– Ах да, добрый день, входите! Хотите кофе?
– С удовольствием.
Лилу подумала, что очередная чашка кофе для Фанни вообще-то будет лишней, особенно если учесть ее и без того возбужденное и нервозное состояние. Сама она отказалась – должен же кто-то из них двоих сохранять здравомыслие.
Широкое окно кабинета выходило на бассейн. Стекло заглушало плеск воды, крики детей и свистки инструкторов. Со своего пластикового стула Лилу наблюдала, как группа учеников упражняется в прыжках с вышки, а беременная женщина курсирует туда-сюда по дорожке.
Руссель вернулся со стаканчиком кофе.
– Ну, рассказывайте.
– Моя падчерица мечтает переплыть Ла-Манш, ей четырнадцать лет, почти пятнадцать, и она много тренируется. Я пытаюсь ее убедить, что это невозможно, но вы же знаете, какие они упрямые и несносные в этом возрасте, а Лилу особенно. Вы же три года назад тренировали пловца, который пересек пролив, вот я и подумала поговорить с вами об этом.
Задетая столь нелестной характеристикой, Лилу метнула на мачеху яростный и в то же время изумленный взгляд. Адам Руссель строго посмотрел на Фанни.
– В этом возрасте очень хорошо иметь амбициозные цели, и поддержка близких в любом начинании – залог успеха. Всякий спортивный рекорд, знаете ли, считается недостижимым, пока на него не отважится какой-нибудь смельчак, который не боится препятствий.
– Хорошо, а какие последствия может иметь эта затея для Лилу? Не рановато ли ей физически?
До сих пор Лилу гадала, нормально ли у Фанни с головой, учитывая бессвязность ее фраз, и вдруг все сложилось, Лилу поняла, о чем она думала: Сара сбежала в Англию, переплыв Ла-Манш. И на фотографии с ужасом и решимостью Сара смотрела не на какого-то невидимого врага, а на пролив, который собиралась пересечь.
– Физически это весьма смело, но возможно, – ответил Руссель, с улыбкой поворачиваясь к Лилу. – Одиннадцатилетнему мальчику удалось это сделать в 1986 году. Правда, по закону, Лилу, тебе все-таки надо дождаться шестнадцатилетия, но в любом случае нужно время, чтобы как следует подготовиться. Это настоящий спортивный подвиг, требующий дисциплины, выдержки и экстремальных тренировок. Немногие на это отваживаются.
– Что значит «экстремальных»?
– Придется тренироваться в течение двух-трех лет четыре раза в неделю, думаю, часа по три-четыре в бассейне, но еще и в открытой воде, конечно. Надо наработать не только скорость, но и выносливость.
– В открытой воде? – переспросила с любопытством Лилу.
Ее дилетантский вопрос, похоже, удивил его.
– В море или озере, то есть не в бассейне. Ты что-нибудь узнавала об этом заплыве? Речь идет о пятнадцатичасовой нагрузке, это как три марафона в ледяной воде.
– Да, конечно, а что еще мне нужно?
– Ну, необходимо поддерживать температуру тела в тридцать семь градусов, чтобы избежать переохлаждения. Очень важно вынести холод, поэтому тебе потребуется нарастить защитный слой жира с помощью надлежащей диеты. Навскидку я бы сказал, что тебе надо прибавить добрых пятнадцать килограммов и приучить тело к низким температурам.
– А как это сделать?
– Плавать в очень холодной воде. Парень, которого я тренировал, весь год плавал в Ла-Манше. Я знал одного англичанина, который пользовался холодильной камерой своего кузена-мясника. Некоторые пловцы принимают ванну со льдом, стараясь продержаться в ней как можно дольше.
– Ванну со льдом, – повторила Лилу, поворачиваясь к Фанни, – вот и объяснение! Итак, когда я буду готова, что дальше? Проснусь однажды утром и могу плыть?
– Нет, конечно! В настоящее время заплывы из Франции через Ла-Манш запрещены. Поэтому тебе придется отправляться в путь из Англии. За год до старта надо зарегистрироваться, заплатить три тысячи евро, чтобы забронировать лодку сопровождения, и когда климатические условия будут позволять…
– А если я захочу сделать это одна, без лодки и из Франции?
Руссель рассмеялся.
– Исключено. С одной стороны, это незаконно, с другой – у тебя не будет никаких шансов доплыть.
– Почему? Так сложнее?
– Без лодки нельзя. Так никто никогда не делал.
– Ладно, но предположим, я намереваюсь плыть без сопровождения, чем мне это грозит?
Руссель нахмурил брови и задумался.
– Это было бы самоубийством. Хорошо, теоретически, если ты отправишься из Франции и на всем пути будет хорошая погода, позволяющая видеть белые скалы Дувра – твой главный ориентир, все равно мне кажется это малоосуществимым. Тебе же придется стартовать на рассвете, не согласуясь с приливами и отливами, а это дополнительная трудность. Что касается снаряжения, думаю, ты можешь взять с собой еду в водонепроницаемом пакете.
– Но маловероятно не значит невозможно?
– Ла-Манш – один из самых загруженных проливов в мире. Без лодки значительно увеличивается риск оказаться под паромом, контейнеровозом или нефтяным танкером. Добавь к этому стаи медуз, переохлаждение, возможный отек легких, судороги, мышечное истощение… Откровенно говоря, в пути тебя ждет смерть.
