На перламутровой поверхности раковины выгравирована картина, разделенная на два отделения, причем отделка намного художественнее и по замыслу и по выполнению, чем распятия и другие религиозные побрякушки, вырезаемые в наши дни из того же материала в Яффе и Иерусалиме. В первом отделении изображен Шива со всеми своими индусскими атрибутами, приносящий в жертву своего сына – «единородного» или одного из многих – мы не поинтересовались. Жертва положена на погребальный костер, а отец витает в воздухе над ней с поднятым оружием, готовый нанести удар; но лицо бога обращено к джунглям, в которых носорог так глубоко погрузил свой рог в громадное дерево, что не может его вытащить. Во втором отделении изображен тот же самый носорог уже положенным на погребальный костер, причем оружие воткнуто в его бок, а предназначенный в жертву сын Шивы – свободен и помогает богу зажигать огонь на алтаре жертвоприношений.
Теперь, чтобы проследить безошибочно библейский миф до его источника, нам остается только напомнить, что Шива и палестинский Ваал, или Молох, и Сатурн – одно и то же; что Авраам и доныне считается мусульманскими арабами Сатурном в Каабе;[1005] что Авраам и Израиль были именами Сатурна;[1006] и что Санхуниафон говорит нам, что Сатурн предлагал своего единородного сына в жертву своему отцу Ураносу и даже подверг себя обрезанию, а также принудил всех своих домочадцев и союзников сделать то же самое.[1007] Но этот источник не финикийский и не халдейский, он чисто индийский, и происхождение его может быть найдено в «Махабхарате». Но, будь он брахманическим или буддийским, он, несомненно, должен быть гораздо старше, чем еврейское «Пятикнижие», составленное Ездрой после вавилонского пленения и пересмотренное раввином Великой Синагоги.
Упрямая отчужденность индусов
Поэтому у нас хватает смелости защищать наше утверждение вопреки мнениям многих ученых, которых мы, тем не менее, считаем намного больше учеными, чем мы сами. Одно дело научный индуктивный метод; знание фактов, каким бы ненаучным оно ни казалось сперва, – совсем другое дело. Но наука раскрыла достаточно, чтобы сообщить нам, что санскритские подлинные рукописи из Непала были переведены буддийскими миссионерами почти на все азиатские языки. Точно так же палийские рукописи были переведены на сиамский язык и перенесены в Бирму и Сиам; поэтому легко объяснить, что те же самые религиозные легенды циркулировали по всем этим странам. Но Мането говорит нам также о палийских овечьих пастухах, которые эмигрировали на запад; и когда мы находим несколько самых старых сингалезских традиций в халдейской каббале и в еврейской Библии, мы должны думать, что или халдеи и вавилоняне побывали на Цейлоне или в Индии, или же древние палийцы имели те же самые традиции, что и аккадийцы, происхождение которых не установлено. Даже если допустить, что Раулинсон прав, что аккадийцы пришли из Армении, – он не проследил далее их возвращение назад. Так как поле теперь открыто для любого рода гипотез, то мы выдвигаем таковую, что это племя могло также прийти в Армению из-за реки Инда, следуя по своему пути в направлении Каспийского моря в землю, которая когда-то тоже считалась Индией, а оттуда – на Евксин. Или же они могли прийти тем же путем первоначально из Цейлона. Проследить с определенностью передвижения и скитания племен арийских кочевников найдено невозможным; следовательно, нам приходится судить по выводам и путем сопоставления религиозных мифов. Сам Авраам, поскольку об этом наши ученые могут что-либо знать, мог быть одним из этих палийских овцеводов, эмигрировавших на Запад. Про него сказано, что он ушел со своим отцом Терахом из «Ура Халдейского»; а сэр X. Раулинсон открыл финикийский город Марту или Маратос, упоминаемый в одной надписи в Уре, и доказывает, что он означает ЗАПАД.
Если, с одной стороны, их язык противоречит отождествлению их с брахманами Индустана, то все же имеются другие основания, которые оправдывают наши утверждения о том, что библейские аллегории «Книги Бытия» целиком обязаны своим происхождением этим кочевым племенам. Их имя Ак-ад – будучи того же самого типа, что и Ад-Ам, Хэ-ва,[1008] или Эд-Эн – «возможно, – говорит доктор Уайлдер, – означает сын Ад, подобно сыновьям Ада в древней Аравии. В ассирийском языке Ак есть творец; и Ад-ад есть АД, отец».
В арамейском языке Ад также означает один, а Ад-ад – один-единственный; а в каббале Ад-ам есть единородный, первая эманация незримого Творца. Адон был «Господь» бог Сирии и супруг Адар-гат или Астер-т, сирийской богини, которая являлась Венерой, Изидой, Иштар или Милиттой и т. д.; и каждая из них была «матерью всего живущего» – Magna Mater.
