тех, кто не понимает, из какой материальной субстанции состоит элементарий; но каббалисты прекрасно это поняли. Письменные источники Античности и Средних веков, не говоря уже о современных чудесах Сайдвиля, которые достоверно засвидетельствованы, подтверждают эти факты.
Скептики и даже скептические спиритуалисты часто несправедливо обвиняют медиумов в обмане, когда последние им отказывают в том, что они считают своим неотъемлемым правом – испытывать духов. Но на каждый один такой случай приходится 50 случаев, при которых спиритуалисты позволяют обманывать себя трюкачам, в то же время пренебрегая и не ценя подлинных манифестаций, проявляемых их медиумами. Будучи невеждами в законах медиумизма, такие люди не знают, что, когда духи завладели честным медиумом, будь эти духи развоплощенными людьми или элементалами, медиум уже не хозяин себе. Он не может управлять ни действиями духов, ни своими собственными. Они делают из него куклу, которая должна танцевать для их удовольствия и они дергают нити за сценой. Фальшивый медиум может казаться впавшим в транс, но тем временем выкидывать трюки; тогда как настоящий медиум может показаться находящимся в полном сознании, когда фактически он очень далеко, и его тело оживляет другой, его «индийский руководитель» или «контроль». Или же он может быть в трансе в его кабинете в то время, как его астральное тело (двойник), или doppelganger, ходит по комнате, будучи движимо другим разумом.
Уязвимость некоторых «теней»
Из всех феноменов – феномен отражения, тесно связанный с феноменом билокации и воздушного «путешествия», – наиболее поразителен. В Средние века его ставили во главу колдовства.
Гаспарин в своих опровержениях сверхъестественного характера сайдвильских чудес трактует этот предмет во всех подробностях; но его поддельные объяснения все в свою очередь были опрокинуты Мирвилем и Мюссе, который, хотя и потерпел неудачу в своих попытках доказать, что в сайдвильских чудесах повинен дьявол, все же доказал их духовное происхождение.
«Чудо отражения, – говорит де Мюссе, – происходит, когда удар, нацеленный на духа, видимого или невидимого, и принадлежащего отсутствующему живому лицу, или удар, нацеленный на призрак того лица, которое он представляет, попадает в этого самого живого человека, в то же время и в то же место, куда удар был нацелен! Поэтому мы должны думать, что это отражение, как бы отскакивающее от изображения живого человека – его призрачного[681] дубликата, – повторяется на своем физическом носителе, человеке из плоти и крови, где бы он ни находился.
Так, например, какая-то личность появляется передо мною или же, оставаясь невидимой, объявляет мне войну, угрожает и вызывает во мне опасения одержания. Я наношу удар по тому месту, где, как я чувствую, этот призрак находится, где он как будто бы движется, где я кого-то чувствую, кого-то, кто пристает, досаждает мне, сопротивляется мне. Я наношу удар; иногда в том месте после удара появляется кровь, а иногда даже можно услышать крик боли; он – ранен, а может быть, даже мертв! Так это происходит, и у меня есть объяснение этому факту».[682]
«Несмотря на все это, в момент нанесения моего удара, по показаниям достойных доверия свидетелей, объект, которому наносился удар, находился в другом месте; я видел – да, я видел ясно, что я нанес призраку рану в щеку или в плечо, и в точности такая же самая обнаруживается потом на живом человеке, вследствие отражения на его щеку или плечо. Таким образом становится очевидным, что факт отражения находится в тесной связи с билокацией или дупликацией – либо духовной, либо физической».
История салемского колдовства в таком виде, как она записана в трудах Коттона Мэтира, Калефа, Апхема и других, служит любопытным подтверждением факта появления двойника и знакомит с тем, что получается, когда духам-элементариям предоставляется свобода действий.
Эта трагическая глава истории Америки никогда еще не была написана в соответствии с истиной. Группу из четырех или пяти молодых девушек «развивали», чтобы сделать из них медиумов; занятиями руководила негритянка из Западной Индии, занимавшаяся колдовством Обеах. Девушки стали испытывать всяческие физические мучения, а именно щипки, булавочные уколы, у них появлялись ссадины и отпечатки зубов на различных частях тела. Они упорно заявляли, что их обижают призраки различных лиц, и мы узнаем из знаменитого «Повествования Деодета Лаусона» (Лондон, 1704), что
«некоторые из них признались, что они в самом деле причиняли боль пострадавшим (то есть молодым девушкам), в то время и тем образом, в каких они были впоследствии обвинены. Когда их спросили о том, что они делали для того, чтобы причинить боль девушкам, некоторые говорили, что они втыкали булавки в кукол, сделанных из тряпок, воска и других материалов. Одна, которая созналась после подписания ей смертного приговора, сказала, что она обычно причиняла им боль тем, что сжимала руки, делала щипки и желала, чтобы боль ощущалась девушкой в таком-то месте таким-то образом, и – это происходило».[683]
Мистер Апхем повествует, что Абигайл Хобс, одна из этих девушек, призналась, что она стала сообщницей дьявола, который «приходил к ней в виде мужчины» и приказывал ей причинять боль девушкам, принося при этом сделанные из дерева изображения наподобие девушек и терновые шипы, которыми она должна была колоть эти изображения, что она и делала, после чего девушки кричали, что она их мучает.
