать.
Я возвращаю свой взгляд в окно, к своему миру за стеклом. Через некоторое время тишина становится абсолютной. Пусто... Я знаю, значит, ты ушел.
Моя сигара, оставшаяся в пепельнице, еще тлеет. Я зажимаю ее зубами, наливаю себе порцию виски, выпускаю клубы дыма в лучи солнечного света. Глотками осушаю стакан со скотчем, пытаясь залить крики ненависти к себе, вспыхивающие в моей душе.
Я курю, пью виски и слушаю звук льющейся воды в душе.
Я остаюсь голой, потому что одежда не укроет мой позор.
А ты уже одет, твои влажные и вымытые волосы зачесаны назад. На тебе светло-коричневый костюм и светло-голубая рубашка, галстука нет, и я вижу полоску кожи в вырезе. Ты хмуро смотришь на меня, играя желваками и потирая переносицу.
Я хочу многое тебе сказать. Сказать, как ненавижу тебя. Рассказать, как опустошена. Что все по-другому, все изменилось. Я изменилась. Что если я наркоманка, а ты мой наркотик ‒ ничего не изменишь, все кончено.
Я ничего не сказала, потому что нет таких слов, которые бы описали хаос в моей душе.
Никто из нас не произносит ни слова. И ты уходишь. Двери лифта закрываются и постепенно сужают полоску, позволяющую видеть тебя. До тех пор пока я не вижу больше ничего, только двери.
И я опять одна.
Кричу, кричу так громко, что крики эхом отражаются от стекла, повторяя особенно надрывные ноты. Я срываю голос, и только потом начинаю плакать.
Ты в очередной раз использовал меня. Я чувствую осознание этого фрагментами грязи на своей коже.
Никогда больше.
Это впредь никогда не повторится.
Перестаю плакать и принимаю душ, смывая со своей кожи тебя.
Одеваю длинное платье и заворачиваюсь в одеяло. Час за часом убиваю время за книгой, не прекращая тонуть в ненависти и отвращении к себе. И когда заканчивается день, я падаю на диван и засыпаю. Не хочу находиться в твоей постели, даже просто спать.
ГЛАВА 11
Дождь бьет меня осколками, острыми как ледяные ножи. Я дрожу, но не от холода − я истекаю кровью. Я чувствую ее привкус во рту, чувствую теплые и липкие струи крови, бегущие по моей голове, стекающие по бедрам и щекам, каплями падающие с подбородка. Тьма. Все во тьме, и только бледный прямоугольник света, пробивающегося через оконное стекло, отсвечивает пятном, освещая часть улицы и тротуара, как светящийся бордюр между ними.
Я слышу звук сирены. Он похож на трели доисторических птиц, которые эхом отражаются от стен зданий.
Я просто хочу тепла.
Я не хочу боли.
Мой желудок сжимается, и я слышу звуки. Стоны. Крики.
Мое горло болит, и я понимаю. Эти крики и стоны издаю я.
Я совсем одна.
Я не могу поднять голову.
Я вижу впереди пятно света и мечтаю дотянуться до него. Мне хочется заползти в него, погреться в его тепле. Ведь там гораздо теплее, чем здесь, под злым проливным дождем, который пронизывает до костей, замораживает до самого мозга.
Почему я здесь? Я не помню.
У меня есть идея для сценария фильма ужасов или страшного сна. Осколки битого стекла, покореженный металл. Бритвы, полосующие мою кожу на голове, обнажающие кости черепа. Молотки, бьющие по всему телу. Состояние невесомости. Тьма.
Кровь.
Очень много крови.
Лицо возникает передо мной. Это Ангел?
Нет. Темный. С глазами, похожими на осколки ночи, в них слишком много грешных снов, что говорит о нем как об обитателе ночных кошмаров.
Он − инкуб.
И мне кажется, что я вижу, как расправляются его крылья по бокам мокрого, атлетически сложенного тела, они похожи на спиральные хвосты кнута, на пернатых змей. Я моргаю, нет − это всего лишь человек.
Я моргаю. И я знаю чье это лицо.
Я кричу, а может просто пытаюсь кричать. Он поднимает меня, и я вижу кровь на его руках, когда тот проводит по моим волосам, убирая их с моих глаз.
