Боже, Джон хотел подобной связи.
Но что делать с его прошлым? Даже если он пройдет превращение, будет ли он вообще чувствовать себя комфортно и уверенно с женщиной? Настоящие мужчины не проходят через то, что прошел он, не подвергаются под угрозой смерти омерзительному насилию.
Черт, взгляни на Зейдиста. Такой сильный, мощный. Женщины тянутся к подобным, а не к слабакам, как Джон. И в этом нет никакой ошибки. Неважно, насколько огромным было его тело, он всегда будет именно таким — слабаком, навечно заклейменным тем, что с ним сделали.
Он отвернулся и подошел к обеденному столу, садясь в одиночестве посреди фарфора, серебра, хрусталя и свечей.
Но быть в одиночестве — нормально, решил он.
В одиночестве было безопасно.
Глава 21
Пока Фритц ходил за Мариссой, Бутч ждал в библиотеке и размышлял о том, какой все-таки классный мужик этот доджен. Копу стоило лишь попросить об услуге, и старик с воодушевлением согласился обо всем позаботиться. Даже, несмотря на то, что просьба была несколько странной.
Как только запах океанского бриза заполнил комнату, тело Бутча отреагировало мгновенно и очень заметно. Прежде, чем обернуться, он убедился, что пиджак нигде не топорщится.
Ох, Господи Иисусе, в этом бирюзовом платье она была просто прекрасна.
— Привет, детка.
— Здравствуй, Бутч — голос Мариссы был еле слышен. Она поправила волосы дрожащей рукой. — Ты выглядишь… хорошо.
— Ага, я в порядке. — Благодаря лечащей руке Ви.
Повисла долгая пауза. Наконец, он спросил:
— Позволишь мне поприветствовать тебя, как положено?
Она кивнула, Бутч подошел и взял ее за руку. Наклонившись, он поцеловал тыльную сторону ее ладони и почувствовал, что она просто ледяная. Нервничает? Или, может, заболела?
Коп нахмурился.
— Марисса, не хочешь присесть на минутку перед обедом?
— Да, пожалуйста.
Он подвел ее к обитой шелком кушетке. От него не укрылось, что она покачнулась, приподнимая подол юбки и усаживаясь рядом.
Мужчина повернул к себе ее лицо.
— Поговори со мной.
Когда она не ответила сразу, он поднажал.
— Марисса… ты хочешь мне что-то сказать, так?
Неловкая пауза, и, наконец:
— Я не хочу, чтоб ты сражался вместе с Братством.
Так вот в чем дело.
— Марисса, прошлой ночью все произошло случайно. Я не сражаюсь. Честно.
— Но Ви сказал, что в случае твоего согласия, они используют тебя.
Хм. Вот это новость. Насколько он знал, прошлая ночь была лишь проверкой его преданности, но никак не служила доказательством приема на постоянную работу.
— Послушай, последние девять месяцев Братья держали меня подальше от схваток. Я не связываюсь с лессерами. Не моя клиентура.
Она, наконец, расслабилась.
— Просто мне ненавистна мысль, что ты опять можешь пострадать.
— Не волнуйся об этом. Дела Братства мало меня касаются. — Он заправил выбившийся локон ей за ухо. — Что-то еще, что ты хотела бы обсудить, детка?
— У меня есть еще один вопрос.
— Спрашивай о чем угодно.
— Я не знаю, где ты живешь.
— Здесь. Я живу здесь.
Видя ее замешательство, он кивнул в сторону открытых дверей библиотеки.
— За внутренним двором, в домике для охраны. Я живу с Ви.
— О. Тогда где ты был прошлой ночью?
— Там и был. Я не выходил.
Она нахмурилась. Затем выпалила:
— У тебя есть другие женщины?
Как будто кто-то смог бы с ней сравниться.
— Нет! Почему ты спрашиваешь?
— Мы с тобой не были близки, а ты мужчина с очевидными… потребностями. Даже сейчас твое тело отвечает, увеличивается и становится тверже.
Дерьмо. А ведь он так старался спрятать свою эрекцию.
— Марисса…
— Конечно, тебе нужно регулярное освобождение. Твое тело так значительно.
— Что?
— Сильное и мощное. Достойно женского поклонения.
Бутч закрыл глаза, думая, что в данную минуту мистер Достоинство действительно восстал и жаждет поклонения.
— Марисса, кроме тебя у меня никого нет. Совсем. Никого и быть не может.
— Мужчины моего вида могут брать несколько жен. Не знаю, возможно, люди…
— Только не я. Не с тобой. Не могу представить себя с другой женщиной. Я имею в виду, разве ты можешь представить себя с кем-то другим?
От последовавшей заминки у него по спине пробежал холодок, поднимаясь от задницы, до самого основания черепа.
— Я не хочу быть с кем-то еще — ответила она.
— Марисса, чего ты не договариваешь?
— Есть кое-кто, кто был… рядом.
Мозг Бутча заклинило, словно все нервные соединения подорвались, и в сером веществе не осталось никаких связей.
— Рядом… в каком смысле?
— Никакой романтики, Бутч. Клянусь. Он друг, и я говорю тебе об этом лишь потому, что он мужчина. — Она прикоснулась к его лицу. — Я хочу только тебя.
Глядя в ее серьезные глаза, он не сомневался в том, что она сказала правду.
Но, черт, было такое чувство, будто ему врезали дубинкой. Это было нелепо, и мелочно, и… о, Боже… он совершенно точно не вынесет, если рядом с ней будет кто-то другой.
