Хватало единственной строчки кода в программе обслуживания поселения Сиань, чтобы собор вдруг внезапно не лишился кислорода, но не так давно эта строчка оказалась удалена при очередном обновлении системы. В течение трех последующих месяцев ничто не могло помешать обычной человеческой ошибке стать причиной внезапного удушья архиепископа Корбейн и сотен присутствующих на утренних службах. Грейланд отнюдь не считала подобный исход оптимальным как для церкви, так и для ее верной паствы и облегченно вздохнула, узнав, что проблема наконец решена.
Двадцать минут она выслушивала новости от коммандера Вэня, адъютанта адмирала Хурнен, о положении дел с армадой Края, каковой ее себе представляла Грейланд, хотя ей намекали, что на самом деле это будет лишь оперативная группа, что, с точки зрения Грейланд, звучало не столь впечатляюще.
Первоначальные оценки особо не вдохновляли – количество доступных военных кораблей, которые можно было успеть отправить в систему Икойи, было невелико, как и кораблей поддержки. Коммандер Вэнь заверил Грейланд, что это лишь начальная оценка и что по мере дальнейшего изучения вопроса число, скорее всего, возрастет. Грейланд напомнила коммандеру Вэню, что время поджимает. Никто из участников встречи не был особо доволен ее итогами.
Затем последовал пятиминутный перерыв, большую часть которого Грейланд провела в туалете. Если бы кто-то в свое время сообщил Кардении Ву-Патрик, что наиболее ценным качеством, которое следует развить в себе имперо, является способность сдерживать физиологические позывы в течение нескольких часов, она, возможно, не удержалась бы от смеха. Кардения где-то читала, что заключенные настолько привыкали к жесткому распорядку тюремной жизни, что испытывали потребность облегчиться лишь в определенное время, когда это разрешалось. До такого Кардения не дошла, но вполне могла проникнуться их чувствами.
Если уж зашла речь о заключенных – после короткой паузы следующие сорок пять минут Грейланд были посвящены докладу министра юстиции о положении предполагаемых изменников, которых она арестовала за попытку переворота и поместила в тюрьму в ожидании суда. Аресты были столь многочисленны, а злоумышленники занимали столь высокие посты, что возник ряд проблем с их размещением и содержанием – какими бы предателями они ни были, несколько странно было представить глав некоторых аристократических домов и отпрысков некоторых других в общей камере.
Грейланд решила эту проблему, реквизировав «Звездную жемчужину» – круизный лайнер, курсировавший между Ядром и различными поселениями в системе этой планеты, – а затем приказав распихать изменников по его каютам. Министерство юстиции платило круизной компании за их проживание и питание, к чему добавлялся солидный контингент имперской службы безопасности и крайне строгий контроль за всеми, кто прибывал на «Жемчужину» или покидал ее. Всех это более или менее устраивало, не считая неизбежных жалоб каких-нибудь графа или баронессы, которым выделили каюту на нижней палубе без иллюминатора. Подобные условия трудно было назвать тюремными.
Однако, как обнаружила Грейланд, судебный процесс против изменников продвигался с немалым скрипом. Дело было вовсе не в том, что министерству юстиции не хватало доказательств – Деран Ву успел предоставить их в избытке до того, как его отравили. Проблема заключалась в адвокатах. Все изменники принадлежали к аристократическим домам, на которые работало множество адвокатов, в основном очень хороших; министерство юстиции, с другой стороны, располагало относительно небольшим количеством доступных прокуроров, хорошими из которых можно было назвать лишь небольшую часть, а остальные работали на правительство лишь потому, что, будучи полной посредственностью, не могли устроиться на теплое местечко, которое могли бы им обеспечить аристократические дома и гильдии.
Адвокаты, работавшие на те или иные дома, прекрасно понимали, что если их клиенты будут признаны виновными, их казнят (клиентов, а не адвокатов, хотя, в зависимости от дома, возможно, и адвокатов тоже), и потому заваливали министерство юстиции бумагами и протоколами, пытаясь затянуть процесс или найти формальный повод, чтобы вызволить своих клиентов из тюрьмы. Министерство юстиции, у которого хватало и других забот, оказалось попросту перегружено работой. Более того, министр юстиции заявил, что та поддержка со стороны общества, которую получила Грейланд после попытки переворота, быстро иссякает, и чем дольше изменники будут томиться на своем роскошном тюремном корабле, тем больше времени будет у домов и их адвокатов, чтобы сплотить усилия.
По ряду причин Грейланд не особо заботил вопрос поддержки со стороны общества, но ее мнение на этот счет не совпадало с мнением министра юстиции. Если честно, ее также не слишком волновало, что изменники затягивают судебный процесс. Грейланд вовсе не настаивала на том, что их всех следует предать смерти, – она не принадлежала к числу тех людей, в чьих жилах течет праведная жажда крови. Если изменники предпочитали впустую тратить время, которого с каждым днем становилось все меньше, – это было исключительно их дело, а пока что они, по крайней мере, ей больше не досаждали.