Насколько эти факты, достоверность которых доказана безупречными свидетельскими показаниями на суде, подтверждают доктрину Парацельса! До чрезвычайности странно, что такой опытный ученый, как мистер Апхем, собравший в тысячу страниц двухтомного труда такую уйму достоверных свидетельских показаний, сводящихся к тому, что в этих трагедиях повинны земные души людей и шаловливые духи природы, не мог добраться до истины.
Много веков тому назад Лукреций вложил в уста старого Энея такие слова:
Bis duo sunt hominis, manes, caro, spiritus umbra;
Quatuor ista loci bis duo suscipirent;
Terra tegit carnem; – tumulum circumvolat umbra,
Orcus habet manes.
В данном случае, как и в каждом подобном ему, ученые, не будучи в состоянии объяснить факт, будут утверждать, что такого не может быть.
Но мы сейчас приведем несколько исторических примеров, доказывающих, что некоторые демоны или духи-элементарии боятся сабли, ножа или чего-либо острого. Мы не претендуем на объяснение причины этого явления. Это – дело физиологии и психологии. К несчастью, физиологи еще не в состоянии установить соотношений между речью и мыслью и поэтому поручили этот дело метафизикам, которые в свою очередь, по словам Фурнье, ничего не сделали. Ничего не сделали, мы говорим, но заявили права на все. Нет факта, когда он преподносился кому-либо из них, который оказался бы слишком великим для этих ученых джентльменов и которого они не пытались бы, по крайней мере, засунуть в одну из своих коробок с приклеенным к ней хитрым греческим названием, выражающим все, что угодно, кроме истинной сущности феномена.
«Увы! Увы! Мой сын! – восклицает мудрый Муфти из Алеппо своему сыну Ибрагиму, когда тот подавился головою огромной рыбы. – Когда же ты поймешь, что твое брюхо меньше океана?» Или, как миссис Катерина Кроу говорит в своей «Темной стороне природы», когда наши ученые признают, что «их умы не мера замыслов Всемогущего Бога?».
Мы не будем спрашивать, который из писателей древности упоминает факты, кажущиеся сверхъестественными: мы скорее спросим – кто из них не писал о таких фактах? У Гомера мы находим Улисса,[684] вызывающего дух своего друга, предсказателя Тирезия. Приготавливаясь к церемонии «пира крови», Улисс вытаскивает свой меч и, таким образом, отпугивает тысячи призраков, привлеченных жертвоприношением. Сам друг его, долгожданный Тирезий, не осмеливается приближаться к нему до тех пор, пока Улисс держит это страшное оружие в своих руках.[685]
Эней готовится спускаться в царство теней, и, как только он приближается ко входу, Сибилла, которая служит ему проводником, произносит предостережение троянскому герою и приказывает ему вынуть меч и прокладывать себе дорогу через густую толпу носящихся теней:
«Tuque invade viam, vaginaque eripe ferrum».[686]
Гланвил дает замечательное описание призрака «Тедвортского барабанщика», что имело место в 1661 году, когда син-лека, или двойник колдуна-барабанщика, очевидно, очень испугался сабли. Пселл в своем труде[687] приводит длинное повествование о своей невестке, приведенной в страшное состояние вселившимся в нее демоном-элементарием. Наконец ее излечил некий чародей, иностранец по имени Анафалангий, который начал угрожать невидимому засельщику ее тела обнаженной саблей, пока, наконец, не выгнал его. Пселл дает целый катехизис по демонологии в следующих выражениях, наскольку я их помню:
«Вы хотите знать, – спросил чародей, – уязвимы ли тела духов для сабли или другого оружия![688] Да, уязвимы. Удар, нанесенный любым твердым веществом, дает им ощущение боли. И хотя тела их не построены из плотной, прочной материи, они все равно чувствуют, ибо у существ, одаренных чувствительностью, не только нервы чувствуют, но также и пребывающий в них дух… тело духа чувствительно в