Иосиф подчеркивает большое уважение официальной Синагоги Иерусалима к мудрости школ Центральной Азии. Училища в Соре, Пумбидите и Нахайдее считались главными центрами эзотерической и теологической учености всеми школами Палестины. Халдейская версия Пятикнижия, собранная известным вавилонским теологом Онкелосом, считалась наиболее достоверной изо всех; и именно благодаря этому ученому раввину Хиллел и другие танаимы после него верили, что Существо, которое показалось Моисею в неопалимой купине на горе Синай и, под конец, похоронило его, было ангелом Господа, Мемро, а не самим Господом; и что тот, кого евреи Ветхого Завета ошибочно приняли за Иахо, был только посланец Его, один из Его сыновей, или эманаций. Все это приводит к одному логическому заключению, а именно, что гностики намного превосходили [всех] последователей с точки зрения образованности и общей осведомленности, даже в знании религиозных учений самих евреев. В то время как они в совершенстве владели халдейской мудростью, – полные добрых намерений, благочестивые, но фанатичные настолько же, насколько и невежественные последователи, не будучи в состоянии полностью понять и охватить религиозный дух своей собственной системы, во время диспутов прибегали к такой убедительной логике, как употребление выражений «скоты», «свиньи», «собаки» и других эпитетов, так щедро расточаемых Петром.
С того времени эта эпидемия в иерархии священства достигла кульминации. С того дня, когда основатель христианства произнес предостережение, что тот, кто скажет брату своему «ты безумный», – подлежит геенне огненной*, – все те, кто стал вождями христианства, начиная с одетого в лохмотья галилейского рыбака и кончая усеянными драгоценностями понтифами, кажется, только и старались превзойти один другого в изобретении оскорбительных эпитетов для своих противников. Так мы находим Лютера произносящим окончательный приговор католикам и восклицающим: «Паписты все ослы, в каком бы виде они ни были; вареные ли, жареные ли, со снятой ли кожей, тушеные ли – они всегда останутся теми же ослами». Кальвин обзывал жертв, которых он преследовал и иногда сжигал, «злобными лающими собаками, полными скотства и наглости, подлыми исказителями Священного Писания», и т. д. Д-р Ворбартен называет папскую религию «нечестивым фарсом», а мсье Дюпело утверждает, что протестантская субботняя служба представляет «дьяволову мессу», а все духовенство – «воры и служители дьявола».
Тот же самый дух неосведомленности и невежества привел христианскую церковь к тому, что она наделила своих самых святых апостолов титулами, перенятыми от их наиболее отчаянных противников, «еретиков» и гностиков. Так, например, Павел назван сосудом избранным (Vas Electionis); этот титул был выбран Манесом[436], величайшим еретиком в глазах церкви в те дни; «Манес» на вавилонском языке значит «избранный сосуд или вместилище»[437].
То же самое с Девой Марией. У них [христиан] было так мало самобытности, что они скопировали с египетской и индусской религий их несколько обращений к своим соответствующим Девам-Матерям. Сопоставление нескольких примеров прояснит это.
Сравнительный культ Девы
Христианское богословие, получившее доктрины об архангелах и ангелах непосредственно из каббалы Востока, по отношению к которой Моисеева Библия является только аллегорическим экраном, должно бы, по меньшей мере, запомнить иерархию, изобретенную каббалой для этих олицетворенных эманаций. Сонмы херувимов и серафимов, которые мы обычно видим окружающими католических Мадонн на картинках, принадлежат, вместе с элохимами и бени элохимами евреев, к третьему каббалистическому миру, Иецире. Этот мир только на одну ступень выше Асии, четвертого и самого низкого мира, в котором обитают самые грубые и самые материальные существа – клиппоты, которые находят удовольствие во зле и смуте и чей глава – Велиал!
Объясняя, разумеется, по-своему, различные «ереси» первых двух веков, Ириней говорит: «Наши еретики верят… что ПРОПАТОР ведом лишь единородному сыну, т. е. уму» (ноус). Это были валентианцы, последователи «глубочайшего знатока гнозиса», Валентина, которые верили, что «был некий совершенный АИОН», существовавший до Битоса или Бутона (Глуби), называвшийся Пропатором. Это опять каббалистика, так как в «Зогаре» Симона Бен Иохай мы читаем следующее: «Senior occultatus est et absconditus; Microprosopus manifestus est, et non manifestus[438]»[439].
