Вообразите же себе его изумление и радость, когда он увидел открытую дверь, а перед ней на земле — целую россыпь окурков!
Мальчик вступил под крышу ветхого строения. Огромное пространство склада насквозь провоняло плесенью, хлопья облупившейся краски устилали пол, словно осенние листья.
И тогда он увидел его — у дальней стены склада на полу разлёгся матрас. Грязный, дырявый. Наверно, пристанище какого-нибудь бомжа. В самом матрасе не было ничего интересного. Интересное заключалось в том, что лежало на матрасе. Непочатый блок сигарет.
Мальчик не мог поверить своему счастью. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что здесь больше никого нет, он поспешил к матрасу, ступил на него, потянулся за блоком...
Но не успел даже дотронуться до вожделенного сокровища, как пол под его ногами провалился. Мальчик упал в глубокую яму, и хотя приземлился на матрас, но ноге не повезло — она ударилась об пол. Он чуть не потерял сознание от боли, а когда перед глазами перестали танцевать круги, понял, что с ним случилось.
Паренёк рассвирепел. Его первой мыслью было, что его разыграли — грубо, по-дурацки, и сейчас над головой появятся ухмыляющиеся физиономии его школьных приятелей; те станут тыкать в него пальцами, ржать и обзывать кретином. Но вскоре стало ясно, что никакой это не розыгрыш. Он попал в ловушку.
Но если это ловушка, почему же за пять дней около неё так никто и не появился?
На дне ямы был кувшинчик с водой и коробка с крекерами, а так же керамический горшок — сами понимаете для чего. Тот, кто расставил ловушку, похоже, не собирался уморить его голодом, вот только мальчику не удалось правильно распределить припасы. Через три дня они кончились, и теперь у пленника не было ничего, кроме проклятого блока сигарет, курить которые он не мог, потому что у него не было спичек. Одно время он пробовал жевать табак, надеясь, что должна же быть в листьях хоть какая-то пищевая ценность, но в результате его лишь вырвало всухую.
И сейчас, когда пятый день подходит к концу, он уже смирился с мыслью, что никто и не появится. Никто не найдёт его, а если и найдёт, то будет поздно.
Но незадолго до наступления темноты он слышит, как хрустят под чьими-то шагами устилающие пол склада хлопья сухой краски.
— Эй... — пытается крикнуть он, — сюда!
Его слабый голос сипит и хрипит, но его услышали. Над краем ямы возникает лицо.
— Боже мой, как тебя угораздило? С тобой всё нормально?
— Помогите...
— Держись, — говорит мужчина.
Он уходит, а через пару минут возвращается с алюминиевой лестницей и опускает её в яму. И хотя мальчик даже стоять толком не может, в действие вступают скрытые резервы организма, приток адреналина придаёт ему сил. Он ползёт по лестнице и стойко выносит боль, когда приходится опираться на повреждённую ногу. Полминуты — и он выбирается из ямы и бросается на шею неведомому спасителю.
Мужчина усаживает его на пол.
— Вот, попей, — говорит он, протягивая мальчику бутылку с водой.
Тот присасывается к ней так, будто боится, что её сейчас отнимут.
— Сколько ты проторчал там, внизу?
— Пять дней. — Парнишка глотает с такой жадностью, что его едва не выворачивает, но он ухитряется удержать выпитое в себе.
Незнакомец присаживается рядом, качает головой.
— Беглые расплёты вечно попадают во всякие переделки. Надо быть осторожнее!
Мальчик качает головой:
— Я не расплёт.
Незнакомец улыбается и понимающе кивает.
— Да-да, все вы так говорите. Не волнуйся. Я тебя не выдам.
И тут мальчик вдруг чувствует укол в руку.
— Ой! — На его предплечье выступает капелька крови, которую незнакомец подбирает маленьким электронным приборчиком. — Вы что?!
Человек, не обращая на него внимания, смотрит на маленький экран. Тётя мальчика страдает диабетом, и у неё есть похожее устройство — она всё время проверяет им содержание сахара в крови. Но мальчик подозревает, что прибор незнакомца предназначен для чего-то другого.
— Хм-м, — хмыкает незнакомец, приподнимая бровь. — Похоже, не врёшь. Твоя ДНК в базе данных беглых расплётов не значится.
— А, я понял! Вы юнокоп!
Парнишка сразу успокаивается — он в безопасности. Юнокоп доставит его домой, к родителям, которые, должно быть, уже сбились с ног и не помнят себя от тревоги.
— Ну-у... я был юнокопом. А теперь поменял профессию. — Незнакомец протягивает мальчику руку. — Меня зовут Нельсон. А тебя?
— Беннет. Беннет Гарвин.
Только теперь, когда мальчик напился и более-менее пришёл в себя, он может как следует рассмотреть своего спасителя. Вид у того не ахти — небрит, под ногтями чернозём... Но самое странное в нём — глаза. Горящие, целеустремлённые, они совершенно не соответствуют остальному облику Нельсона. Да если уж на то пошло, они и друг другу-то не соответствуют. Оба глаза голубые, но оттенки разные. Очень неприятно. Нервирует.
— Позвоните, пожалуйста, моим родителям, — просит Беннет. — Надо сообщить, что я нашёлся.
Еле заметная улыбка ни на секунду не покидает лицо Нельсона.
— Э-э... думаю, в другой раз.
