— Нет, только тех, кто произвёл на меня впечатление, — отвечает Коннор. — Всё, давай поменяемся, теперь я буду страховать тебя.
Они меняются местами, и Старки начинает выжимать штангу, но сдаётся после двух попыток.
— Думаю, с меня хватит.
Старки садится и устремляет на Коннора изучающий взгляд. Большинство людей избегают смотреть на него прямо — то ли из-за шрамов на его лице, то ли легенда о Беглеце из Акрона внушает им чрезмерное почтение. Старки же смотрит на Коннора прямо, без смущения.
— Правду говорят, что ты спас аистёнка, хоть и рисковал попасть в лапы юнокопов?
— Да. Не сказал бы, что это был самый умный поступок в моей жизни.
— И почему же ты его совершил?
Коннор пожимает плечами.
— Просто тогда мне это глупым не казалось.
Он усмехается, но Старки серьёзен.
— Меня тоже принёс аист, — сообщает он.
— Извини...
— Да всё нормально. Просто хочу, чтобы ты знал: я уважаю тебя за этот поступок.
— Спасибо.
Коннор слышит, как кто-то зовёт его снаружи, и в голосе крикуна отчётливо слышится: «Если мою проблему не решить не сходя с места, настанет конец света». Такое ему приходится выслушивать по сто раз на дню.
— Надо идти, долг зовёт. Не перетруждайся тут, Старки. — И он уходит, чувствуя себя немного лучше.
Но он не видит, что происходит после его ухода: Старки ложится обратно на тренажёр и выжимает ту же самую штангу двадцать раз, причём даже не вспотев.
После заката Коннор созывает своих ближайших помощников — группу из семи человек, которую Хэйден прозвал «Великолепной Семёркой», и с его лёгкой руки прозвание закрепилось. Они собираются в личном самолёте их командира, а не в старом Эйр-Форс-Уан, в котором Коннору противно находиться после проклятой «встречи в верхах» с Зовите-Меня-Джо Ринконом, представителем ДПР.
Кстати сказать, идея о том, что у начальника Кладбища должна быть отдельная «квартира» и голубая камуфляжная форма, исходила вовсе не от самого Коннора, а от Трейса. Тот считал, что таким образом будет утверждаться имидж Коннора как авторитетного и неустрашимого лидера.
— Да у какого рода войск голубой камуфляж? — взъерепенился Коннор, когда услышал это предложение впервые.
— Предназначается для воздушных десантников, оснащённых реактивными ранцами, — пояснил Трейс. — Правда, на деле эта тактика ещё ни разу не применялась, но в теории, говорят, — штука классная.
Замысел состоял в том, чтобы выделить Коннора среди прочих. Адмирал носил военно-морскую форму, украшенную медалями за подвиги на войне; Коннору тоже было необходимо что-то, что соответствовало бы его стилю управления, каков бы он ни был, этот стиль. Хотя мысль о том, чтобы превращать Кладбище в подобие военного лагеря Коннору не улыбалась, деваться было некуда — Адмирал установил порядок, весьма похожий на военную диктатуру, и Коннор решил оставить всё как есть. Не им заведено, не ему и ломать.
Ему предложили занять старый Эйр-Форс-Уан, но это был стиль Адмирала, не Коннора. Он выбрал себе элегантный частный бизнес-джет, стоявший где-то на отшибе. Самолётик перетащили в северный конец главной аллеи, где он теперь и стоит.
Коннор, бывает, слышит недовольные разговоры у себя за спиной: «Ты только глянь, живёт как король, а нам — шиш, только спальный мешок».
В таких случаях Трейс всегда замечает:
— Пусть говорят. Это же всё равно что звериная стая. Чтобы уважать вожака, они должны немного его ненавидеть.
Коннор понимает, что он прав, но ему это всё равно не нравится.
Великолепная Семёрка приходит на собрание по большей части без опозданий. Развалившись в роскошных кожаных креслах, ребята забавляются, перекатываясь с боку на бок — это так здорово! Похоже, им апартаменты Коннора доставляют куда больше удовольствия, чем самому хозяину.
Здесь сейчас шестеро из семи. Риса, главврач Кладбища, наотрез отказывается появляться в самолёте Коннора до тех пор, пока не сможет самостоятельно вкатиться в него — а пандус для инвалидного кресла, ведущий ко входу в самолёт начальника... ну, это, сами понимаете, несколько экстравагантно.
Трейс всегда приходит первым. Он — начальник службы безопасности и советник Коннора по вопросам стратегии.
Хэйден — хозяин КомБома, в его ведении компьютеры и радио, мониторинг внешнего мира, прослушивание полицейских разговоров и общение с движением Сопротивления. В его распоряжении также радиостанция для Цельных, радиус действия которой едва достигает полумили. Он называет его «Радио „Свободный Хэйден“».
Здоровенная хулиганистого вида деваха, которую все называют Бэм, заведует продовольствием. Её настоящее имя Бэмби, но всякий, кому вздумается назвать её так, быстренько окажется у Рисы в Лазарете.
Дрейк, мальчик из семьи фермеров, — глава отдела жизнеобеспечения, а по-простому — начальник фермы, иначе называемой Зелёной Аллеей. Идея организовать ферму полностью принадлежит Коннору. Продукты, которые производит ферма, уже не раз выручали обитателей Кладбища, когда поставки продовольствия от ДПР либо были недостаточны, либо отсутствовали вовсе.
