Отвёл взгляд, нашарил фигуру Седого, который раз за разом отправлял огромного размера ледяные копья куда-то в пустоту. Значит, его стихия лёд, как у Виликор.
Отмёл лишние мысли в сторону, рявкнул:
— Да уничтожь ты их невидимость! Мне нужно их видеть!
Тот огрызнулся:
— Легко сказать.
Замолчал, уходя в сторону. Буквально исчезая в одном месте и появляясь в другом. Глаз даже не заметил движения, не заметил даже шлейфа движения, которое часто остаётся за идущим, который быстро двигается.
На том месте, где только что стоял Седой, вырос огромный огненный цветок, песок вокруг него плавился и пузырился.
Седой не остался в долгу, раскинул руки, высвечивая передо собой огромную, размером в три себя печать обращения, которая была плотно наполнена символами Древних.
Вдох, второй, третий, за спиной Седого соткалась ещё одна печать, только на этот раз в шесть раз больше.
Вернее, не печать, а круг. Не синего и алого цвета, как я привык, а льдисто-голубого. Без символов, зато расчерченный на части.
Ещё через вдох над головой Седого из льдистой печати вылезли огромные ледяные мечи-цзяни.
Задрожали и ринулись вперёд. Ударили в пустоту, исчезли, но на их место из ледяной печати уже появлялись новые.
Из пустоты возникли огненные сгустки, шары, размером с джейра, ударили навстречу ледяным мечам, ударили в Седого.
Но ледяные мечи легко рассекли их, а перед Седым протаял едва видимый щит, который буквально впитал пламя, не пропустив его к Седому.
Вдох, второй, третий, четвёртый.
Два Властелина Духа продолжали осыпать друг друга ударами, а затем Седой вдруг медленно поднял левую руку вверх и медленно сжал кулак.
Тут же нестерпимо полыхнуло холодным светом, заставляя на миг зажмуриться.
Когда я открыл глаза, то картинка резко изменилась.
Теперь я видел не только Седого, но и его противника.
Когда-то давным-давно, ещё в Первом поясе, меня и Волков, с которыми я ходил в Миражный, поймали на выходе из города Древних в ловушку. Тюремные пояса позади, я выполнил мечту отца с огромным запасом, я в Империи, я в Пятом поясе, да только ничего не меняется. Всё так же идущие обманывают, предают, пытаются ограбить и получить то, что им не принадлежит.
Самое смешное в том, что сейчас происходит, это то, что всё зря, всё в пустую. Я подписал контракт с Нуларом и Властелином семьи Ян. Я носил его над собой до сегодняшнего дня. Я не собирался обманывать Нулара и собирался вернуться в город и передать ему кристаллы. Ничего не изменило то, что я осознал, какую ценность заполучил в поместье. Я собирался поступить честно. Ну, почти, за вычетом налога с семьи Ян в один кристалл.
Но сам Нулар или его старшие решили по-другому. Даже не дали мне выйти из лабиринта поместья, не проследили — собираюсь я их предать или нет?
Нет сил даже ругаться. Вернее, нет желания. Это их выбор.
Но если под Миражным, сражаясь у подножия Братьев, у меня был лишь один выбор — бежать прочь, потому что я был слаб и слаба была моя спасительница, то сегодня и здесь всё по-другому.
Впрочем, и такое уже было в моей жизни — сражались передо мной два гораздо более сильных идущих, чем я, а я только и мог, что помогать в меру своих сил. Тогда мне пришлось ударить сквозь тело своего союзника, чтобы вырвать победу и всё равно проиграть. Сегодня и здесь такого не случится.
От старейшин Ордена Морозной Гряды я мог только бежать, ещё слабый и не освоивший свои таланты в должной мере.
В сражении с Тёмным я мог только помогать, лишённый возможности использовать самый опасный свой талант.
Сегодня и здесь всё по-другому.
Я, всё так же удерживая Барьер Прибоя, пристально вглядывался в стоящего напротив Седого мужчину лет сорока-пятидесяти. Было чуть дальше, чем я привык, чуть дальше, чем нужно, но эта преграда не могла меня остановить.
Я тянулся к нему восприятием Предводителя, которое обжигало огнём и кололо холодом, которое то и дело жалило болью от ругательств, которыми обменивался Ян с Седым.
Возможно, до кристалла Древних и моей безумной тренировки с подглядыванием за миром огня, я бы уже через вдох корчился от боли, лишённый возможности даже заглянуть в себя. Точь-в-точь как это случилось в Павильоне Пяти Удовольствий.
Но тренировка в мире огня была. Я уже не тот, что был раньше.
Я морщился от боли, восприятие Предводителя бултыхало и болтало, словно я забрался слишком далеко в полосу прибоя и теряю под ногами опору. Но я держался, я видел перед собой тени старых печатей над головой Ян, полустёртые следы, и я тянулся к ним, подбирая ключ к амулету.
Сначала сдался амулет, а затем и старый, давно стёртый Указ над головой Ян.
И всё закончилось.
Глава 16
Закончилось не сразу, но быстро. Гораздо быстрей, чем я ожидал.
И нет, в этот раз я не бил сразу насмерть, ведь ни мне, ни Седому не угрожала мгновенная смерть. Я действовал постепенно, проверяя границы своих сил.
