и таким образом, наконец, открылось, что умение египтян писать и их система письма были совершенны и полностью разработаны с самого начала.
Первым расшифровкам их вещих письмен мы обязаны Шампольону. Если бы не его вековой труд, мы до сих пор остались бы не осведомленными о значении всех этих живописных иероглифов, и современники до сих пор считали бы древних невежественными людьми, несмотря на то что они в некоторых ремеслах и науках превосходили нас.
«Он был первым, обнаружившим, какое чудесное повествование египтяне могут рассказать тому, кто в состоянии читать их бесконечные рукописи. Они оставили свои письмена везде, на каждом предмете, способном принять на себя иероглифы… Они вырезали, высекали и ваяли их на памятниках. Они выводили их на мебели, утесах, камнях, стенах, склепах, надгробиях так же, как на папирусах. Картины их каждодневной жизни в мельчайших деталях теперь раскрываются перед нашими изумленными взглядами неожиданным образом… Ничто из того, что знаем мы, не было пропущено древними египтянами… История Сезостриса показывает нам, как хорошо он и его народ овладели искусством ведения войны. На картинах видно, какими грозными они были в бою. Они сооружали военные машины… Хорнер говорит, что через каждые из ста врат Фив выезжали 200 человек с конями и колесницами; последние были легкими по сравнению с нашими современными артиллерийскими запряжками».
Кенрик описывает их в следующих выражениях:
«Короче говоря, все существенные принципы, которыми регулируется тяга повозок, отображены в военных колесницах фараонов, и нет ничего, что современная роскошь изобрела для удобства или украшения, чему нельзя было бы найти прототипов в памятниках восемнадцатой династии».
Пружины – металлические пружины – были обнаружены в них [колесницах], и, несмотря на их поверхностное описание в исследовании Уилкинсона, мы находим доказательства, что они служили для предохранения от тряски при слишком быстрой езде. В барельефах показаны некоторые рукопашные схватки и битвы, в которых мы можем проследить их[929] применение и обычаи до мельчайших деталей. Воины с тяжелым вооружением сражались в кольчугах; у пехоты были ватные туники и войлочные шлемы с металлическим покрытием для лучшей защиты. Мюратори, современный итальянский изобретатель, который несколько лет тому назад ввел в употребление «непробиваемые панцири», шел по следам старинного изобретения, использовав, насколько мог, древний метод, подсказавший ему идею. Процесс превращения таких материалов, как картон, войлок и другие ткани, в покрытия, непроницаемые для порезов и проколов каким-либо острием, в настоящее время числится среди утерянных искусств. Мюратори удалось изготовить такие войлочные панцири, но они были несовершенны, и, несмотря на хваленые достижения современной химии, он не мог достать соответствующих препаратов и потерпел неудачу.
Искусства войны и мира
Какого совершенства достигла химия в древние времена, можно судить по факту, сообщенному Вайреем. В своей диссертации он приводит пример, когда Асклепиадот, один из генералов Митридата, воспроизвел химическим путем вредные испарения священного грота. Эти испарения, подобно испарениям Кума, приводили служительницу-жрицу в пророческий экстаз.
Египтяне пользовались луками, обоюдоострыми мечами и кинжалами, дротиками, копьями и пиками. Легкое вооружение состояло из метательного оружия и пращей; воины колесниц действовали булавами и боевыми топорами; они были совершенны в операциях по ведению осады.
«Нападающие, – говорит анонимный писатель, – продвигались, образуя узкий длинный ряд, острие которого было защищено трехсторонней непробиваемой машиной, которую толкал перед собой, вроде катка, скрытый от взоров отряд воинов. У египтян были крытые подземные проходы с люками, системы лестниц, и искусство эскалада[930] и военной стратегии было доведено ими до совершенства… Таран для разрушения стен был им знаком так же, как многое другое; будучи знатоками в разработках карьеров и каменоломен, они умели закладывать и подводить подкопы к стенам так, что они падали».
Этот самый писатель говорит, что для нас безопаснее упоминать о том, что египтяне знали, чем о том, чего они не знали, так как каждый день приносит новые открытия об их чудесных познаниях: «И если, – добавляет он, – мы обнаружили бы, что они пользовались пушками Армстронга, то этот факт не был бы более поразительным, чем многие другие, уже открытые факты».
Доказательством того, что египтяне были сильны в математических науках, служит тот факт, что те древние математики, которых мы чтим как отцов геометрии, ездили обучаться в Египет. В цитате, приведенной мистером Пиблсом, профессор Смит говорит: «Геометрические познания строителей пирамид начались там, где кончались познания Евклида».
