Выражение его лица сразу же смягчилось, превращаясь в воплощение спокойствия.
— Могу представить, что немногие женщины наслаждались своим первым разом. Эта романтическая версия потери девственности — ложь.
А может, нет? Может, проблема была в ней?
Слово «дефект» крутилось в ее голове все быстрее и громче.
— Марисса?
— Я хотела, чтобы это прошло красиво, — с отчаянием прошептала она.
Последовала ужасающая тишина… в течение которой она чувствовала лишь напряженную плоть в ее теле. Потом Бутч произнес:
— Мне жаль, что ты разочарована. Но это не так уж и удивительно.
Он начал выходить, и в этот момент что-то изменилось. Когда он двигался, тянущее чувство послало дрожь по ее телу.
— Подожди, — она вцепилась в его бедра. — Еще же не все, верно?
— Естественно. Станет только более настойчивым.
— О… но ты не кончил…
— Мне это уже не нужно.
Когда его плоть выскользнула на свободу, она почувствовала себя очень пустой. Потом он слез с нее, и она мгновенно замерзла. Он повернулся возле нее, и на мгновенье она почувствовала касание его плоти к своему бедру. Копье было влажным и мягким.
Он устроился на спине, около нее, положив руки за голову.
Господи… какой бардак. Сейчас, когда она восстановила дыхание, ей хотелось попросить его продолжить, но она знала, что он ответит. «Нет» читалось по напряжению в его теле.
Пока они лежали бок о бок, она почувствовала, что должна что-то сказать.
— Бутч…
— Я действительно устал и не могу мыслить логически. Просто давай поспим, хорошо? — Он отвернулся, взбил подушку и сделал глубокий, неровный выдох.
Глава 28
Позже Марисса проснулась, ее удивило, что она вообще смогла уснуть. Но это из-за того, что она питалась. Ладно, ей всегда надо было отдохнуть после этого.
В полумраке, она взглянула на красное пятно будильника. Четыре часа до рассвета, а ей еще многое надо было сделать.
Она взглянула через плечо. Бутч лежал на спине, положив руку на обнаженную грудь, глаза двигались под веками, пока он глубоко спал. Его подбородок зарос, волосы были повсюду, и он выглядел гораздо моложе. Красивый во сне.
Почему у них не может быть все хорошо? Если бы только она могла продержаться еще немного, у них было бы больше шансов. А сейчас она должна уйти.
Она выскользнула из-под одеяла, воздух холодил ее кожу. Двигаясь тихо, она подобрала с пола нижнюю юбку, корсет… трусики, где же были ее трусики…
Стоп. Она с удивлением посмотрела вниз. На внутренней стороне бедер почувствовала тепло — кровь. От того, что он взял ее.
— Подойди ко мне, — сказал Бутч.
Она чуть не выронила одежду.
— Я… ах, я не знала, что ты проснулся.
Он протянул руку, и она пошла к нему. Когда она вплотную приблизилась к постели, он обернул руки вокруг ее ног и потянул на матрас, удобно расположив ее на своем колене.
Затем он наклонился к ней, она ахнула, когда почувствовала его язык на внутренней стороне бедра. Теплым ударом, он поднялся к сосредоточию ее женственности и зацеловал прочь остатки ее девственности.
Она спросила себя, где он этому научился. Она с трудом представила, что человеческие мужчины практикуют подобное с женщинами, которых только что лишили девственности.
В то время как для ее расы, этот момент был священным для пары.
О да, и ей снова захотелось плакать.
Бутч отпустил ее и опять лег, глядя на нее бесстрастными глазами. По какой-то причине, она почувствовала себя совсем голой перед ним, даже с прижатой к груди нижней юбкой.
— Возьми мой халат, — сказал он. — Надень.
— А где он?
— В ванной. Висит на двери.
Она завернулась в халат. Он был темно-красного цвета, от него исходил запах Бутча, она неуклюже поправила его. Тяжелый шелк спадал до пола и закрывал ее ноги, пояс был таким длинным, что она могла обернуть его вокруг талии много раз.
Ее взгляд упал на порванное платье на полу.
— Оставь его, — сказал он. — Я избавлюсь от него.
Она кивнула. Подошла к двери. Взялась за ручку.
Что она могла сказать, чтобы улучшить ситуацию? У нее было чувство, что она опять все испортила: сначала ее биологическая сущность проложила пропасть между ними, а теперь вот раскрылась ее сексуальная ущербность.
— Все в порядке, Марисса. Можешь просто уйти. Тебе не нужно ничего говорить.
Она уронила голову.
— Я увижу тебя на Первой трапезе?
— Да… конечно.
В оцепенении, она вышла через проходную в особняк. Когда доджен открыл дверь ей во внутреннюю прихожую, она приподняла подол халата Бутча, чтоб не споткнуться… и вспомнила, что ей совсем не во что переодеться.
Время поговорить с Фритцем.
Она нашла дворецкого на кухне, спросила его, как попасть в гараж.
— Вы ищете свою одежду, госпожа? Давайте я вам ее принесу.
— Я предпочла бы пойти и забрать ее сама.
Он с тревогой посмотрел на дверь справа, и она пошла в том направлении.
— Я обещаю, что позвоню, если ты мне понадобишься.
Доджен кивнул, выглядя очень встревоженным.
