аншем и Северным морем.
Фотография, должно быть, сделана примерно в это же время, в сумерках. Сара стоит со сжатыми кулаками спиной к маяку и глядит на невидимого соперника с решимостью и страхом. На кого же она смотрит? Лилу прикинула, где мог располагаться фотограф, а сама встала на место Сары и попыталась представить таинственного врага, что был тогда перед ней, – Эрика, Анжелику, Моргану или Жасмин. Но видела только разбивающиеся о черные скалы волны и туман, поглотивший горизонт.
Нынешнее время. Фанни
Фанни вернулась в гостиницу во взбешенном состоянии. Ей не мешало бы позвонить Эстебану, поговорить по видеосвязи с Оскаром, но ссора с Анжеликой настолько выбила Фанни из колеи, что ей нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя и успокоиться. Она постучала в дверь номера Лилу. Тишина. На улице уже темнело, да еще и лило как из ведра. Куда запропастилась эта девчонка? Фанни спустилась и с улыбкой попросила у Доминики ключ от номера Лилу под предлогом того, что ее падчерица кое-что забыла. Хозяйка гостиницы отдала ей ключ. Невзирая на табличку «не беспокоить» на дверной ручке, Фанни открыла комнату. И едва шагнув внутрь, тут же остановилась. На толстом ковре были разложены десятки фотографий, рисунки и множество желтых стикеров с заметками.
Она опустилась на колени и взяла первую попавшуюся фотографию. На большинстве снимков были Анжелика, Моргана и Жасмин летом 2001 года накануне исчезновения Сары. По спине Фанни пробежал холодок. Она хватала то один стикер, то другой: «13–28?», «Из-за чего поссорились Анжелика и Сара?», «Почему ФК лжет?», «Эрик Шевалье невиновен?»… Рисунок надгробия с именем Сары Леруа, профиль их школьного учителя месье Фолле, написанный углем… Десятки вопросов без ответов, детали сложной головоломки, которую Фанни когда-то давно пыталась решить, но самый очевидный ответ был столь тяжелым, что принять его было невозможно. С дрожащими руками Фанни разглядывала все фотографии по очереди. Лилу сказала Анжелике, что Фанни копает под Моргану и Жасмин, дабы увидеть реакцию Анжелики. Фанни считала, что все это домыслы сестры, но, по всей видимости, Лилу проводила собственное расследование и уже много чего обнаружила.
– Что ты здесь делаешь?
Фанни вздрогнула и повернулась. В проеме двери, которую она забыла закрыть, стояла Лилу: мокрая с ног до головы, джинсы по колено в грязи, с волос капает на ковер вода.
– И давно ты роешься в моих вещах? – вскричала Лилу в бешенстве. – Тебе мало было прочесть мой дневник? Надо еще обшарить мою комнату?!
Не потрудившись снять полные песка кроссовки, она принялась собирать фотографии вперемешку со стикерами. Фанни молча на нее смотрела. «Тебе мало было прочесть мой дневник?» Оказывается, Лилу об этом знала?
– Отдай мне это, – приказным тоном сказала Лилу, показывая на фотографии, которые все еще держала Фанни.
– Где ты нашла эти снимки?
– Не твое дело!
Лилу хотела было вырвать фотографии из рук Фанни, но та увернулась.
– Отвечай!
– У Анжелики дома.
– По какому праву ты стащила их у Анжелики? И почему ты ей сказала, что я пишу о Моргане и Жасмин?
Лилу сложила руки на груди.
– Соврала, хотела увидеть ее реакцию.
Фанни глубоко вздохнула, ненадолго закрыла глаза, чтобы успокоиться, и строго сказала:
– Слушай меня внимательно. Я запрещаю тебе к ней ходить, запрещаю копаться в ее вещах и запрещаю дальше выискивать информацию о Саре Леруа.
– Нет.
– Что значит нет?
– Нет. Я хочу знать, что произошло, ведь тело так и не нашли. Кто знает, может, она сбежала?
Фанни в негодовании закатила глаза.
– Разумеется, эту версию рассмотрели первым делом. Сара же была дочерью мэра, и полицейские работали не покладая рук. Они проверили все вокзалы, паромы, аэропорты, пункты оплаты на автомагистралях, искали даже в Бельгии – на тот случай, если она пересекла границу пешком. Но она не покидала Бувиля.
– Накануне своего исчезновения Сара подстриглась и покрасила волосы. Возможно, ее просто не узнали. А если это так, то она до сих пор жива!
– Лилу, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в это, я…
– Но тебе-то какое дело до моих поисков? – заорала Лилу. – Тебе плевать на то, что случилось с Сарой! Всем плевать, ведь ее мама умерла, а когда умирает мама, больше никому до тебя нет дела!
– Прекрати… – безуспешно попыталась угомонить ее Фанни.
– Даже когда умираешь в пятнадцать лет, всем все равно, все тебя забывают и живут в своем мирке, будто тебя никогда не существовало!
– Мне не все равно, именно поэтому я хочу, чтобы ты прекратила поиски! – закричала в свою очередь Фанни, с силой отшвырнув фотографии так, что они рассыпались по всей комнате. – Если Анжелика и ее подруги убили Сару и избавились от тела в свои пятнадцать лет, представь, что они сделают с четырнадцатилетней девочкой, которая двадцать лет спустя решила докопаться до правды? Ты об этом подумала?
