Об Аполлонии, который утверждал, что он видит «настоящее и будущее в чистом зеркале», вследствие своего воздержанного образа жизни, профессор весьма красиво выразился:
«Это то, что можно назвать духовной фотографией. Душа – это камера, в которой факты и события, будущее, прошлое и настоящее одинаково запечатлены, и ум осознает их. За пределами нашего каждодневного мира все подобно одному дню или состоянию, где прошедшее и будущее заключены в настоящем».[859]
Медиумизм прямо противоположен адептству
Были ли эти богоподобные люди «медиумами», какими их считают ортодоксальные спиритуалисты? Ни в коем случае, если мы под термином «медиум» подразумеваем тех «болезненных сенситивов», которые рождаются с определенными свойствами организма и которые по мере развития своих сил все более и более становятся доступными неотразимому для них влиянию разнообразных духов, чисто человеческих, элементарных или элементальных. Бесспорно, это так, если мы будем считать каждую личность медиумом, в магнетической атмосфере которого обитатели высших невидимых миров могут двигаться, действовать, жить. В этом смысле каждый человек есть медиум.[860] Медиумизм может быть: 1) саморазвившимся; 2) развившимся под внешним влиянием; 3) может оставаться латентным в течение всей жизни. Читатель должен запомнить определение этого термина, ибо, если он не будет правильно понят, произойдет неизбежная путаница. Такого рода медиумизм может быть активным или пассивным, отталкивающим или воспринимающим, положительным или отрицательным. Медиумизм измеряется качеством ауры, которою личность окружена. Она может быть плотной, облачной, зловонно тошнотворной и ядовитой для чистого духа и может привлекать только тех гадких существ, которые в ней чувствуют себя прекрасно, как угорь чувствует себя прекрасно в мутных водах; или же она может быть чистой, хрустальной, прозрачной, опаловой, как утренняя заря. Все зависит от нравственности медиума.
Вокруг таких людей, как Аполлоний, Ямвлих, Плотин и Порфирий, собирался этот небесный нимб. Он был выработан силою их собственных душ в тесном согласии с их духом, сверхчеловеческою нравственностью и святостью их жизней; он был подкреплен частыми внутренними экстатическими созерцаниями. К таким святым людям могли приближаться [только] чистые духовные влияния. Излучая кругом атмосферу божественной благодати, они обращали в бегство злых духов. Те не только не могут существовать в их ауре, но даже не могут оставаться в ауре одержимых, если тауматург применяет свою волю или даже только приближается к ним. Это есть МЕДИАТОРСТВО, а не медиумизм. Такие люди являются храмами Бога Живого; но если этот храм оскверняется допущением в него злой страсти, мысли или желания, то медиатор впадает в сферу колдовства. Дверь открыта; чистые духи уходят, и врываются порочные. Это все еще медиаторство, хотя и медиаторство зла; колдун, подобно светлому магу, формирует свою собственную ауру и подчиняет своей воле близких ему по духу низших духов.
Но медиумизм, как его теперь понимают и как он теперь проявляется, совсем другое дело. Обстоятельства, не зависящие от его собственной воли, могут или при рождении, или впоследствии видоизменить ауру человека так, что будут проявляться странные физические или ментальные, дьявольские или ангельские явления. Такой медиумизм так же, как вышеупомянутое медиаторство, существовал на Земле со времени появления на ней человека. Первый есть податливость слабой смертной плоти управлению и внушению [со стороны] духов и разумов иных, вместо своего собственного бессмертного духа. Буквально это – одержание и одержимость; и медиумы, которые гордятся тем, что являются верными рабами своих «руководителей» и с негодованием отвергают идею «контроля» проявлений, не в состоянии убедительно отрицать этот факт. Медиумизм олицетворен в повествовании о Еве, поддающейся доводам змея; о Пандоре, заглянувшей в запретный ларчик и выпустившей в мир горе и зло; о Марии Магдалине, которая, будучи одержима «семью бесами», была наконец спасена победоносной борьбой ее собственного бессмертного духа, вдохновленного присутствием святого медиатора, выступившего против одержателей. Этот медиумизм, будь он благотворен или зловреден, всегда пассивен. Счастлив обладатель того чистого сердца, которое бессознательно самою чистотою своей внутренней природы отталкивает темных духов зла. Ибо, поистине, это сердце не имеет другого орудия защиты, кроме прирожденной добродетели и чистоты.
Практикуемый же в наши дни медиумизм является более нежелательным даром, нежели одеяние Несса.