Итак, в то время как первая, вторая и третья главы Книги Бытия являются только искаженными имитациями других космогоний, – четвертая глава, начиная с шестнадцатого стиха, и пятая глава до конца – дают чисто исторические факты, хотя последние никогда не были правильно истолкованы. Они взяты, слово в слово, из сокровенной «Книги Чисел» Великой Восточной каббалы. От рождения Еноха, считающегося основоположником современных масонов, начинается генеалогия так называемых туранских, арийских и семитических семейств, если они такими были. Каждая женщина – это эвгемеризованная страна или город; каждый мужчина и родоначальник – это племя, ветвь или подразделение племени. Жены Ламеха дают ключ к загадке, которую какой-нибудь хороший ученый легко мог бы раскрыть, даже без изучения эзотерических наук.
«И Ад-ах родил Джабала: он был отцом тех, кто живут в палатках, и тех, что имеют скот», – кочевого арийского племени; – «…и его брат был Джубал; он был отцом всех тех, кто играют на арфах и органах… и Зиллах родил Тубал-Каина, наставника всех ремесленников по меди и железу», и т. д.
Каждое слово многозначительно; но оно не есть откровение. Это просто компиляция исторических фактов, хотя история по данному вопросу слишком неясна. От Эвксина до Кашмира и за ним – вот где мы должны искать колыбель человечества и сыновей Ад-аха и предоставить особый сад Эд-эм в Евфрате школе вещих астрологов и магов – алеймов.[1009] Нет ничего удивительного, что северный провидец Сведенборг советует людям искать УТЕРЯННОЕ СЛОВО среди иерофантов Татарии, Китая и Тибета, ибо оно там, и только там, хотя мы находим его написанным на памятниках древнейших египетских династий.
Величественная поэзия четырех Вед; Книги Гермеса; халдейская «Книга Чисел»; «Кодекс назареян»; «каббала» танаимов; «Сефер Иецира»; «Книга мудрости» Шломаха (Соломона); сокровенные трактаты по Мухта и Бадла,[1010] приписываемые буддийскими каббалистами Капиле, основателю системы «санкхья»; «Брахманы»;[1011]«Стан-гиюр»[1012] тибетцев – все эти тома имеют одну и ту же основу. Различаясь только в аллегориях, они учат той же самой Тайной доктрине, которая, когда ее тщательно просеют, окажется содержащей в себе Ultima Thule истинной философии и раскроет, что такое УТЕРЯННОЕ СЛОВО.
Бесполезно ожидать, что ученые в этих перечисленных трудах найдут что-нибудь интересное, за исключением разве того, что имеет непосредственное отношение к филологии и сравнительной мифологии. Даже Макс Мюллер, когда ссылается на мистицизм и метафизическую философию, рассыпанную в старой санскритской литературе, ничего другого в ней не видит, как только «богословские нелепости» и «фантастическую чепуху».
Говоря о «Брахманах», полных сокровенного значения и поэтому, конечно, для него нелепых, он утверждает: «Большая часть из них – просто болтовня, и что еще хуже – богословская болтовня». Ни один человек, который прежде не ознакомился с «местом, которое занимают «Брахманы» в истории индийской мысли, не сможет прочесть более десяти страниц без того, чтобы не разочароваться».[1013]
Мы совсем не удивляемся такой суровой критике со стороны этого эрудированного ученого. Без ключа к действительному значению этой «болтовни» как могут ученые судить об эзотерическом посредством экзотерического! Мы находим ответ в другой очень интересной лекции германского ученого:
«Ни еврей, ни римлянин, ни брахман никогда не думали об обращении других в свою веру. На религию смотрели как на частную или национальную собственность. Ее нужно было охранять от чужих. Наиболее священные имена богов и молитвы, которыми приобреталось их покровительство, держались в секрете. Не было религии более обособленной, чем брахманистская религия».[1014]
Поэтому, когда мы находим ученых, которые воображают, что после того, как они узнали значение нескольких экзотерических обрядов от шротрии, брахманского священнослужителя, посвященного в жертвенные тайны, они в состоянии истолковать все символы и разобрались в индийских религиях, – мы не можем не восхититься полнотою их научных заблуждений. Тем более что мы находим, что Макс Мюллер сам утверждает, что «даже самая низшая каста, каста шудр, не раскроет свои ряды перед чужаком; тем более невозможно заставить это сделать родившегося брахманом, – нет, более того, – дважды родившегося». Насколько менее вероятно, чтобы он разрешил чужаку проникнуть в наиболее дорогие ему религиозные тайны, которые ревниво охранялись в течение неисчислимых веков от профанации.
Нет! Наши ученые не понимают – они не могут правильно понимать старинную индийскую литературу так же, как атеист или материалист неспособен правильно понять истинную ценность чувствований провидца-мистика, вся жизнь которого целиком посвящена созерцанию. Они (ученые) имеют полное пр