Войдя в гараж, она остановилась, и спросила себя, куда, черт побери, она попала. Машин здесь не было. Здесь не было для них места. Боже… ящики, ящики, ящики. Нет… не ящики. Гробы? Что это?
— Госпожа, ваши вещи здесь.
Позади, раздался голос Фритца, уважительный, но очень твердый, как будто намекая, что все эти ящики ее не касаются.
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Он повел ее к шкафам, багажу и куче коробок.
— Вы уверены, что я не могу принести вам вашу одежду?
— Да.
Она прикоснулась к медному замку на одной из сумок.
— Не мог бы ты… оставить меня?
— Конечно, госпожа.
Она подождала, пока за ним закроется дверь, и открыла защелку шкафа перед ней. Отворила створки: многочисленные юбки свободно выпали, пышные, красивые. Она вспомнила, какие платья носила на балы и Собрания Принцепсов, ужины брата и…
Ее кожа покрылась мурашками.
Она подошла к следующему шкафу. И к следующему. И к еще одному, последнему. Потом она снова подошла к первому, к следующему. А потом еще раз.
Это было смешно. Не все ли равно, что она наденет? Надо просто что-нибудь выбрать.
Она потянулась и схватила… Нет, в этом она была, когда питалась от Ривенджа первый раз. Как насчет этого? Нет… это было платье, которое она надела на День Рождения брата. А как насчет…
Марисса почувствовала, как ее обжег гнев. Ярость накрыла ее, вспыхнула в крови. Она хватала случайную одежду, выдергивая ее с вешалки, ища хоть что-нибудь, что не вызывало бы в памяти моменты, когда она в подчинении, заперта в клетку, уязвима в этой тонкой ткани. Она перешла к другому шкафу, остальные платья полетели в стороны, руками она вырывала, разрывала материю.
Слезы текли по щекам, она нетерпеливо смахивала их, пока не поняла, что ничего не видит, ей пришлось остановиться. Она спрятала лицо в ладонях, затем уронила руки, застыв в центре этого радужного беспорядка.
Именно тогда она увидела дверь в дальнем углу.
И за ней, через стекло, она увидела… заднюю лужайку.
Марисса смотрел на рыхлый снег. Затем посмотрела налево, на садовый трактор, припаркованный рядом с дверью — и красный баллон на полу. Глаза скользнули по косилкам и емкостям, похожим на удобрения, пока не остановились на газовом гриле, на крышке которого стояла маленькая коробочка.
Затем она взглянула на свои сотни и сотни тысяч долларов от кутюр.
Ей понадобилось добрых двадцать минут, чтобы перетащить все платья во двор. Туда же она отнесла все корсеты и шали. Когда она закончила, ее одежда казалась призрачной в лунном свете, приглушая тени жизни, к которой она никогда не вернется… привилегированной жизни… жизни в ограничениях… и позолоченной деградации.
Она вытащила из клубка одежды пояс, бледно-розовую полоску атласа, и пошла в гараж. Не колеблясь, она подняла газовый баллон и схватила коробку спичек. Она вышла к бесценному водовороту атласа и шелка, облила их чистым, сладким катализатором, встала против ветра и достала спички.
Она зажгла спичку и бросила ее.
Взрыв был сильнее, чем она ожидала, ее отбросило назад, обожгло лицо, пламя раздулось в огромный огненный шар.
Взметнулось оранжевое пламя, черный дым поднялся в воздух, ее крик прорвался через этот ад.
Бутч лежал на спине, глядя в потолок, когда сработала сигнализация. Вскочив с постели, он натянул боксеры, врезался в Вишеса, когда тот выскочил из своей спальни в коридор. Вместе они бросились к компьютерам.
— О Боже! — закричал Ви. — На заднем дворе пожар.
Какое-то шестое чувство заставило Бутча выскочить из дома. Он бежал босиком по двору, не чувствуя ни холодного воздуха, ни гальки под ногами, срезал у передней части дома, вбежал в гараж. Вот черт! Из окон на противоположной стороне, он увидел яростное оранжевое пламя на заднем дворе.
А потом услышал ее крик.
Когда Бутч рванул через заднюю дверь, его накрыл запах бензина и горелой ткани. Хотя он не был так близок к огню, как призрачная фигурка прямо перед адом.
— Марисса!
Ее тело наклонилось вперед к огню, рот был широко открыт, ее пронзительный крик прорезал ночь так же как огонь. Она сходила с ума, блуждала по периметру… теперь бежала.
Нет! Ее халат! Она сейчас упадет…
С ужасом он смотрел, что происходит. Его длинный кроваво-красный халат обмотал ее ноги, запутывая их. Качнувшись вперед, она начала падать лицом в огонь.
Паника отразилась на лице Мариссы и ее руки взметнулись в воздухе, все происходило как в замедленной съемке: Бутч бежал тяжело, казалось, он не двигаться вообще.
— Нет! — закричал он.
Просто, прежде чем она упала в огонь, Роф дематериализовался за ней и обхватил ее руками. Спасая ее.
Бутч застыл, слабость парализовала его ноги, сделав их похожими на желе. Воздух вышибло из легких, он упал на землю… просто рухнул.
Он стоял на коленях, и смотрел, как Роф держал Мариссу в объятиях, ее тело висело у него на руках.