Об этом, кстати, и хотел изначально договориться со мной Пиатрий. И нет, не о наказании. У нас с ним вчера был обстоятельный разговор, когда я сообщил ему, что вот — собираюсь отправиться на Поле Битвы, извини, чего-то уже невмоготу сидеть в городе, развеюсь.
Дело ведь в чём? Да, Ян требуют от всех налога выходом. Но тут какая штука — требуют они всего неделю в два месяца, полтора месяца в год. Что сразу напрашивается? Скинуть бремя своего налога на другого. И Ян это позволяют.
Именно таким способом вербовщики союзов день за днём стоят у портала, остальные в городе тоже выкручиваются в меру своих сил.
Это ведь какие убытки — то и дело отрывать своих алхимиков от атаноров и отсылать их за стены города на поиски трав и сражения со зверями! А если убьют ценных ремесленников?
Все, кому позволяли доходы, давным-давно, десятилетия назад придумали выход. У Пиатрия были не только стражники, но и отдельный, небольшой, но опытный отряд Мастеров, которые в городе бывали хорошо если одну неделю в два месяца. Этот отряд вносил налог за всех алхимиков его мастерской, а недавно расширился и платит ещё и за лекарей.
Одна беда, за самого себя, за своих лучших мастеровых-Предводителей Пиатрий не мог найти, кто будет вносить налог. Наёмники такой силы все известны и все уже разобраны, их время забито если не на годы вперёд, то очень к этому близко. Пиатрий растил своих наёмников, не жалел для них зелий и денег, то и дело выкупал налоговые контракты вольных Предводителей на аукционе Ян, но там таких желающих — сотни на город, а тут появился я.
Нулар посоветовал Пиатрию нанять меня в свой отряд и забыть о проблемах, когда нужно бросать все дела и на неделю, а то и две уходить из города. И ведь просто в леске не посидишь это время, пустые, без добычи выходы Ян очень не одобряли, ждали достойной Предводителя добычи, даже места поиска назначали, чтобы наверняка.
Так что последние дни Пиатрий буквально разрывался — с одной стороны, ему очень хотелось, чтобы я продолжал работать в лекарской, с другой стороны, он уже не мог оставаться в городе и нужно было бросать дела на управляющего и уходить на Поле Битвы, а то можно дотянуть и уходить придётся обоим одновременно, а это, вообще, едва ли не крах дела — разве можно такое бросить без хозяйского глаза?
Не хотят работать, если пригляда нет. Так жаловался мне вчера Пиатрий. То, мол, ленятся, то за качеством перестают следить, то за чистотой в мастерской, грязью зарастают, грубить начинают, всех клиентов распугивают. Хозяин нужен, без хозяйской руки всё рушится, никакие контракты не помогают.
Так что сегодня я выйду за себя и за своего нанимателя. Нужно только…
Ох, ты!
Я с восторгом впился взглядом в людей Двух и Трёх. Только ради этого стоило сюда сегодня прийти. Одно дело читать и слышать про это у костра, другое дело видеть собственными глазами.
Союз Двух Братьев и Трёх Флагов, наконец, утрясли списки выходящих, начали выстраивать их слева от ворот. А в это время из правой улицы выползла необычная процессия. Десяток быков в сбруе, выстроившись двумя линиями, тащили подвешенный между ними летающий меч.
Правда, с его размерами всё было не очень ладно. Длиной в тридцать шагов, шириной три шага. Можно ли такого гиганта, вообще, назвать мечом?
И найдись даже рука, которая сумела бы принять его и поднять, сражаться им всё равно бы не вышло. Рукоять едва обозначена, боковые грани пластины в ладонь толщиной не заточены, кончик тоже лишь слегка заострён, скорее даже обозначен.
Быков остановили точно перед воротами. Мастера Двух и Трёх ловко и привычно, скользнув между быками, начали запрыгивать на меч, выстраиваясь на нём тремя колоннами. Последними на меч поднялись два Предводителя. Один впереди, у острия, второй позади, там, где пластина меча переходила в подобие рукояти.
Именно тот, задний установил у своих ног чашу, небрежно высыпал в неё две горсти духовных камней и рявкнул мыслеречью:
— Приготовились! И раз!
Летающий меч приподнялся, слегка качнувшись. Но люди удержались, а быки даже не шелохнулись, приученные.
Ловко подскочили простые Воины, отстегнули ремни от меча.
— И два!
Меч плавно поплыл вперёд, уже через четыре вдоха миновав ворота и оказавшись за городом. С каждым мгновением он неспешно, но неудержимо набирал высоту и скорость, унося отряд Двух и Трёх. Именно так союзы доставляют отряды на свои земли. Иначе неделю потратишь только на путь туда, причём путь, на котором отыскать что-то большее, чем дешёвую былинку Сныти невозможно.
Быков споро увели, а списки начали подавать уже Сёстры. Тоже полетят. Их земли ближе, можно добраться за день, даже Мастерам, но уверен, тоже полетят — вон как выстроились так же слева от ворот.
В это время восприятие Предводителя показало мне, что хватит глазеть на Сестёр, нужно повернуться.
Я так и сделал. Ко мне неспешно и спокойно подходила Лая.
В двух шагах от меня она остановилась и приложила кулак к ладони:
— Приветствую.