Первый цвет Указа оказался для Властелина Ян неприятным сюрпризом. Он сбился, услышав мой приказ, подкреплённый болью. Сбился, но попытался не подчиниться, преодолеть боль, точь-в-точь как предок Жуков в прошлом пытался преодолеть смерть.
Мне эта заминка тоже пришлась к месту: я успел предупредить Седого, чтобы он не радовался и не бил в полную силу, а затем добавил Указу второй цвет.
Вот это уже проняло Ян до печёнок. Боль оказалась так сильна, что он замер, застыл статуей, словно обратившись в голема, позабыл о техниках, вцепившись в амулет на груди. Вдох ему понадобился на осознание того, что его амулет — не более чем дерьмо. Зарычав, он рухнул на колени от боли, но накинул на себя ещё один амулет.
И вот когда осознал, что и этот амулет не изменил ничего, совершенно ничего — он и сдался.
Сразу. За миг. Слабак.
Верность, Замри и прочее над ним перестали сиять, наказывая его болью, а всё, что он сумел сказать, было лишь:
— Молодой господин, я полностью покорен вам, простите меня за слепоту, я не разглядел вашего могущества.
Седой медленно опустил руки и сплюнул в песок:
— Ничтожество.
Но это меня не убедило и Указ над Ян стал трёхцветным. Так надёжней. Но это не далось мне даром — стоило мне зачерпнуть из силы Виостия, как Цветок Вора ещё сильнее побледнел, а затем исчез, подтвердив мои опасения, что заёмная сила конечна. Нужно сильней сосредоточиться на поиске эссенции души. Но, конечно, не прямо сейчас.
Седой принялся задавать вопросы, я же отправился заниматься ранеными. Пиатрием, Ланой и Агишем, который тоже держался за почему-то капающую кровью кисть.
Но это занятие не мешало мне слышать обоих Властелинов Духа и ухмыляться.
— Давай, называй имена тех, кто решил нажиться на мне.
— Иди в задницу, орденец мёртвого Ордена.
— Чего?
— Того. Я не твой слуга.
Седой скрипнул зубами.
— Малец.
Я не ответил, делая вид, что погружен в лечение и не слышу его мыслеречь. Седого хватило на тридцать вдохов, а затем он снова толкнул ко мне мыслеречь, на этот раз сделав её раза в два громче:
— Малец!
Я напоказ потряс головой и буркнул:
— Не ори так, Седой. Я слабый лекарь, и ты можешь повредить мне. Неужели столько лет прожил, нажил столько седины, но этого не знаешь?
— Слабый лекарь? — хмыкнул Седой. — Наверное, такой же слабый, как и боец? Или такой же слабый, как… — Седой на миг замолчал, а затем вкрадчиво закончил, — мастер Указов?
Я не ответил, лишь ухмыльнулся, пользуясь тем, что Седой находится сзади. Что он хочет услышать после того, как я лично сказал ему — придержи удар, сейчас я подчиню этого Ян? Но Седому хватило и моего молчания. Он раздражённо рявкнул:
— Хватит заливать мне тут! Я задаю вопросы твоему новому слуге, а он корчит мне рожи и отказывается отвечать. Прикажи ему. Тебе не меньше, чем мне нужно знать всю подноготную этого дела.
— Чего там узнавать? Он одним своим вмешательством всё объяснил. Ян ублюдки и захотели поживиться за наш счёт.
— И? — недовольно подтолкнул меня Седой. — Чего замолчал? Неужто ты из тех, что больны всепрощением и не собираешься наказывать этих ублюдков?
— Наказывать?
Я даже обернулся, уставившись на Седого.
Он расплылся в ухмылке и кивнул:
— Ну, разумеется. Когда я перешёл в город, то сразу предупредил этих рыхлых ублюдков, что не ищу неприятностей. Отдохну, поживу немного у них и уйду, не создав проблем. Неужто я виноват в том, что они сами задели меня? Так пусть теперь платят. Кровью и камнями. Кровью тех, кто додумался до этой гарховой хрени и камнями за мои унижения от лица всех Ян.
— Ты один Седой, — напомнил я ему. — А их там пятнадцать Властелинов.
— Четырнадцать, — поправил он меня, пренебрежительно кинув песок ногой на всё ещё стоящего на коленях Ян. — Четырнадцать рыхлых, трусливых ублюдков, что рисковали своей задницей самое большее в тренировочном поединке или турнире с соседями, такими же трусливыми и слабыми Властелинами. Других здесь, в Пятом, малец, не найти. Настоящие идущие живут в Шестом.
— Не в Третьем?
Седой скривился, словно я натолкал ему в рот песка:
— Давай не будем о столичных ублюдках, разберёмся сначала с этими, местными и мелкими. Неужто ты спустишь им с рук это дело? Это меня просто поймали и хотели передать дальше. А тебя пытались убить. Малец, что ты выделываешься тут? Не мог Галум воспитать тебя таким никчёмным.
— Не мог, потому что он и не воспитывал меня.
— Да-да, — кивнул Седой, — Я это уже слышал.
Я вздохнул.
— Четырнадцать, — снова напомнил Седому, удивляясь уже тому, что я продолжаю этот разговор.
— И что? —пожал плечами Седой. — Ты же мастер Указов, к тому же не самый слабый из них. Видал я и таких, что зарабатывали себе на кусок хлеба воровством на рынке, но ты другой. Гораздо более осторожный, умный и сильный.