Мир покачнулся и начал темнеть, и черная дыра уже засасывает меня в свою воронку, где на самом дне я вижу языки пламени. Я хочу быть там, среди огня, там, где тепло. Я хочу быть в этом пламени. Хочу прямо в центр огненной стихии.
Я напрягаю мышцы, но железные обручи крепко держат меня. Я почти уже достигла пламени. Я всматриваюсь в языки огня и вижу руку, почти черную в обгоревшем рукаве рубашки, скрученные лохмотья ткани. Возможно, мне все это кажется. Наверное, мне просто причудилось это пламя.
Я не знаю. Знаю, что мне очень холодно.
Ужасно холодно.
Я знаю, жизнь − это боль.
Я знаю, что стальные обручи, удерживающие меня, они теплые. И я чувствую на своем лице дыхание с запахом виски.
Я смотрю вверх и взгляд пронзает меня.
− Тссссс. Все будет хорошо. Я помогу тебе. − Голос с текстурой затемненной комнаты, Ровный, бархатный, сильный, глубокий.
Я падаю. Борюсь с гравитацией, понимая: это путь во Тьму, а Там во Тьме скрывается Мрак. Я не очень понимаю, что означают мои мысли, но я должна бороться, попытаться выиграть.
Но я проигрываю.
Я падаю.
Сквозь бездонную Тьму. Я падаю.
***
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Мой голос сорван. Мое горло болит от криков.
Ты отбрасываешь назад прядь волос. Закрываешь мой рот ладонью.
Я все еще во сне.
Я отталкиваю тебя от себя. Твои прикосновения неприятны мне, твой голос не дает передышки от навязчивых образов, возникающих в моей голове.
− Отстань. Уходи!
− Это я. Калеб.
− Я знаю. − Я борюсь за каждый свой глубокий вздох. − Нет! Не трогай меня! − Я сажусь, закутываюсь в одеяло, натягивая его на плечи, прижимая к себе, мои глаза зажмурены так сильно, что я вижу звезды в темноте. Я не хочу делиться этим с тобой, но должна сообщить этому миру, что он не должен рушиться в моем сне, не может затеряться в глубине моего разума.
− Я помню много воды вокруг, − шепчу я. − Я помню Тьму. Помню Боль. Я не забыла этот холод. Как лежала на тротуаре, смотрела на это пятно света и мечтала доползти до него, потому что, возможно, там будет теплее. А потом − ты... и Пламя. Я чувствую, в этом сне было что-то еще, чего я не помню. Не могу увидеть.
− Но сейчас ты в безопасности. С тобой все хорошо.
Я трясу головой.
− Нет, я не в безопасности. Только не с тобой. Ты не говоришь мне всей правды. В этом нет правды. И я − не в порядке. Я бесплотный призрак, не человек. И я не знаю, как сложить куски мозаики в одну картину. У меня нет всех фрагментов.
− Изабель… − начинаешь ты.
Взмахом руки я останавливаю тебя и касаюсь твоей ноги.
− Нет. Замолчи. Ты − инкуб. Ты лжешь!
Момент молчания. И твой голос холодный и отстраненный, когда ты встаешь.
− Доктор Франкель здесь. В Башне есть клиника на несколько этажей ниже. Он находится в ней.
Я вскакиваю, одеяло падает на пол у ног.
− Я готова. Идем.
− Хочешь что-нибудь поесть? − спрашиваешь ты.
− Не начинай внезапно делать вид, что ты заботишься обо мне, Калеб. − Я пытаюсь пройти мимо него.
Но ты хватаешь меня и зажимаешь в тиски объятий. Разворачиваешь к себе. Железной хваткой хватаешь за подбородок, сжимаешь так, что, кажется, раздробишь кости.
− Тебе никогда не понять степень моей заботы о тебе. − И ты отпускаешь меня.
− Нет, не понять. − Я смотрю на тебя. Твои глаза сверкающие, горячие, открытые, дикие, излучающие ярость и агонию, я вижу это. − И не хочу понимать! − Это откровенная ложь.
Ты отчаянно смотришь на меня, мышцы челюсти сжаты запредельно, так что желваки ходят, твои глаза что-то выискивают в моих, что-то нужное. И не находят, я ни о чем не д