Я холодно осадил её:
— Что привело тебя ко мне?
Даже не думаю приветствовать её в ответ. Не после того, что случилось у города.
А она, словно не замечая холода в моём голосе, улыбнулась и бросила мне кисет.
Я поймал его и молча уставился на Лаю.
— Твоя доля с выхода.
— Ясно.
— Гляжу, ты собираешься выйти? Может, двинем вместе?
Я изумлённо спросил:
— Ты в своём уме? После того, как ты буквально отдала меня в руки Кулаков?
Лая нахмурилась:
— Ты что, дуешься?
— Дуюсь? — кисет затрещал в моём кулаке и я, опомнившись, ослабил хватку. — Дуются дети, я лишь понял, что с тобой нельзя иметь дел и…
— Тебе сколько лет, Орзуф? — перебила меня Лая. — Хватит вести себя как юнец, ты погляди, обидели тебя. Это, скорее, я должна обижаться, что ты столько дней водил нас за нос.
— Чего?
Лая демонстративно глянула в одну сторону, где Сестры продолжали готовиться к выходу, в другую, где обнаружились оба её мрачных подельника и вздохнула:
— Любите вы, мужики, нас дурами выставлять, — подняла кулак и выставила палец, продолжив уже мыслеречью. — Ты явно сильней, чем пытаешься показать себя, сегодня, кстати, у тебя особенно плохо получается скрываться.
Я, с изумлением слушавший отповедь про мужиков, опомнился, гася в себе злость и недоумение. Сегодня я сильней ощущаюсь просто потому, что прилично прибавил в силе за эти недели, но само начало речи уже дало мне понять, к чему ведёт Лая.
Она выставила второй палец:
— Ты явно не привык быть позади во время дела. А когда я решила тебя проверить и начала тупить с големом, встала под удар, так думала, ты мне спину прожжёшь своим взглядом. Не любишь слабых неумех? Тоже терпеть таких не могу, — добавился третий палец. — А что у меня Суть слаба, так у вас в Шестом и возможностей побольше.
Я коротко, спокойно уронил:
— Дальше.
— Что дальше? — пожала она плечами и опустила руку с подсчётом моих промахов. — Твой меч. Он слишком хорош для Предводителя первой звезды, слишком быстр. Так что хватит дуться, Кулаков я вовремя почуяла, остановилась в отделении, дала тебе время для рывка прочь, ты же не сопляк, не первый раз на Поле, должен знать, как всё это делается. Или у вас в Штормовом слабые выживают, нарываясь на неприятности как дураки?
— По-твоему, ты и не виновата ни в чём?
— В чём? — изумилась Лая. — Я помогала тебя ловить? Мешала тебе? — не дождавшись от меня ответа, Лая ответила за меня. — Нет. Промолчала? Так это ты мог сбежать, воспользовавшись шансом, что я дала, и сбежал, кстати, — Лая хмыкнула. — А мы остались втроём против двадцати, я должна была пройти любую проверку Кулаков, и я прошла, представь себе, я честно сказала им, что не предупреждала тебя ни словом, ни мыслью. Что ты как первый раз?
Я молчал, глядел на неё.
— Я, между прочим, всем расхвалила, как ты ловко сбежал, хвалила, как ты мне руку поправил, — она снова подняла руку и пошевелила пальцами. — Говорят, у тебя сейчас отбоя нет от пациентов и всё благодаря мне. Спасибо, кстати, не думала, что моя проверка, насколько ты на самом деле лекарь, обернётся такой удачей. Ты очень хорош и в этом, признаю.
Проверка, значит. А я ещё тогда изумлялся, как она так глупо подставилась под удар, что не сумела ни увернуться, ни защититься, ни Покровом закрыться. Там, может, и не было Покрова.
— Всё равно дуешься? — Лая вздохнула. — Ну, давай так, — через миг она склонила передо мной голову, сгибаясь в поклоне, с хлопком вбила кулак в ладонь. — Прости меня за то, что я не предупредила тебя в тот день о своей хитрости.
Я мстительно уточнил:
— Это ты про день, когда хитрила с раной?
Она, уже начавшая выпрямляться, замерла, ожгла меня взглядом:
— Нет. За день встречи с Кулаками.
— Прощаю, — великодушно кивнул я.
Лая, наконец, выпрямилась, расцвела в улыбке:
— Ну вот и отлично. Давай ко мне четвёртым? С твоим сочетанием силы и лечения…
— Нет.
Лая закатила глаза:
— Тебе сколько лет, Орзуф?
— А тебе сколько лет, Лая, — мстительно начал я, — что ты думаешь, будто так легко забыть твоё — берите его? Может, для тебя это и в порядке вещей, Бессердечная Сука, но быть среди тех, кого ты отдаёшь, не самое приятное дело.
Лая закаменела, побледневшими губами выдавила из себя:
— Ах ты ублюдок. Я к тебе по-хорошему, а ты вот так?
Ответа она от меня не ждала. Резко отвернулась и быстрым шагом двинула прочь к своим людям.
Я же услышал насмешливую мысль Агиша:
— Ну вот, а ты боялся. Я его породу сразу понял — из чистюль, никогда он не будет с Лаей, не ссы.
Услышал и ответ Мирака:
— Ты у меня договоришься, я точно тебе нос сломаю.
— Нашёл чем пугать — не впервой.