Еще до начала существования Греции мастерства и науки египтян были развитыми и старыми. Они хорошо знали топографию и умения, связанные с геометрией, и Иисус (Навин) после покорения Святой земли, по словам Библии, обладал достаточными познаниями, чтобы разделить земли. И как мог народ, настолько продвинувшийся в натурфилософии, как египтяне, не быть в одинаковой степени искусным в психологии и в духовной философии? Храм являлся рассадником высшей цивилизации, и только он один обладал знанием магии, которая сама по себе являлась квинтэссенцией натурфилософии. В величайшей тайне преподавались оккультные силы природы, и самые чудесные исцеления осуществлялись в течение свершения мистерий.
Геродот признает,[931] что все, что греки знали, они получили от египтян, в том числе сакральные службы в храмах, и как следствие этого главные греческие храмы были посвящены египетским божествам. Мелампу, знаменитому целителю и предсказателю из Аргоса, приходилось применять свои лекарства «по способу египтян», от которых он получил свои знания, каждый раз, когда он хотел, чтобы его лечение было особенно удачным. Он вылечил Ификла от импотенции и болезненности при помощи железной ржавчины по указаниям Мантиса, его магнетического спящего, или оракула. Шпренгель приводит много удивительных примеров таких магических исцелений в своей «Истории медицины» (см. с. 119).
Диодор в своем труде о египтянах говорит (кн. I), что Изида заслужила бессмертие, так как все народы на Земле являются свидетелями мощи этой богини, исцеляющей от болезней своим влиянием. «Это доказано, – говорит он, – не россказнями, как у греков, но достоверными фактами».
Гален отмечает несколько лечебных средств, хранящихся в больничных палатах храмов. Он также упоминает универсальное лекарство, которое в его время называли Изидой.[932] Доктрины нескольких греческих философов, которые прошли обучение в Египте, демонстрируют их глубокие познания. Орфей, который, по словам Артапана, был учеником Моисея,[933] Пифагор, Геродот и Платон обязаны своей философией тем же самым храмам, в которых священнослужители наставляли мудрого Солона.
«Антиклид повествует, – говорит Плиний, – что буквы были изобретены в Египте человеком по имени Менон за пятнадцать лет до царствования Форонея, самого древнего из греческих королей».[934]
Яблонский доказывает, что гелиоцентрическая система так же, как шарообразность Земли, была известна египетским священнослужителям с незапамятных времен. «Эту теорию, – добавляет он, – Пифагор взял у египтян, которые получили ее от брахманов Индии».[935]
Фенелон, прославленный архиепископ Камбрии, приписывает это знание Пифагору и говорит, что кроме преподавания своим ученикам, что Земля круглая, он указал на существование антиподов, так как Земля населена повсюду; этот великий математик был первооткрывателем того факта, что утренняя и вечерняя звезда одна и та же. Если мы примем во внимание, что Пифагор жил приблизительно во время 16-й Олимпиады, более 700 лет до Р. X., и преподавал эти факты в такой далекий период, то мы должны думать, что они были известны другим до него. Труды Аристотеля, Лаэрция и некоторых других доказывают, что он узнал от египтян о наклонении эклиптики, о звездном составе Млечного Пути и отраженном свете Луны.
Уилкинсон, подкрепляемый другими авторами, говорит, что египтяне делили время и знали истинную длительность года и прецессию равноденствий. Путем регистрации восхода и захода звезд они постигли особые влияния, которые исходили в зависимости от положения и соотношения небесных тел, и поэтому их священнослужители были в состоянии предсказать метеорологические изменения с такою же точностью, как наши современные астрономы, и, в добавление к этому, могли делать астрологические вычисления по движениям звезд. Хотя трезвый и красноречивый Цицерон может быть частично прав в своем негодовании по поводу преувеличений вавилонских священнослужителей, которые «утверждают, что они сохранили на памятниках наблюдения, простирающиеся в прошлое на 470 000 лет»,[936] все же период, в котором древние достигли совершенства в астрономии, вне досягаемости современных исчислений.
Автор одного из наших научных журналов говорит, что
«каждая наука во время своего роста проходит три стадии: первая – стадия наблюдений, когда многими умами в различных местах собираются и регистрируются факты. Затем наступает стадия обобщений, когда эти тщательно проверенные факты методически обрабатываются, систематически обобщаются и логически классифицируются, чтобы выводить из них законы, которые ими управляют. И, наконец, наступает стадия прогноза, когда эти законы применяются и по ним безошибочно предсказываются соб