т него.
– Я тебе не рассказал еще кое-что о Морлоках. Они каннибалы.
Ночью Коннор никак не может уснуть. Он не привык сидеть взаперти, да еще и в компании с Роландом, поэтому расслабиться не может: засыпает, но через несколько минут просыпается. В задней комнате он спать не может – для двоих места слишком мало, и им бы пришлось лежать, тесно прижавшись друг к другу. Коннор пытается убедить сам себя в том, что он не идет спать к Рисе, потому что боится случайно придавить ребенка. Маи и Хайден тоже не спят. Похоже, Маи пытается уснуть, но лежит с открытыми глазами, а ее мысли блуждают где-то далеко.
Хайден зажег свечу, найденную им среди сваленного в углу барахла, и по подвалу распространился аромат корицы и плесени. Поставив свечу перед собой, мальчик водит над огнем ладонью – достаточно быстро, чтобы не обжечь руку, но медленно, чтобы успеть ощутить жар пламени. Коннор следит за его манипуляциями, и мальчик в конце концов замечает это.
– Странно, да? Ты можешь играть с огнем сколько хочешь, и он не обожжет тебя, если ты будешь достаточно проворным, – говорит ему Хайден.
– Ты пироманьяк? – спрашивает Коннор.
– Нет. Ты путаешь скуку с одержимостью.
И все же Коннору кажется, что Хайден просто не хочет говорить на эту тему.
– Я тут думал о ребятах, которых отдают на разборку.
– А зачем ты об этом думаешь?
– Затем, – отвечает за Хайдена Маи, – что он фрик.
– Ну, это не я в собачьем ошейнике хожу, правда?
– Это не собачий ошейник, – обижается Маи и показывает Хайдену средний палец. Мальчик не обращает на неприличный жест ни малейшего внимания.
– Мне пришло в голову, что заготовительный лагерь похож на черную дыру. Никто не знает, что там происходит.
– Все знают, что там происходит, – возражает Коннор.
– Не совсем так. Все знают результат, но никто не знает, как выстроен процесс. Я бы хотел его узнать. К примеру, сразу они там разбирают вновь прибывших или приходится ждать? Как они относятся к тем, кто туда попал? Хорошо или плохо?
– Ну, – цедит Маи, – если тебе повезет, сможешь проверить на себе.
– Знаешь что, – говорит Коннор, – ты слишком много думаешь.
– Ну, кто-то же должен восполнить недостаток интеллекта в этом подвале?
Поразмышляв над словами Хайдена, Коннор начинает понимать. Разговоры о заготовительном лагере и о том, что там происходит, для Хайдена то же самое, что водить рукой над пламенем свечи. Ему нравится ходить по краю пропасти. Мысли об опасности, игра с огнем. Коннор вспоминает свое любимое укрытие, над шоссе, позади дорожного знака. Там он тоже чувствовал себя на краю пропасти. Они с Хайденом похожи.
– Ладно, – говорит Коннор. – Можешь думать, пока голова не лопнет. Лично меня заботит только одно – как дожить до восемнадцати.
– Твоя поверхностность меня веселит и расстраивает одновременно. Как ты думаешь, мне лечиться надо?
– Да, надо, но не от того, о чем ты подумал. Лечиться тебе нужно от воспоминаний о том, что твои сумасшедшие родители решили отдать тебя на разборку только ради того, чтобы побольнее уколоть друг друга.
– Хорошо сказано для морлока.
Хайден на некоторое время замолкает. Он думает о чем-то важном и даже перестает улыбаться.
– Если меня все-таки разберут на органы, родители, возможно, снова сойдутся.
У Коннора не хватает духа разрушить его мечту. Зато духа хватает у Маи.
– Неа, – тянет она. – Если тебя разберут, они будут обвинять в этом друг друга и еще больше возненавидят.
– Может быть, – соглашается Хайден. – А может, они прозреют и дальше все будет, как с Хэмфри Данфи.
– С кем? – спрашивает Маи.
Ребята, не сговариваясь, поворачиваются к ней. Хайден широко улыбается:
– Хочешь сказать, что никогда не слышала о Хэмфри Данфи?
Маи смотрит на него с подозрением:
– А должна была слышать?
Хайден улыбается еще шире:
– Маи, я, честное слово, удивлен тем, что ты не слышала этой истории. Она тебе точно понравится.
Хайден берет свечу и ставит ее на пол так, чтобы свет падал на Коннора и Маи.
– Это не костер в лагере, конечно, – говорит он, – но ничего лучшего у нас нет.
На некоторое время он умолкает, смотрит на колеблющееся пламя и медленно переводит взгляд на Маи:
– Это было много лет назад. Того мальчика, вероятно, звали вовсе не Хэмфри, а Хэл, или Харри, или еще как-то. Но так звучит убедительнее. Как бы там ни было, его родители подписали разрешение на разборку.
– А почему? – спрашивает Маи.
– Почему родители это делают? Да просто подписали, и однажды ранним утром за парнем пришли инспекторы. Они схватили его, отправили в лагерь, и больше его никто не видел. Его разобрали на органы.
– И все? – спрашивает Маи.