Но ей не хотелось, чтобы министр юстиции почувствовал, будто его тревоги безразличны имперо, так что она попросила его совета. Министр предложил два пункта: во-первых, разрешить министерству нанять адвокатов извне и поручить им вести наиболее значимые дела, чтобы министерство не чувствовало себя безоружным, а во-вторых, заключить сделки с некоторыми изменниками, предлагая им признать вину и назвать имена сообщников в обмен на помилование и возможность отбывать срок в исправительных заведениях родной системы.
Грейланд согласилась и с тем и с другим, предложив министру стратегически воспользоваться вторым пунктом, чтобы подорвать растущее в обществе сочувствие к изменникам и столкнуть их друг с другом в юридическом смысле, осложнив махинации их адвокатам. Она знала, что его намерения в любом случае таковы, но также понимала, что ему вовсе не помешает возможность заявить, будто идея исходила от самой имперо. И в самом деле, министр, похоже, был вполне удовлетворен, что ее мысли в точности совпали с его собственными. Оба покинули встречу, полагая, что сумели идеально манипулировать друг другом, из чего следовало, что встреча была успешной.
Далее последовало пятнадцатиминутное чаепитие с архиепископом Корбейн, которое куда больше напоминало светский визит, чем все остальные мероприятия Грейланд за целый день. Архиепископ Корбейн удачно решила стать близким союзником имперо в тот решающий день, когда потерпел неудачу переворот, и Грейланд по достоинству оценила ее усилия, открыв имперскую казну для финансирования инициатив Корбейн внутри церкви Взаимозависимости. Кроме того, Грейланд нравилась архиепископ – пожилая женщина, которая всегда была добра к ней и лучше других понимала, что значит стоять во главе обширной бюрократии, которая не всегда сочувствует твоим целям и готова проявить понимание. По сути, их деятельность во многом была схожа, и всегда приятно было поговорить с тем, кто мог понять твои самые специфические проблемы.
Грейланд не стала рассказывать архиепископу Корбейн, что в последние три месяца та могла в любую минуту погибнуть от удушья из-за строчки кода или отсутствия таковой.
Затем была короткая поездка в личном вагоне поезда на другую сторону поселения Сиань, в парламентский комплекс и ее собственный парламентский кабинет – формально Грейланд являлась представителем в парламенте Взаимозависимости от Сианя, и хотя этой привилегией она фактически не пользовалась, у нее имелся свой кабинет, где она быстро провела четыре десятиминутные встречи с коллегами-парламентариями, группами по шесть человек, а затем направилась в зал заседаний, где выступила с пятнадцатиминутной речью перед клубом юных парламентариев системы Ядра, собравшихся на Сиане на свой ежегодный слет. Появление Грейланд вызвало всеобщий восторг, и она вдруг поняла, что стала наконец достаточно взрослой, чтобы подростки казались ей невероятно молодыми. Для нее это стало новостью.
Пять минут спустя она уже снова сидела в личном вагоне, направляясь в свой дворцовый комплекс на встречу, которая больше всего ее пугала, – с графиней Рафеллией Майзен-Персо из дома Персо, который являлся правящим домом в системе Локоно и обладал монополией на ракообразных и некоторых хрящевых рыб. В системе Локоно жило шестьдесят пять миллионов человек – на шести спутниках, в двенадцати крупных поселениях и сотне с лишним поселений поменьше.
Это была также первая система, которой, по прогнозам, предстояло первой оказаться полностью отрезанной от остальной Взаимозависимости.
В настоящее время ее три входящих и четыре исходящих течения Потока пребывали в полном порядке. Примерно через шесть месяцев должно было разрушиться первое из входящих течений, с Ядра, а за ним в течение одиннадцати месяцев ожидался коллапс других шести. К тому времени почти каждой второй системе Взаимозависимости предстояло пережить свой коллапс течения Потока, но все прочие оставались бы связаны, пусть и ненадежно, с остальными.
Грейланд ожидала, что графиня наверняка будет в ярости из-за того, что, несмотря на обязательство имперо дать парламенту полгода (а теперь, скорее, даже меньше) на представление плана действий, та ничего не сделала, чтобы защитить или спасти шестьдесят пять миллионов граждан системы Локоно от грядущего коллапса. И графиня ее не разочаровала. Будучи представительницей своего аристократического дома и младшей сестрой правящей герцогини, Рафеллия Майзен-Персо устроила впечатляющее представление, оплакивая несчастную судьбу народа Локоно и едва не разрывая на себе одежду. В конце его у Грейланд даже возникло желание поаплодировать.
Но делать этого она не стала – не только потому, что это выглядело бы невежливо, но также потому, что ей было хорошо известно, что графиню вовсе не настолько заботит судьба граждан системы Локоно. Грейланд знала, что Рафеллия Майзен-Персо присутствовала на встрече, о которой говорила ей Кива Лагос, – той самой, которую организовал Простер Ву.