марсам, змеиных укусов».[721]
«Сомнения на этот счет, – продолжает он, – отпали со времени французской экспедиции в Египет, и приведенные повествования засвидетельствовали тысячи свидетелей. Псилли, которые, по словам Брюса, претендуют на обладание этой способностью… ходили из дома в дом, чтобы уничтожать всякого рода змей… Удивительный инстинкт привлекал их к тем местам, где прятались змеи. Свирепо завывая, они яростно хватали их и рвали на куски ногтями и зубами».
«Пусть закоренелый скептик, – говорит Салверт, – отнесет к шарлатанству это завывание и ярость, но все же инстинкт предупреждал псилли о присутствии змей, значит, тут есть кое-что более реальное».
На Антилах негры обнаруживают присутствие змеи, которую они не видят.[722]
«В Египте обладали и теперь еще обладают той же способностью люди, приученные к этому с детства и родившиеся в семьях с приписываемым им даром быть охотниками на змей; эти люди чувствуют присутствие змеи на значительно большем расстоянии, чем это доступно притупленным чувствам европейца. Главный факт – способность сделать опасных животных безвредными, бессильными одним только прикосновением к ним – остается хорошо удостоверенным, и мы, может быть, никогда не поймем этого секрета, фигурировавшего в празднествах древних и сохраненного до наших дней наиболее невежественными из людей».[723]
Всем нравится музыка. Тихое посвистывание, мелодичная песнь или звуки флейты неизменно привлекают рептилий в странах, где они водятся. Мы неоднократно убеждались в правдивости этого факта. В Верхнем Египте каждый раз, когда наш караван останавливался, молодой путешественник, считавший себя превосходным флейтистом, услаждал слух спутников своею игрою. Погонщики верблюдов и другие арабы неизменно прекращали его игру, так как им несколько раз досаждали неожиданные появления различных семейств из племени пресмыкающихся, которые обычно уклоняются от встречи с людьми. Наконец, наш караван встретился с партией путников, среди которых были профессиональные заклинатели змей. Они пригласили нашего флейтиста продемонстрировать ради опыта перед ними свое искусство. Как только он заиграл, послышался легкий шорох, и музыкант пришел в ужас, внезапно увидев большую змею, внезапно появившуюся в опасной близости у его ног. Змея с поднятой головою и глазами, сосредоточенными на нем, медленно и как бы бессознательно повторяла все его движения. Затем на расстоянии показалась вторая, третья и четвертая змеи, за которыми быстро следовали другие, и мы очутились в очень избранной компании. Несколько путешественников забрались на спины своих верблюдов, другие же искали убежище в палатке-столовой. Но это была напрасная тревога. Заклинатели змей, которых было трое, начали свои напевы и заклинания и, привлекая этим пресмыкающихся к себе, вскоре оказались покрыты ими с головы до ног. Как только змеи приближались к людям, они проявляли признаки оцепенения и вскоре погружались в глубокую каталепсию. Глаза их были полузакрытые и остекленелые, а головы поникали. Осталась только одна не подчинявшаяся, большая, глянцевитая черная змея с пятнистой кожей. Эта «меломанка» пустыни продолжала грациозно изгибаться и подскакивать, точно она танцевала на хвосте всю свою жизнь, и притом проделывала все это в такт музыке. Эта змея не поддавалась «чарованию» арабов, но продолжала медленно скользить по направлению к флейтисту, который наконец убежал. Современный псиллиан вынул из своей сумки наполовину увядшее растение и начал размахивать им по направлению к змее. Растение имело сильный запах мяты, и как только пресмыкающееся учуяло его, оно последовало за арабом; все еще стоя на хвосте, оно старалось приблизиться к растению. Еще несколько секунд, и «традиционный враг человека» уже обвивался вокруг руки чарователя и в свою очередь вступил в стадию оцепенения, и вся эта уйма змей потом была сброшена в пруд после того, как им отсекли головы.
Очарование змей музыкой
Многие думают, что такие змеи [которых заклинают, ] заранее подготовлены и натренированы для этой цели или же у них вырваны ядовитые зубы или зашиты рты. Несомненно, могут быть низкопробные фокусники, из трюков которых и возникло такое представление. Но настоящие заклинатели змей слишком хорошо установили свою репутацию на Востоке, чтобы прибегать к таким приемам. По этому поводу существуют свидетельские показания слишком заслуживающих доверия путешественников, в том числе и ученых, чтобы не обвинять их [заклинателей змей] в шарлатанстве. То, что очарованные змеи, которых заставляют танцевать и становиться безвредными, все еще ядовиты, было установлено Форбсом.