Лилу присмирела, долгим взглядом посмотрела на Фанни и в изумлении пробормотала:
– Ты думаешь, что Сару убила Анжелика.
– Нет, этого я не говорила, я…
– Да, думаешь. Вот почему ты не стала писать в своих статьях, что Анжелика была подозреваемой. Ты что-то знаешь. Я с самого начала догадывалась, что ты лжешь. Оказывается, ты защищаешь Анжелику.
Фанни опустилась в кресло, ее гнев сменился дикой усталостью.
– Я ничего не знаю об этом, не знаю, что произошло, знаю лишь…
– Что?
– Знаю лишь, что в ту ночь, когда исчезла Сара, Анжелики не было дома, она вернулась на рассвете и выглядела взволнованной.
– А еще?
– Больше ничего…
– Да нет же, ты что-то скрываешь. Я знаю тебя, ФК, ты не умеешь врать.
Фанни вздохнула и спустя несколько секунд ответила:
– Если это где-то всплывет, я буду все отрицать.
– Ладно.
– В тот день у Анжелики была замшевая куртка Сары.
– Которую потом нашли в спортивной сумке Эрика Шевалье? С пятнами крови?
Фанни кивнула и вдруг почувствовала, что у нее будто камень с души свалился. Двадцать лет она хранила эту тайну, так мучившую ее, и внезапно ей стало легче дышать.
– И ты не сказала об этом полиции?
– Это же моя младшая сестра… Я не могла ее предать. Мать никогда нами толком не занималась, получается, что я, уезжая учиться, оставила Анжелику совсем одну. И потом я не думала, что Эрика осудят. Трудно себе представить, чтобы такой парень, как он, очутился в подобной ситуации. Его допрашивали, надежного алиби у него не было, да и лгал он немало. Я убедила себя, что Сару мог убить он, а куртку Анжелика, должно быть, нашла на берегу. Мне хотелось верить в ее непричастность.
– Ты из-за этого отдалилась от нее?
– В какой-то мере да. Каждый раз, когда я возвращалась сюда и смотрела на нее, я вспоминала о Саре. Невыносимо было думать о том, что сестра замешана в такой ужасной истории. Я…
И Фанни тихо заплакала:
– Они были такими близкими подругами, так обожали друг друга… Мне казалось, ничто не сможет их разлучить. Я уехала учиться без малейшего чувства вины, ведь у Анжелики была Сара. Я и подумать не могла, что они способны так люто враждовать.
Она покачала головой, взяла платок, который протянула ей Лилу, и шумно высморкалась. Тушь наверняка потекла, и теперь она похожа черт знает на кого.
– Прости, что прочла твой дневник, мне не стоило этого делать. Честно говоря, я пыталась понять, почему ты меня так ненавидишь.
Лилу пожала плечами:
– Потому что все всегда должны подстраиваться под тебя, как тогда, когда ты сорвала нам каникулы в Нью-Йорке из-за своего просроченного паспорта.
– Он не был просроченным, тогда вышла какая-то административная ошибка!
– Да, но ты могла отпустить нас с папой, а сама вернуться домой с Оскаром, но ты настояла на том, чтобы мы полетели обратно все вчетвером! А папа так давно мне обещал эту поездку.
– Я была вымотана, Оскар тогда был еще совсем маленьким, к тому же я не знала, насколько важна для тебя эта поездка.
– Ты не знала, потому что, когда родился Оскар, ты махнула на меня рукой, я перестала для тебя существовать.
– Что?
– Был он и только он, меня больше не существовало ни для кого: ни для тебя, ни для папы, даже дедушка с бабушкой смотрели лишь на него. Я все прекрасно понимаю и очень его люблю, это лучший человечек на планете, но мне хочется, чтобы и обо мне тоже кто-нибудь заботился.
Фанни подняла взгляд на Лилу. Она собиралась было сказать, что ее беременность с угрозой выкидыша протекала тяжело, что становиться матерью непросто, особенно когда отец все контролирует, поскольку для него это не впервые. Но потом она вспомнила, что Лилу еще ребенок, к тому же ребенок, потерявший мать, поэтому ограничилась осторожным ответом:
– Прости, Лилу, мне было непросто перестроить свою жизнь с рождением Оскара, в ней не хватало места ни тебе, ни твоему папе, однако я не переставала любить вас. Это было временно, и я надеялась, что все вернется на круги своя, но ты так меня и не простила.
– А ты не просила прощения.
– Так позволь мне сделать это сейчас. Извини меня, я не думала, что нужна тебе.
Лилу недовольно насупилась.
– Я не сказала, что мне тебя не хватало, я прекрасно справлялась сама, а теперь, по крайней мере, у меня есть Оскар.
– А мне тебя не хватало. И неправда, что ты никому не нужна. Конечно, твою маму никому не заменить, но у тебя всегда будем мы, твой отец и я. Даже когда ты написала в своем дневнике, что была бы счастлива, если бы я умерла, я продолжала ходить на родительские собрания в школу, готовить тебе ужин, перестилать постель, заботиться о тебе и твоем будущем, – проговорила Фанни ласково.
Лилу усмехнулась:
– Я так не думала.
– Как?
– Что нам – Оскару, папе и мне – без тебя будет лучше. Я это написала, рассчитывая, что ты прочитаешь, просто хотела тебя позлить.
Фанни вспомнила тот шок, который испытала, читая эти строки, и как тогда заплакала.