– Нет, не все, – отвечает Коннор. – История на этом не заканчивается. Понимаешь, его родители, мистер и миссис Данфи, были людьми неуравновешенными. Можно сказать, такими людьми, у которых не все дома. И когда Хэмфри разобрали, они совсем слетели с катушек.
Взглянув на Маи, Коннор видит, что маска крутой девчонки, которой она старательно прикрывает истинное лицо, исчезла. Сейчас она похожа на ребенка, с широко открытыми глазами слушающего страшную сказку.
– И что они сделали?
– Они решили, что Хэмфри на органы разбирать не нужно, – говорит Хайден.
– Подожди-ка, – удивляется Маи. – Ты же сказал, его уже разобрали?
Хайден завороженно смотрит на пламя свечи.
– Да, разобрали, – соглашается он.
Маи недоуменно пожимает плечами.
– В том-то и дело, – говорит Хайден. – Как я сказал, все, что связано с заготовительными лагерями, хранится в секрете. Даже узнать, кому отдали тот или иной орган, невозможно, если человека уже разобрали.
– Да, и что?
– А родители Данфи все-таки нашли записи. Наверное, отец был связан с правительством, поэтому ему удалось нелегально проникнуть в архив управления, занимающегося распределением органов.
– Чем занимается это управление?
– Ведет базу данных детей со всей Америки, отправленных на разборку.
– А, понятно.
– Отцу удалось сделать распечатку списка людей, к которым попали органы Хэмфри. Они с женой отправились в путешествие по всему миру, чтобы найти этих людей, убить их и вернуть все части сына себе, чтобы потом заново его собрать…
– Не может быть.
– Да, такой вот Шалтай-Болтай получился, – добавляет Коннор.
Шалтай-Болтай
Сидел на стене.
Шалтай-Болтай
Свалился во сне.
Вся королевская конница,
Вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать![2]
Все предаются своим мрачным мыслям до тех пор, пока Хайден, наклонившись вперед и протянув руки к Маи, не кричит: «Ууу!» Все невольно вздрагивают – и Маи сильнее всех. Коннору становится смешно.
– Нет, ты это видел? – спрашивает он. – Она чуть из кожи не выскочила!
– Лучше не выскакивай из кожи, Маи, – советует девушке Хайден. – Зазеваешься, а ее тут же кому-нибудь другому отдадут.
– Я вам сейчас покажу! – кричит Маи. Она пытается схватить Хайдена, но тот без труда уворачивается. В этот момент из-за стеллажа появляется Роланд.
– Что здесь творится? – спрашивает он.
– Да ничего, – говорит Хайден. – Страшные истории рассказываем.
Роланд рассержен. Очевидно, он раздражен тем, что его не позвали.
– Ладно. Идите спать, – говорит он. – Поздно уже.
Он удаляется к себе, но Коннор уверен, что просто так теперь здоровяк не уснет – будет подслушивать, думая, что они обсуждают его.
– Слушай, а этот Хэмфри Данфи, – спрашивает Маи, – это же вымышленный персонаж, правда?
Коннор решает оставить свое мнение при себе.
– Я был знаком с парнем, который утверждал, что ему пересадили печень Данфи. Однажды он исчез, и никто его больше не видел. Все решили, что его отправили на разборку, но… может, за ним пришли родители Данфи.
Сказав это, Хайден задул свечу, оставив всех в темноте.
На третий день Соня позвала всех наверх, но не сразу, а по очереди – в том порядке, в каком они появились в подвале.
– Сначала воришка, – сказала она, указывая на Роланда. Вероятно, она догадалась об украденном плейере.
– Как вы думаете, что нужно от нас Драконихе? – спрашивает Хайден, когда крышка люка закрывается.
– Она хочет твоей крови, – говорит Маи. – Хочет поколотить тебя палкой. Как-то так.
– Не называйте ее Драконихой, – просит Риса. – Она вам жизнь спасла, могли бы поуважительней о человеке говорить.
– Подержишь Диди? – спрашивает она, поворачиваясь к Коннору. – У меня руки устали.
Коннор забирает у нее малышку, на этот раз он уже не боится сделать что-нибудь не так. Маи смотрит на него с интересом. Наверное, Хайден сказал ей, что это не их ребенок.
Роланд возвращается через полчаса и ничего не рассказывает о том, что происходило наверху. Так же ведет себя и Маи, когда ее аудиенция у Сони окончена. Хайден пропадает надолго. Когда он наконец возвращается, он держит рот на замке, что для него нехарактерно. Коннора это тревожит.
Настает очередь Коннора идти наверх. Поднявшись по лестнице, он понимает, что на дворе ночь – за окнами темно. Аудиенция проходит в задней комнате. Соня садится и предлагает Коннору присесть напротив – в шаткое трясущееся старинное кресло.
– Завтра ты отсюда уедешь, – говорит она.
– Куда?
Соня делает вид, что не слышала вопроса. Рядом с ней стоит старая конторка. Старушка открывает ящик и долго в нем шарит.
– Надеюсь, ты хотя бы наполовину грамотный, – говорит она.
– А что? Вы хотите дать мне что-то прочесть?
– Нет, читать не нужно, – отвечает Соня, доставая из ящика несколько листов бумаги. – Я хочу, чтобы ты кое-что написал.