Беннет столбенеет от такого ответа. Мальчик пытается осмыслить сложившуюся ситуацию, но поскольку он страшно голоден, да и воды выпил ещё не достаточно, то соображалка работает медленно.
— Понимаешь, ты меня увидел, а это значит, что я не могу дать тебе уйти. — Тут Нельсон грубо хватает мальчика за локоть, дёргает его к себе и суёт ему в рот грязные пальцы — проверить зубы, на манер того, как проверяют у лошади. — Если не считать лодыжки, то ты — просто великолепный экземпляр! Правда, немного усох без питья, но это ничего, поправимо. А дельцам с чёрного рынка без разницы, что ты не официальный расплёт. Они платят одинаково и за тех, и за других.
— Нет! — Беннет пытается вырваться, но силёнок не хватает. — Пожалуйста, не делайте мне больно!
Нельсон смеётся:
— Делать больно? Да ни в коем случае! Зачем же портить товар?
— У моих родителей много денег. Они вам заплатят!
— Выкуп? Я этими грязными делами не занимаюсь, — отрезает Нельсон. — Но вот что я тебе скажу: мне нравятся твои глаза — очень, знаешь, выразительные. И ради них даю тебе шанс. — Он кивает на входную дверь. — Если успеешь выскочить до того, как я транкирую тебя, то ладно, идёшь домой, к мамочке. Да чёрт с ним, даю тебе десять секунд форы! — Он вздёргивает Беннета на ноги. — На старт, внимание — марш!
Беннету не нужно вторичного приглашения. Он срывается с места и бежит, мчится через огромную пустоту склада — голова кружится, ноги подгибаются, но мальчик усилием воли заставляет их двигаться...
— Раз!
Лодыжка Беннета кричит от боли, но он всё равно бежит. Его лёгкие ноют, но он продолжает бежать. Он знает — сейчас решается, жить ему или умереть. А боль — что боль... это явление временное.
— Два!
Хлопья краски трещат под подошвами, как яичная скорлупа.
— Три!
Выпитая вода колышется в желудке, отчего там поднимается острая боль, но парнишка не обращает на неё внимания.
— Четыре!
Дверь склада — вот она, рядом, стоит нараспашку. Через неё просачивается свет сумерек, и он кажется мальчику таким же прекрасным, как яркие лучи полуденного солнца.
— Пять!
Ещё несколько ярдов — и он свободен!
— Шесть-семь-восемь-девять-десять!
Беннет даже не успевает понять, что его обманули. Транк-дротик вонзается ему в затылок, и сильная доза снотворного изливается мальчику прямо в мозговой ствол. Зрачки Беннета съезжаются к переносице, перед глазами всё плывёт; дверь, такая близкая, теперь всё равно что в миллионе километров. Ноги мальчика подкашиваются, и когда его висок ударяется об пол, в нос ему бьёт противный запах плесени. Он прикладывает все усилия, чтобы не уснуть, но глаза закрываются сами собой, и последнее, что он видит — это возвышающаяся над ним фигура Нельсона, — тёмный зловещий призрак в серой мгле меркнущего сознания. За миг до того, как погрузиться в сон, Беннет слышит:
— Мне и правда чертовски нравятся твои глаза. Куда больше, чем те, что у меня сейчас.[21]
12 • Нельсон
Дж. Т. Нельсон отдаёт себе отчёт, что никогда не станет богачом, продавая беспечных детишек дельцам с чёрного рынка. Богатство не светило ему и в те времена, когда его добыча была вполне законной, но тогда это не имело значения. В бытность свою юнокопом он довольствовался стабильным жалованием, медицинскими льготами и гарантированной пенсией. Он работал не покладая рук, поддерживая общественный порядок и охотясь за беглыми расплётами, знал своё место в жизни и был им более чем доволен. Но всё изменилось в тот день, когда Беглец... нет, Подлец из Акрона положил конец его карьере, выстрелив в Нельсона из его собственного пистолета. Прошёл год, а к него всё никак не идёт из головы образ Коннора Ласситера. Его по-прежнему мучает этот наглый, циничный взгляд, с которым юный мерзавец всадил транк-пулю ему в ногу.
Последствия этого выстрела были для Нельсона сравнимы с мировой катастрофой.
С этого момента его жизнь превратилась в ад. Он стал объектом непристойных шуток не только в департаменте — над ним хохотала вся нация: смотрите, вон тот остолоп, что проворонил знаменитого Беглеца из Акрона! Коннор Ласситер стал легендой, а Нельсон потерял всё: работу, честь и самоуважение. Даже жена — и та ушла от него.
Но бывший юнокоп не долго терзался своим поражением. На смену тоске и боли пришла злоба, и он знал, как переплавить её в нечто практически полезное. Юновластям его услуги больше не нужны — и чёрт с ними, он займётся тем же бизнесом самостоятельно. Деляги с чёрного рынка не смеются над ним и не задают вопросов.
Поначалу он охотился только на беглых расплётов. Милое дело — глупые детишки легко попадались в расставленные им западни. Но потом он поймал свою первую жертву иного рода: это был подросток, что-то не поделивший с родителями и сбежавший из дому; в базе данных беглецов его ДНК не значилась. Нельсон думал, что дельцы с чёрного рынка откажутся от пацана, но ничего подобного. Их волновало лишь, чтобы товар был в добром здравии, так что Нельсон получил свои денежки. Среди жертв, бывало, попадались ребята вроде сегодняшнего, которому просто не повезло. Нельсон и их прибирал к рукам. Совесть его не мучила.