«Или оттого, что музыка внезапно прекратилась, – писал он, – или по какой-то другой причине, змея, танцевавшая внутри круга, образованного зрителями сельской местности, вдруг кинулась на зрителей и ужалила в горло молодую женщину, которая умерла в муках полчаса спустя».[724]
По рассказам путешественников, негритянки Голландской Гвианы, женщины Обеах, непревзойденны в укрощении очень больших змей, называемых амодитес или папа; они заставляют их спускаться с деревьев и следовать за ними просто тем, что говорят им.[725]
Мы видели в Индии небольшое братство факиров, поселившихся вокруг маленького озера или, вернее, пруда, дно которого было буквально выстлано огромными крокодилами. Эти чудовищные амфибии выползают, греются на Солнце в нескольких футах от факиров, причем некоторые из последних могут находиться без движения, погруженные в молитву и созерцание. До тех пор, пока виден хотя бы один из этих святых нищих, крокодилы безобидны и безвредны, как котята. Но мы никогда не советовали бы иностранцу рискнуть одному приближаться к ним на несколько ярдов. Бедный француз Прадин так и нашел безвременную могилу в утробе одного из этих чудовищ, которых индусы называют моудела[726]. (Следовало бы сказать ниханг, или гхариял.)
Когда Ямвлих, Геродот, Плиний или какой-либо другой древний писатель рассказывают нам о священнослужителях, которые заставляли очковых змей выходить из алтаря Изиды, или о тауматургах, одним взглядом укрощающих самых свирепых животных, то их считают лжецами или невежественными идиотами. Когда современные путешественники рассказывают нам о тех же самых чудесах, совершаемых на Востоке, их считают экзальтированными болтунами или не заслуживающими доверия писателями.
Но, вопреки материалистическому скептицизму, человек в самом деле обладает такой силой, которую мы видели проявленной в вышеприведенных примерах. Когда психология и физиология станут достойными названия науки, европейцы убедятся в существовании в человеке потенциала той таинственной и грозной мощи, которая скрывается в человеческой воле и воображении независимо от того, сознает он это или нет. И все же, как легко понять, что эта мощь заключается в духе, если мы только будем думать о том великом трюизме в природе, что каждый, даже самый незначительный атом в ней движим духом, который един в своей сущности, ибо самая малейшая его частица представляет целое; и что материя есть только конкретная копия абстрактной идеи, в конце концов. В этой связи разрешите нам привести несколько примеров могущественной силы даже несознательной воли, которая творит согласно воображению или, скорее, по способности различать изображения (images) в астральном свете.
Нам стоит только припомнить очень знакомый феномен стигматов или же родимых пятен, которые являются результатом невольного посредничества материального воображения в состоянии возбуждения. Тот факт, что мать может оказать влияние на внешность еще не родившегося ребенка, был хорошо известен древним, и у состоятельных греков был обычай устанавливать прекрасные статуи около кровати, чтобы у будущей матери всегда были перед глазами совершенные образцы. Хитроумный трюк, к которому прибег еврейский патриарх Якоб, чтобы рождались полосатые и пятнистые телята, является иллюстрацией к этому закону среди животных. И Ариканте рассказывает «о четырех подряд пометах щенков, родившихся от здоровых родителей, причем в каждом помете было несколько нормально сформировавшихся щенков, тогда как у остальных не было передних конечностей и у них были заячьи губы».
Труды Гоффрея Сент Илера, Бардаха и Элама содержат описания большого количества таких случаев, и особенно много их в значительном томе доктора Проспера Лукаса «О наследственности в природе». Элам приводит цитаты из Причарда об одном случае, когда ребенок негритянки и белого был отмечен черным и белым цветом на различных частях тела. Он добавляет с похвальной искренностью: «Это – исключения, которые наука в ее нынешнем состоянии не может объяснить».[727]
Жаль, что этому примеру более не следуют. Среди древних Эмпедокл, Аристотель, Плиний, Гиппократ, Гален, Марк Дамасский и другие давали такие же удивительные описания, как и наши современные писатели.
Обсуждение тератологического феномена
В одном труде, опубликованном в Лондоне в 1659 году,[728] был выдвинут сильный аргумент против материалистов, доказывающий могущество человеческого сознания над тонкими энергиями природы. Автор, доктор Мор, рассматривает утробный плод как пластическую субстанцию, которой мать может придавать красивую или некрасивую форму или сходство с каким-либо лицом или лицами и может наложить на него отпечаток какого-либо портрета или изображения, которое было бы вернее назвать