. Его знаменитый дед объединил всю Индию под своим могучим скипетром. Когда наги, или змеепоклонники, Кашмира были обращены усилиями апостолов, посланных стхавирами Третьего Собора*, религия Гаутамы распространилась, подобно лесному пожару. Гандхара, Кабул и даже многие сатрапии Александра Великого приняли новую философию. Так как буддизм Непала, можно сказать, менее, чем какой-либо другой, отклонился от первоначальной древней веры, то ламаизм Татарии, Монголии и Тибета, являющийся непосредственным отпрыском этой страны, может считаться чистейшим буддизмом, ибо, повторяем еще раз, ламаизм, собственно, есть только одна из внешних форм обрядов.
Упасака и упасаки, или мужчины и женщины, являющиеся наполовину монахами, а наполовину мирянами, должны наравне с самими монахами-ламами строго воздерживаться от нарушений какого-либо из правил Будды и изучать мейпо и различные психологические феномены в такой же степени. Те, кто провинился по какому-либо из «пяти грехов», теряют все права на посещение собраний благочестивой общины. Наиболее важным из правил является ни в каком случае не проклинать, ибо проклятие возвращается на того, кто его произносит, и часто на его невинных родственников, которые дышат одним и тем же с ним воздухом. Любить друг друга, даже наших злейших врагов; жертвовать своей жизнью даже для животных, до такой степени, что не применять оборонного оружия; одержать величайшую победу, победив собственное «я»; избегать всех пороков; применять на практике все добродетели, в особенности скромность и кротость; слушаться старших; заботиться о родителях и уважать их, а также людей преклонного возраста, ученых и добродетельных святых людей; обеспечивать пищей, приютом и удобствами людей и животных; сажать деревья вдоль дорог и рыть колодцы для нужд путников, – таковы нравственные обязанности буддистов. Каждая ани или бикшуни (монахиня) подчинена этим законам.
Школы магии в буддийских ламасериях
Многочисленны буддийские и ламаистские святые, которые прославились непревзойденной святостью своих жизней и своими «чудесами». Так Тиссу, духовный учитель императора, посвятивший Кублай-хана, Надир Шаха, был известен далеко и широко как чрезвычайной святостью своей жизни, так и многими сотворенными им чудесами. Но он не остановился на одних лишь бесплодных чудесах, а совершил нечто большее, чем это. Тиссу полностью очистил свою религию; сказано, что только из одной провинции Южной Монголии он заставил Кублая изгнать из монастырей 500 000 лжемонахов, которые пользовались своим вероисповеданием, чтобы проводить жизнь в пороках и лени. Затем у ламаистов появился их великий реформатор, шаберон Цзонхава., который, как утверждают, был беспорочно зачат своею матерью, девственницей из Куку-нора (XIV век), – он другой чудотворец. Священное дерево в Кунбуме, дерево 10 000 образов, которое, вследствие вырождения и падения истинной веры, перестало давать почки уже несколько веков, тогда пустило новые ростки и расцвело краше, чем когда-либо, от волоса этого аватара Будды* – гласит легенда. Это же предание приписывает ему (Цзонхаве) вознесение на небо в 1419 году. В противоположность господствующей идее, не многие из этих святых являются хубилганами, или шаберонами – перевоплощениями.
Во многих ламасериях имеются школы магии, но наиболее знаменитым является университетский монастырь Шу-тукт, в котором числится более 30 000 монахов, и сам монастырь фактически образует небольшой город. Некоторые женщины-монахини обладают чудесными психологическими силами. Мы встретились с некоторыми из этих женщин на их пути из Лхасы в Канди, этот Рим буддизма, с его чудотворными святилищами и реликвиями Гаутамы. Чтобы избегнуть столкновений с мусульманами и членами других сект, они путешествуют только ночью, безоружные, и ничуть не боясь диких зверей, ибо те их не тронут. При первых лучах зари они укрываются в пещерах и вихарах, уготовленных для них на рассчитанных расстояниях их собратьями-буддистами; ибо, несмотря на тот факт, что буддизм получил главное убежище на Цейлоне, и номинально в Британской Индии мало представителей этого вероисповедания, все же тайные Бьяуды (Byauds, братства) и буддийские вихары многочисленны, и каждый джайн чувствует себя обязанным помогать, без различия, буддисту и ламаисту.
Мы всегда были в поисках оккультных феноменов, жадно стремясь их увидеть; одно из самых интересных явлений, увиденных нами, было произведено одной из таких бедных путешествующих бикшу. Это было многие годы тому назад, когда все подобные проявления были новостью для пишущей эти строки. Нас взял с собою, чтобы посетить этих странниц, один друг-буддист, таинственный джентльмен, родившийся в Кашмире у родителей-катчи*, обращенный в буддо-ламаизм и постоянно проживающий в Лхасе.
«Зачем ты носишь этот пучок мертвых растений?» – спросила одна из бикшуни[1239], худая и высокая пожилая женщина, указывая на большой букет прекрасных свежесорванных и благоухающих цветов в моих руках.
«Мертвых? – спросила я удивленно. – Но я же только что нарвала их в саду!»