В религиозной метафизике евреев Высочайший представляет абстракцию; он «без формы или существа» и «ни на что другое не похож»[440]. И даже Филон называет Творца, Логоса, который близко к Богу, «BTOPЫM Богом»: «Второй Бог, который есть его МУДРОСТЬ»[441]. Бог есть НИЧТО, он безымянен, и поэтому его называют Эн-Соф – слово Эн означает ничто[442]. Но если, согласно более старым евреям, Богом является Иегова, и Он Сам является несколько раз Моисею и пророкам, и христианская церковь предавала анафеме гностиков, отрицавших этот факт, – то как же мы тогда читаем в четвертом Евангелии, что «ни один человек НИКОГДА не видел Бога, кроме единородного Сына… свидетельствовавшего о нем»? Это те же самые слова гностиков, и по духу и по содержанию. Эта сентенция святого Иоанна – или, вернее, того, кто написал Евангелие, ныне носящее это имя, – опрокидывает безапелляционно все аргументы Петра против Симона Волхва. Эти слова повторяются и подчеркиваются в главе VI: «Не было того, “чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога, Он [Иисус] видел Отца”» (46) – то самое возражение, которое выдвинуто в «Homilies» Симоном. Эти слова доказывают, что или автор четвертого Евангелия не имел никакого представления о существовании «Homilies», или же он не был Иоанном, другом и сотоварищем Петра, которому он противоречит резко и решительно этим категорическим утверждением. Как бы то ни было, эта сентенция, подобно многим другим, которые можно было бы с пользой процитировать, совершенно объединяет христианство с восточным гнозисом и, следовательно, с КАББАЛОЙ.
В то время как доктрины, этический кодекс и обрядность христианской религии были заимствованы из брахманизма и буддизма, его церемониалы, облачения, пышность и великолепие были целиком взяты из ламаизма. Римские мужские и женские монастыри являются почти раболепными копиями подобных же религиозных учреждений в Тибете и Монголии, и заинтересованные исследователи буддийских стран, когда им приходилось упоминать этот нелицеприятный факт, не видели перед собой иного выхода, как только повторять анахронизм, непревзойденный по своей опрометчивости, а именно обвинение в плагиате той религиозной системы, которую их собственная родная церковь ограбила. Эта замена не без успеха сослужила свою службу. Наконец настало время, когда эта страница истории должна быть переписана.
Глава VТайны Каббалы
Познавая все, сам оставайся непознанным.
Гностический афоризм
Есть над богами всеми единый Бог, божественнее смертных,
Чья форма не похожа на человеческую, как не похожа и его природа;
Но смертные напрасно возомнили, что боги им подобно рождены,
С человеческими чувствами, и голосом, и членами телесными.
ТИХИАД. – Не можешь ли ты, Филокл, указать мне причину, почему большинство людей так любят лгать и не только радуются, когда лгут сами, но и очень прислушиваются ко лжи других?
ФИЛОКЛ. – Много может быть причин, Тихиад, которые заставляют некоторых лгать, ибо они видят, что это выгодно.
СПАРТАНЕЦ. – Перед кем мне следует исповедоваться – перед тобою или перед Богом?
ЖРЕЦ. – Перед Богом.
СПАРТАНЕЦ. – Тогда, человек, отступи!
Теперь мы хотим уделить внимание некоторым из наиболее значительных Тайн каббалы и проследить их связь с философскими мифами различных народов.
Эн-Соф и сефирот
В старейшей восточной каббале божество изображено как три окружности в одной, окутанной каким-то дымом или хаотическим паром. В предисловии к «Зогару», который преобразил три изначальных круга в три головы, над ними начертано испарение или дым, ни черный, ни белый, но бесцветный и обведенный окружностью. Это есть непознаваемая Сущность[443]. Происхождение этого еврейского образа можно проследить до гермесовского Пэмандра, египетского Логоса, который появляется в облаке влаги с поднимающимся от него дымом.[444] В «Зогаре» высочайший Бог является, как мы уже показали в предшествующей главе, и как обстоит дело в индийской и буддийской философиях, – чистой абстракцией, объективное существование которой последними отрицается. Это есть Акама, «ВЕРХОВНАЯ МУДРОСТЬ, которая не может быть постигнута путем размышления» и которая находится внутри и снаружи ЧЕРЕПА ВЕЛИКОГО ЛИКА[445] (Сефиры), самой высшей из трех «Голов». Это есть «беспредельный и бесконечный Эн-Соф», Ни-Что.
«Три Головы», наложенные одна на другую, очевидно взяты от трех мистических треугольников индусов, которые также накладываются один на другой. Высочайшая «голова» содержит