«Дерево познается по его плодам». Наряду с пассивными медиумами по мере продвижения мировой истории появляются активные медиаторы. Мы обозначаем их этим термином за неимением лучшего. Древние колдуны и прорицатели, а также обладатели «дружественных духов» вообще превращали свой дар в профессию; обеах-колдунья в Эн-Доре, так хорошо обрисованная Генри Мором, хотя и заколола своего теленка для Саула, принимала мзду от других посетителей. В Индии фокусники, которые, кстати сказать, менее жадны до денег, чем многие современные медиумы, и эссауа, или колдуны и заклинатели змей Азии и Африки, все пользуются своим даром для приобретения денег.
Но не так поступают медиаторы и иерофанты. Будда был нищенствующим монахом и отказался от отцовского трона. «Сыну Человеческому негде было преклонить свою голову»; у Его избранных учеников не было «ни золота, ни серебра, ни меди». Аполлоний половину своего состояния отдал родственникам, а другую половину роздал нищим; Ямвлих и Плотин прославились своею благотворительностью и самоотверженностью; факиры и святые странствующие и нищенствующие монахи честно описаны Жаколио; пифагорейцы, ессеи и терапевты считали, что прикасанием к деньгам они оскверняют свои руки. Когда апостолам предлагали деньги, чтобы они за это наделяли духовными силами, Петр, несмотря на то что в Библии он изображен трусом и трижды отступником, все же с негодованием отвергает это предложение, сказав: «Твои деньги погибнут вместе с тобой, ибо ты думал, что дар Божий можно приобрести за деньги».
Эти люди были медиаторами, руководимыми лишь собственным персональным духом, или божественной душой; они пользовались помощью духов лишь настолько, чтобы оставаться при этом на праведном пути.
Мы далеки от мысли бросить тень или несправедливо запятнать физических медиумов. Будучи тревожимы разнообразными разумами, подавляемые пересиливающим их влиянием, от которого их слабая и нервная натура не может отделаться, они приходят в болезненное состояние, которое, наконец, становится хроническим, и эти «влияния» мешают им заниматься другим делом. И ментально, и физически они становятся негодными для других занятий. Кто может осудить их, когда, будучи доведены до последней крайности, они вынуждены обратить медиумизм в профессию? И, как недавние события с большой очевидностью доказали, вряд ли можно завидовать такому призванию! Не медиумов – реальных, настоящих,[861] подлинных медиумов – мы когда-либо хотели бы упрекнуть, но их покровителей, спиритуалистов.
Плотин, когда его приглашали на богослужение в храм, чтобы поклониться богам, говорят, гордо ответил: «Они (духи) должны приходить ко мне». Ямвлих утверждал и на собственном примере доказал, что наша душа может достичь общения с высочайшими разумами «более высокого естества, чем мы сами», и тщательно отгонял в своих теургических церемониях[862] каждого низшего духа или плохого демона, опознавание которых он преподавал своим ученикам. Согласно данным профессора Уайлдера, Прокл, который «разработал всю теософию и теургию своих предшественников в стройную систему,[863] верил, как и Ямвлих, в возможность обладать божественной силой, которая, преодолевая земную жизнь, превращала человека в орган божественности». Он даже учил, что существует «тайный пароль, который переносит человека из одного порядка духовных существ в другой все выше и выше до тех пор, пока он не дойдет до абсолютной божественности». Аполлоний презрительно относился к колдунам и к «обычным» предсказателям; он заявлял, что именно его «особенно умеренный образ жизни являлся тем фактором, который создал обостренность чувств и также другие способности, благодаря чему могли происходить величайшие и весьма замечательные явления». Иисус заявил, что человек есть господин субботы, и по его велению земные и элементарные духи убегали из своих временных обиталищ; то была власть, которую разделяли с ним Аполлоний и многие из братства ессеев в Иудее и на горе Кармил.
Несомненно, что имелись обоснованные причины, почему древние преследовали неупорядоченных медиумов. Иначе, почему бы они стали во времена Моисея и Давида поощрять пророчествования, предсказывания, гадания, астрологию и содержать школы и колледжи, где эти естественные дарования укреплялись и развивались, тогда как ведьмы и те, кто гадали с помощью духов, Об, предавались смерти? Даже во времена Христа бедные преследуемые медиумы были загнаны в гробницы и в пустоши вне городских стен. Откуда такое явно несправедливое отношение? Почему на долю физических медиумов тех дней выпало изгнание, преследование, а целые общины тауматургов, подобно ессеям, были не только терпимы, но пользовались уважением? Это происходило потому, что древние, в отличие от нас, умели «испытывать» духов и усматривать разницу между духами добра и зла, человеческими и элементальными. Они также знали, что неупорядоченные контакты с духами навлекали разрушение на человека и бедствие на общину.
Такой взгляд на медиумизм может быть новостью, притом новостью неприемлемой для многих современных спиритуалистов, но все же это взгляд, который преподавался в древней философии, и этот взгляд находит подтверждение в опыте человечества со вр