«И все же они мертвы, – печальным голосом сказала она. – Разве рождение в этом мире не есть смерть? Посмотри, как выглядят эти травы, когда они живые цветут в мире Вечного Света, в садах нашего благословенного Фо*!»
Не сходя с того места, где она сидела на земле, ани взяла цветок из моего букета, положила его к себе на колени и начала как бы собирать к нему большими горстями невидимое вещество из окружающей атмосферы. Вскоре стало видно очень смутное очертание парообразного узелка, он медленно принимал форму и цвет, пока, застыв высоко в воздухе, не появилась копия того цветка, который мы дали ей. Копия была точной до малейшего оттенка и последнего лепестка, и лежала на боку, подобно оригиналу, но была в тысячу раз прекраснее по оттенкам красок и изысканности своей красоты, так же как вознесшийся человеческий дух несравнимо прекраснее своей физической оболочки. Цветок за цветком до малейшей травинки таким образом воспроизводился и исчезал, вновь появляясь по нашему желанию, даже при одной мысли. Выбрав полностью распустившуюся розу, я держала ее на расстоянии вытянутой руки от себя; и в течение считаных минут моя кисть, предплечье и цветок, совершенные в каждой детали, появились отраженными в свободном пространстве [на расстоянии] около двух ярдов от того места, где я сидела. Но в то время как цветок, казалось, стал неизмеримо красивее, и таким же эфирным, как и другие «духовные» цветы, – моя рука казалась только простым отражением в зеркале, даже вплоть до большого пятна на предплечье, оставленного комком сырой земли, прилипшей к корню одного растения. Впоследствии мы узнали причину этого.
Великую истину высказал лет пятьдесят тому назад д-р Френсис Виктор Бруссэ, когда сказал: «Если бы магнетизм был истиной, то медицина была бы абсурдом».
Магнетизм есть истина, так что мы не будем возражать ученому французу также насчет остального. Магнетизм, как мы это уже показали, есть алфавит магии. Напрасной будет всякая попытка понять и теорию, и практику последней до тех пор, пока не будет признан основной принцип магнетических притяжений и отталкиваний во всей природе.
Многие так называемые народные суеверия являются только показателями инстинктивного восприятия этого закона. Неученые люди усвоили путем опыта многих поколений, что определенные феномены происходят при известных условиях; они создают эти условия и получают ожидаемые результаты. Не зная эти законы, они объясняют сам факт сверхъестественностью, так как опыт был их единственным учителем.
В Индии, так же как в России и в некоторых других странах, существует инстинктивное нежелание переходить через тень другого человека, в особенности рыжего; и в Индии местные жители чрезвычайно избегают рукопожатия с человеком другой расы. Это не пустые фантазии. Каждый человек испускает магнетическое излучение, или ауру; сам человек может быть совершенно здоровым физически, но в то же самое время его излучение может иметь болезнетворный характер для других, чувствительных к таким тонким влияниям. Д-р Эсдэйл и другие месмеристы давно учили нас, что восточные народы, и в особенности индусы, гораздо более чувствительны, чем белокожие расы. Опыты барона Рейхенбаха – и, в сущности, опыт всего мира – доказывают, что эти магнетические излучения наиболее интенсивны из конечностей. Это доказано терапевтическими манипуляциями; поэтому обмен рукопожатиями считается наиболее передающим антипатичные магнетические условия, и индусы поступают мудро, держа свое древнее «суеверие», – полученное от Ману – всегда в памяти.
Мы обнаружили, что магнетизма рыжеволосого человека боятся почти у всех народов. Мы могли бы приводить пословицы из русского, персидского, грузинского, хинди, французского, турецкого и даже немецкого языков, в которых указывается, что предательство и другие пороки, по народному поверью, сопровождаются рыжеволосостью. Когда человек стоит освещенный солнцем, то магнетизм светила отбрасывает эманации человека в сторону его тени и увеличивающаяся молекулярная деятельность создает больше электричества. Поэтому индивидуум, которому он антипатичен – хотя оба могут не осознавать этот факт, – поступит разумно, не переступая его тени. Осторожный врач моет руки после каждого пациента. Почему же тогда не обвинить его в суеверии так же, как индусов? Микробы болезней невидимы, но тем не менее реальны, как доказывает опыт Европы. А опыт Востока, накопленный сотнями веков, доказал, что зародыши духовной заразы задерживаются около местностей, и нечистый магнетизм может передаваться прикосновением.
Другое устойчивое поверье в некоторых местностях России, в особенности в Грузии (Кавказ), и в Индии, состоит в том, что если тело утопленника невозможно найти обычными способами, его одежду надо бросить в воду, и она будет плыть по ней, пока не окажется как раз над нужным местом, а затем затонет. Мы даже видели такой эксперимент, успешно проведенный с помощью священного шнура брахмана. Шнур плавал по воде туда-сюда, описывая круги как бы в поисках чего-то, как вдруг, устремившись по прямой линии приблизительно на протяжении 50 ярдов, затонул, и точно на этом месте ныряльщики вынесли наверх тело утонувшего. Мы обнаруживаем это «суев