.
Эта способность относится только к проекции астральной сущности, в более или менее уплотненном состоянии, и, конечно же, не к телесному перемещению. Этот феномен является чудом не более, чем чье-либо отражение в зеркале. Никто не может отыскать в таком отражении ни одной частицы материи, и все же там стоит наш двойник, в точности представляющий нас до последнего волоска на голове. Если по этому простому закону отражения наш двойник становится видимым в зеркале, то насколько более поразительным доказательством снабжает нас фотографирование! Если наши физики еще не нашли способов фотографировать иначе, как только с небольшого расстояния, то это не значит, что это достижение недоступно тем, кто обнаружил эти способы в силе самой человеческой воли, освободившейся от земных интересов[1246].
Наши мысли – это материя, говорит наука; каждая энергия в большей или меньшей степени создает нарушение в атмосферных волнах. Поэтому, так как каждый человек – как и каждый другой живой и даже инертный предмет – имеет ауру из своих собственных эманаций, окружающих его, и, кроме того, способен пустяковым усилием перенестись в воображении куда ему угодно, то почему же будет научно невозможным [полагать], что его мысль, управляемая, усиленная и направляемая этим могущественным магом – его образованной ВОЛЕЙ, – может уплотниться на какое-то время и явиться к кому хочет в виде копии своего оригинала? Является ли данное утверждение при нынешнем состоянии наук более немыслимым, чем были фотография и телеграф менее чем 40 лет тому назад или телефон – менее 14 месяцев тому назад?
Если чувствительная пластинка может с такой точностью запечатлеть тень наших лиц, тогда эта тень или отражение – хотя мы и не в состоянии воспринимать ее – должна представлять собою нечто вещественное. И если мы можем с помощью оптических инструментов проецировать наши подобия на белую стену с расстояния нескольких сотен футов, то почему адепты, алхимики, ученые сокровенного знания не могли уже обнаружить то, что ученые отрицают сегодня, но могут открыть завтра, а именно – как электрически проецировать свои астральные тела в мгновение ока через тысячемильное пространство, оставляя свои материальные оболочки с некоторой долей животного жизненного принципа для поддержания в нем физической жизни и действуя в своих духовных, тонких телах так же безопасно и разумно, как они действовали, когда были покрыты плотью. Существует более высокая форма электричества, чем физическое электричество, известное экспериментаторам; тысячи коррелятов последнего пока еще скрыты от глаза современного физика, и никто не может сказать, где кончаются его возможности.
Шотт объясняет, что под терминами Сянь или Шин-сянь в старых китайских понятиях, а в особенности в понятиях секты Тао-Киао (Taosse), подразумеваются «люди, удалившиеся в горы, чтобы вести жизнь отшельников, и достигшие путем аскетической жизни, или посредством мощи чар и эликсиров, обладания чудесными способностями и земным бессмертием»[1247]. (?)
Это преувеличено, если и не совсем неправильно. На что они претендуют, так это только на способность продлить человеческую жизнь, и это они в состоянии сделать, если верить человеческим свидетельствам. То, о чем свидетельствовал Марко Поло в XIII веке, подтверждается в наши дни.
«Есть другой класс людей, называемый чугхи (йоги), – писал он, – которых в самом деле называют “абрайамами” (брахманы?) и которые чрезвычайно долго живут: каждый из них доживает до 150 или 200 лет. Они очень мало едят, [употребляя,] главным образом, рис и молоко. И эти люди пользуются очень странным напитком, лекарством из серы и ртути, смешанных вместе, и это они пьют два раза каждый месяц… Это, они говорят, дает им долгую жизнь; и они привыкли принимать это лекарство с детства»[1248].
Бюрнье показывает, говорит полковник Юл, что йоги очень искусны в приготовлении ртути, «так замечательно, что один или два грана, принимаемые каждое утро, возвращали телу полное здоровье»; и добавляет, что mercurius vitae[1249] Парацельса представлял собою состав, в который входили сурьма и ртуть[1250]. Мягко говоря, это – очень легкомысленное заявление, и мы поясним, что мы знаем об этом.
Долголетие некоторых лам и талапоинов вошло в пословицу; и общеизвестно, что они употребляют какой-то состав, который «обновляет старую кровь», как они говорят. Также признанным фактом у алхимиков считалось, что благоразумное обращение с «аурой серебра действительно восстанавливает здоровье и удлиняет саму жизнь в поразительной степени». Но мы вполне готовы возразить против утверждений как Бюрнье, так и полковника Юла, который цитирует его, что йоги и алхимики употребляли именно ртуть. Йоги, в дни Марко Поло, так же как и в наши дни, действительно принимают нечто, кажущееся ртутью, но это не ртуть. Парацельс, алхимики и другие мистики подразумевали под mercurius vitae живой дух серебра, ауру серебра, а не argent vive[1251]: и эта аура, несомненно, не есть ртуть, известная нашим физикам и аптекарям. Не может быть никакого сомнения, что обвинение Парацельса во введении ртути в медицинскую практику в высшей мере неправильно. Никакая ртуть, будь она приготовлена средневековым философом огня или современным самозванцем-физиком, не может и никогда не возвращала телу полное здоровье. Только самый отъявленный шарлатан может когда-либо применить такое средство. И многие считают, что именно в злобном намерении выставить Парацельса в глазах потомков в качестве шарлатана его враги выдумали такую отвратительную ложь.