Вот Джон, заведующий службой очистки и ремонта — он вечно жуёт резинку, и одна нога у него постоянно ходит ходуном; и, наконец Эшли — что-то вроде штатного психолога. Она считает себя специалистом по межличностным отношениям, и в её обязанности входит работа с трудными детьми. А поскольку этим словом можно назвать поголовно всех расплётов, то у Эшли, по-видимому, работы больше, чем у кого-либо другого из Семёрки.
— Ну, так что у нас там? — спрашивает Бэм. — А то мне некогда.
— Во-первых, — объявляет Коннор, — я сегодня встречался с типом из ДПР. Всё то же всё так же.
— Значит, ничего, — комментирует Дрейк.
— Молодец, точно усёк. Какое-то время мы обходились своими силами, в ДПР все на этом успокоились, и теперь мы официально переходим на самообеспечение. Придётся с этим смириться.
— А откуда же взять то, чего мы не можем выдрать из других самолётов? — спрашивает Джон, нога которого дёргается больше обычного.
— Если кладбищенская контора не обеспечит нас бабками для покупки того, что нам надо, придётся применить альтернативные методы.
Таким красивым словосочетанием называется обыкновенное воровство. Коннору приходится посылать ребят за тридевять земель, в Финикс, чтобы альтернативно раздобыть то, чего не желает присылать ДПР. Как, например, редкие лекарства или сварочные аппараты.
— Только что сообщили, что в следующий вторник к нам пригонят новый самолёт, — сообщает Хэйден. — Будет, что ободрать. Наверняка найдём там много полезного: хладокомпрессоры, всякую там гидравлику, ну и прочую крутизну, от которой вы, синие воротнички, тащитесь.
— А багажное отделение будет до отказа набито Цельными? — спрашивает кто-то.
— Ну, а как же без мясной начинки, — отвечает Хэйден. — Правда, сколько её будет на этот раз — неизвестно.
— Будем надеяться, что пришлют не в гробах, — говорит Эшли. — Вы даже вообразить себе не можете, сколько ребят после этого нормально спать не могли.
— Успокойся, гробы были в моде в прошлом месяце, — обнадёживает Хэйден. — На этот раз будут пивные бочонки!
— Самый важный для нас вопрос, — продолжает Коннор, — это продумать план побега. Если юновластям придёт в голову, что пора разжиться свеженькими органами, то рассчитывать на помощь ДПР не приходится.
— А почему бы нам попросту не убраться куда-нибудь прямо сейчас? — спрашивает Эшли.
— Переселить семь сотен человек не так-то просто, к тому же это будет всё равно что послать сигнальную ракету всем юнокопам Аризоны. Хэйден и его команда молодцы — отслеживают возможную угрозу, так что случись рейд — какое-никакое предупреждение у нас будет, но если мы не разработаем заранее план побега — то хоть засыпьте нас предупреждениями с ног до головы — нам хана.
Бэм бросает угрюмый взгляд на Трейса, который во время собраний обычно не роняет больше двух-трёх.
— А он что думает?
— Я считаю, вы должны делать то, что велит Коннор, — отзывается Трейс.
Бэм фыркает.
— ...сказал настоящий пехотный бёф.
— Я служил в военно-воздушных войсках, — отвечает Трейс, — пора бы тебе зарубить это себе на носу.
— Суть в том, — вмешивается в перепалку Коннор, пока Эшли не пустилась в рассуждения о том, как важно держать в узде свою агрессивность. — что нам всем надо крепко подумать, как в случае всего очень быстро унести отсюда ноги.
Оставшееся время они обсуждают всякие насущные бытовые мелочи. Коннор не перестаёт удивляться тому, как Адмиралу удавалось сохранять самообладание, обсуждая поставки гигиенических прокладок, в то время как над Кладбищем денно и нощно маячил грозный призрак заготовительного лагеря. «Всё дело в том, кому и как ты делегируешь обязанности», — внушает Трейс. Делегирование и было истинной повесткой дня нынешнего собрания.
— Все могут идти, — наконец объявляет Коннор, — кроме Бэм и Джона — есть разговор.
Все выходят. Коннор просит Джона тоже подождать снаружи, пока он побеседует с Бэм с глазу на глаз. Коннор знает, чтó ему предстоит сделать, вот только делать этого ему ох как не хочется. Есть люди, которых хлебом не корми — дай выложить какую-нибудь плохую новость, но Коннор не из их числа. Он хорошо знает, что это такое, когда тебе говорят, что ты ничтожество, бесполезная дрянь и от тебя больше толку в расплетённом состоянии.
Бэм стоит, скрестив руки на груди, всем своим видом источая самоуверенность.
— Ну, что ещё?
— Расскажи-ка мне о протухшем мясе.
Та как ни в чём не бывало пожимает плечами.
— Подумаешь! Агрегат одного из холодильников полетел. Его уже исправили.
— И как долго он «летал»?
— Не знаю.
— Значит, ты понятия не имела, сколько времени холодильник простоял без тока, и всё равно подала мясо, которое в нём хранилось?
— А почём мне было знать, что эти хлюпики заболеют? Сами же жрали, никто не заставлял — значит, это их проблема.