Лилу скрестила руки на груди.
– А как же спортивный подвиг, который всем кажется невозможным, пока его не совершит кто-то более смелый и решительный, чем другие?
Сара
Через несколько дней после нашего разговора на кладбище Анжелика поджидала меня у выхода из бассейна. Я не удивилась, ведь здесь она меньше всего рисковала быть замеченной. Помню, стоял зимний холод с пронизывающей влажностью, а я была с мокрыми волосами. Ирис не хотела, чтобы я носила шапку, считала, что в ней я выгляжу глупо.
– Похоже, у меня есть план, – сказала Анжелика вместо приветствия.
– План? Какой еще план?
– План твоего исчезновения.
Я рассмеялась. У Анжелики был такой же возбужденный вид, как в нашем детстве, когда она вовлекала меня в свои немного безумные затеи: сбежать с катехизиса через окно, сплавать к запретной бухте или взобраться на стену нашего сада и пошпионить за месье Субенже, странноватым соседом, который загорал абсолютно голым на своем шезлонге.
Я отвязала велосипед.
– Через двадцать минут я должна быть дома, иначе Ирис меня со свету сживет. Если бы ты предупредила, я вышла бы раньше.
– Я тебя провожу, так мы сможем поговорить. Представь, что ты оказываешься в Англии, не используя транспорт, на котором требуется документ, удостоверяющий личность. Как думаешь, будут они тебя там искать, если ты не воспользуешься ни паромом, ни поездом, ни самолетом?
Я озадаченно на нее уставилась.
– И как я попаду в Англию, если не на пароме, поезде или самолете?
– Помнишь наш первый разговор на кладбище в тот день, когда хоронили твою маму? Гертруда Каролина Эдерле – тебе это говорит о чем-нибудь?
– Да, первая женщина, которая пересекла Ла-Манш вплавь, мама часто мне о ней рассказывала, но какая связь с…
Анжелика улыбнулась:
– Не видишь связи?
Неужели Анжелика настолько спятила, что предлагает мне удрать из Бувиля через Ла-Манш? Вплавь? Я хотела было рассмеяться, но глаза Анжелики сверкали такой решимостью, что я не осмелилась.
– Ты хочешь, чтобы я добралась до Англии вплавь?
– Да!
Анжелика достала из рюкзака распечатанные на принтере листки.
– Смотри, я сходила в библиотеку и изучила вопрос. В те годы, когда мы были маленькими, несколько пловцов пересекли пролив. Сейчас с французской стороны стартовать запрещено, но с английской люди продолжают это делать. Да, нужна серьезная подготовка, но плавание – это же твое. Никому и в голову не придет, что ты способна на такое, а потому в Англии тебя искать не станут.
Я улыбнулась, она была такой милой со своими детскими доводами, но ее идея показалась мне фантастической.
– Никто не подумает, потому что это невозможно. Хорошо, даже если мне удастся доплыть до Англии, чем я там буду там заниматься?
– Найдешь работу, начнешь новую жизнь.
– В пятнадцать лет? Без денег?
– Ты можешь прикинуться совершеннолетней, а деньги найдутся. В любом случае, насколько я понимаю, до лета ты не сможешь отправиться в путь: вода слишком холодная, а дни короткие. У нас остается восемь месяцев, чтобы натренировать тебя, собрать денег и организовать все с умом.
– У нас – это у кого? С кем ты говорила о моих проблемах?
– Ни с кем, – заверила меня Анжелика, – но думаю, что стоит поставить в известность Жасмин и Моргану. С Жасмин ты знакома – знаю, что вы изредка общались, когда она бывала у вас.
– Вы же все трое ненавидите меня, с чего бы вам мне помогать?
Анжелика задрала рукав и показала розовую тесемку на запястье.
– Мы – Разочарованные, вот с чего. И мы поклялись быть вместе в любых ситуациях, всегда поддерживать друг друга и помогать, когда понадобится.
– Я поинтересовалась у Жасмин, что означает этот браслет, но она не пожелала мне объяснить. Я не вхожу в ваше сообщество, с какой стати вы будете мне помогать?
– Разреши все им рассказать. Зная их, я уверена, они согласятся, чтобы ты стала четвертой Разочарованной.
Нынешнее время. Фанни
Когда Фанни выходила из здания бассейна, у нее завибрировал телефон. Со всем этим она совершенно забыла, что накануне отправила своей начальнице финальный вариант материалов о Саре Леруа.
– Алло?
– Фанни, что за ерунду ты мне отправила?
– Прости?
– Что это за халтура про Сару Леруа?
– А, вот ты о чем, тебе не понравилось?
– Не понравилось? Она еще спрашивает! Конечно, нет, я в шоке! Ты что думаешь, журналистика – это состряпать десять статей из того, что нагуглила в Интернете? Ни эмоций, ни грамма интриги, это нуднее, чем четырехчасовой документальный фильм о рецепте традиционного бретонского пирога!
– Это все же перебор, я…
– Перебор?! Тратить время на подобную чепуху я больше не намерена! Слышишь?! У тебя сорок восемь часов, чтобы прислать мне что-нибудь серьезное, или можешь попрощаться со своим повышением.
Катрин бросила трубку, не оставив возможности ответить. Фанни взглянула на экран.