Йоги древности, так же как современные ламы и талапоины, употребляют некий ингредиент с минимальным количеством серы и молочным соком, который они извлекают из одного лекарственного растения. Они, несомненно, должны обладать какими-то чудесными секретами, так как мы видели, как они в несколько дней исцеляли наиболее неподдающиеся лечению раны, сращивали сломанные кости до состояния полного восстановления их функций за такое количество часов, сколько дней понадобилось бы для этого методами обычной хирургии. Страшная лихорадка, схваченная автором этих строк близ Рангуна после разлива реки Иравади, была вылечена за несколько часов соком растения, называемого, если не ошибаюсь, кукушан, несмотря на то, что там могут быть тысячи туземцев, не знающих его свойства и обреченных на смерть от этой лихорадки. И это было сделано в благодарность за пустяковую услугу, которую мы оказали простому странствующему монаху; она едва ли будет интересна читателю.
Мы также слышали о некой воде, называемой аб-и-хайат, которую народное суеверие считает скрытой от глаз всех смертных, за исключением святых санньяси; сам источник ее известен под названием аб-и-хайван-и. Но более чем вероятно, что талапоины откажутся выдать свои секреты даже алхимикам и миссионерам, так как эти лекарства должны быть использованы ради блага человечества, но никогда – ради денег[1252].
Укрощение диких зверей факирами
На больших празднествах индусских пагод, на свадебных пиршествах богатых высших каст – везде, где собираются большие толпы, европейцы видят гуни, или заклинателей змей, факиров-месмеризаторов, санньяси-чудотворцев и так называемых «фокусников». Высмеивать легко, объяснить – гораздо труднее, а для науки – невозможно. Британское население Индии и большинство путешественников предпочитают первый прием. Но пусть кто-нибудь спросит этих Фом неверящих, каким образом создаются следующие результаты – которых они не могут отрицать и не отрицают? Когда появляются толпы факиров и заклинателей змей, с телами, обвитыми кобрами de-capello, с руками, украшенными браслетами из corallilos – маленьких змеек, укус которых приносит верную смерть в несколько секунд; с плечами в ожерельях из тригоноцефалов, наиболее страшных врагов босых ног индусов, чей укус убивает молниеносно, тогда свидетель-скептик улыбается и с серьезным лицом начинает объяснять, как у всех этих пресмыкающихся после того, как они были приведены в каталептическое оцепенение, гуни удалили ядовитые зубы. «Они безвредны, и смешно их бояться». «Не угодно ли сахибу погладить одного из моих нагов?» – спросил однажды один гуни, приближаясь к нашему собеседнику, который до этого целых полчаса поражал своих слушателей своими герпетологическими познаниями. Тот быстро отскочил назад, – ноги храброго воина доказали, что они не менее гибки, чем его язык; но едва ли мы можем обессмертить в печати сердитый ответ капитана Б., и только страшный «телохранитель»-гуни спас его от бесцеремонного побития. Кроме того, скажите только слово, и за половину рупии любой профессиональный заклинатель змей начнет ползать вокруг и в несколько мгновений созовет множество неприрученных змей наиболее ядовитых видов, возьмет их в руки и обовьет ими свое тело. В двух случаях поблизости от Тринкемала змея чуть-чуть не укусила автора этих строк, которая однажды почти села ей на хвост, но в обоих случаях быстрым свистом гуни, которого мы наняли, чтобы он сопровождал нас, змея была остановлена – в нескольких дюймах от моего тела, как бы пораженная молнией и, медленно опуская свою угрожающую голову на землю, застыла без движения, подобно мертвому суку, под заклинанием кина (kina)[1253].
Рискнет ли европейский фокусник, укротитель или даже месмеризатор повторить хотя бы только раз эксперимент, который вы можете ежедневно наблюдать в Индии, если знаете, куда пойти, чтобы увидеть его? Нет в мире ничего более свирепого, чем королевский бенгальский тигр. Однажды все население небольшой деревушки недалеко от Дакки, расположенной в пределах джунглей, было приведено в панику появлением громадной тигрицы на рассвете. Эти дикие звери никогда не покидают своих логовов в другое время, как только ночью, когда они выходят на поиски добычи и на водопой. Но это необычное появление было вызвано тем фактом, что тигрица была матерью, потерявшей двух тигрят, которых унес какой-то отважный охотник, и она вышла на их поиски. Двое мужчин и один ребенок уже стали ее жертвами, когда старый факир, собираясь в свой дневной поход, выходя из ворот пагоды, увидел ситуацию и с первого взгляда оценил ее. Напевая мантрам, он пошел прямо к зверю, который с горящими глазами и пенящейся пастью припал к земле вблизи дерева, готовый прыгнуть на новую жертву. Находясь примерно в десяти футах от тигрицы и не прерывая своей модулированной молитвы, слова которой ни один мирянин не понимает, он начал, как мы поняли, регулярны