Соберись, О'Нил. Просто тащи свою задницу обратно в реальность, парень. Сейчас же.
— Хорошо, — ответил он. — Я хочу, чтоб у тебя был только я. Единственный.
Отметая прочь всю эту хрень с ревностью, он поцеловал ей руку… и встревожился, почувствовав, как та дрожит.
Он расположил ее холодные пальцы меж своих ладоней.
— Почему у тебя дрожат руки? Ты расстроена? Или больна? Тебе нужен врач?
В ответ на его беспокойство она махнула рукой без привычной грации.
— Я могу об этом позаботиться. Не волнуйся.
К черту «не волнуйся». Господи Иисусе, она совсем ослабла, глаза расширены, движения разрознены. Больна, она определенно больна.
— Хочешь, отведу тебя обратно наверх, детка? Будет тяжело не видеть тебя, но ты не выглядишь достаточно здоровой, чтобы присутствовать на обеде. И я могу что-нибудь тебе принести.
Ее плечи опустились.
— Я так надеялась… Да, думаю, так будет лучше.
Она встала и покачнулась. Бутч поймал руку девушки, проклиная ее братца. Если ей понадобится медицинская помощь, к кому они ее повезут?
— Давай, детка. Обопрись на меня.
Стараясь не спешить, он провел Мариссу на второй этаж, мимо комнаты Рейджа и Мэри, Фьюри, и еще дальше, пока они не дошли до угловой, в которой она и остановилась.
Марисса положила руку на дверную ручку.
— Прости, Бутч. Я хотела провести этот вечер с тобой. Не думала, что так быстро устану.
— Пожалуйста, позволь мне вызвать врача.
Удивительно, но ее одурманенные глаза смотрели ему в лицо без капли беспокойства.
— Ничего такого, с чем я не справилась бы сама. К тому же, скоро со мной все будет в порядке.
— Ох… сейчас мне хочется позаботиться о тебе именно так, как ты и предсказывала.
Она улыбнулась.
— В этом нет необходимости, помнишь?
— А считается, если я просто хочу себя успокоить?
— Да.
Пока они смотрели друг на друга, в его никчемной голове вспыхнула кричащая правда: он любит эту женщину. Любит до смерти.
И ему хотелось, чтобы она знала.
Он погладил ее щеку большим пальцем и пожалел, что не обладает даром красиво выражаться. Для начала, ему хотелось сказать что-нибудь умное и нежное, и только потом, подвести к бомбе на букву «Л». Вот только очень уж сдержанным он уродился.
Так что, со свойственным ему отсутствием утонченности, он просто выпалил:
— Я люблю тебя.
Глаза Мариссы стали размером с блюдца.
Ох, черт. Слишком много, слишком скоро…
Она крепко обняла мужчину за шею, уткнувшись головой ему в грудь. Когда он обвил ее руками и уже собрался залить все кругом соплями, из холла послышались голоса. Открыв дверь, Бутч завел Мариссу в комнату, решив, что немного уединения им не помешает.
Когда он довел ее до постели и помог лечь, его голова наполнилась кучей разного рода нежных словечек, готовых набить комнату романтикой под завязку. Но прежде, чем что-либо сорвалось с его языка, Марисса схватила его за руку и сжала так, что затрещали кости.
— Я тоже люблю тебя, Бутч.
От этих слов, он забыл как дышать.
Полностью нокаутированный, он опустился на колени у кровати и вымученно улыбнулся.
— И почему же ты так думаешь, детка? Я считал тебя умной женщиной.
Она мягко рассмеялась.
— Ты знаешь почему.
— Ты меня пожалела?
— Потому, что ты достойный мужчина.
Он прочистил горло.
— Вовсе нет.
— Как ты можешь такое говорить?
Что ж, дайте-ка подумать. Его выперли из отдела убийств за то, что он сломал нос подозреваемому. Трахал, в основном, шлюх и женщин из самых низов общества. Стрелял в других и убивал. Что там дальше? В прошлом — чертов наркоман, в настоящем — хронический алкоголик. Ах, и разве он не упоминал, что все эти годы, с момента убийства своей сестры, был в несколько суицидальном настроении?
Ага, он точно кое-чего достоин. Например, путевки на свалку.
Бутч открыл было рот, чтобы все это выложить, но остановил себя.
Закрой варежку, О'Нил. Женщина говорит, что любит тебя, и она намного лучше, чем ты заслуживаешь. Не испорти все россказнями о своем уродливом прошлом. Начни все с чистого листа, здесь и сейчас, с ней.
Он погладил ее безупречную щеку пальцем.
— Я хочу тебя поцеловать. В настроении мне позволить?
Он не мог винить ее за то, что она колебалась. Последний раз, когда они были вместе, его тело выдало ту гадость, а в дверь вошел ее брат. К тому же, сейчас она явно устала.
Он откинулся назад.
— Извини.
— Не то, чтобы я не хотела быть с тобой. Я хочу.
— Тебе не надо ничего объяснять. Я счастлив просто быть рядом, даже если не могу быть внутри тебя. Даже если мы не… ну, знаешь, занимаемся любовью.
— Я сдержанна, потому что боюсь тебя поранить.
Бутч свирепо улыбнулся, думая, что совсем не возражает, если она расцарапает его спину в лоскуты, крепко держась за него. — Не важно, даже если поранишь.