— Пожалуйста, не обижайся, Света, — попросил Алтухов. — Макс — мой приятель, он не знал, что сегодня у меня в гостях самая красивая женщина, какую я когда-либо встречал. Жаль, что так получилось, надо же, как не вовремя явился…
— Вовремя, Ал, — хитро улыбнулась Светлана. — Твое шампанское с ананасами очень подействовало на меня… Я еще… не готова к такому повороту. Очень хорошо, что твой приятель позвонил в дверь. Он тоже писатель, да? А книги у него есть?
— Да. Совсем недавно вышла одна, сейчас покажу тебе… — Алтухов достал с полки «Рассвет над розовой вуалью» с дарственной надписью Данилова, протянул Светлане. — Вот, посмотри.
— Ой, а я видела эту книгу! — воскликнула она. — Вчера или позавчера одна женщина купила, а другой не досталось, так они чуть было не подрались у книжного лотка! Ну надо же! Это действительно книга твоего приятеля?
— А ты открой, Света, на титуле все написано. «Дорогому Алу от старого боевого друга…»
Светлана внимательно прочитала дарственную надпись и задумалась. Потом закрыла книгу, вернула ее Алтухову.
— Послушай, Ал, а он женат? Сколько ему лет?
— Я же тебе говорил, что жена от него с каким-то банкиром сбежала, Макс обиделся и ушел от нее. Теперь она жалеет о том, что сделала, но назад дороги нет. Значит, холост. Лет ему… на год моложе меня. Очень симпатичный брюнет, родом из Краснодара… Погоди, Света, а почему ты спрашиваешь? Учти, дурных привычек у него нет, а характер просто ангельский.
— Не думай о плохом. — Она погрозила ему пальцем, наклонившись, коротко поцеловала в губы. — Мне хорошо с тобой, Ал. Но у меня есть подружка, Ленка, очень красивая женщина и очень одинокая. Школьная учительница. А если их познакомить?
— Ну… не знаю. А зачем их нужно знакомить?
— Будет у нас веселая компания! Представляешь: тебе Данилова не придется выгонять, а Ленке не нужно будет сидеть одной дома у телевизора!
Алтухов представил себе другое: Макс будет здесь с этой самой подружкой встречаться, а ему придется коротать вечера с Валей, потому как пригласить Светлану — некуда. И это сильно не понравилось ему.
— Света, а можно о нас поговорить, а о друзьях-подружках — как-нибудь потом?
— А мы разве мало говорили о нас?
— Да совсем не говорили. Все о стихах да о книгах, потом о компьютере…
— Кстати, ты так и не показал мне, как работаешь над своими романами, — капризно протянула Светлана.
— А еще мы говорили о… Макс приперся, когда его совсем не ждали.
— А мне кажется, он пришел в самый раз. И мы никаких глупостей не наделали.
— Может быть… Но говорили-то мы все не о том, Света.
— Ну, я думаю, у нас будет еще время поговорить обо всем и даже пообщаться с помощью компьютера: ты напишешь фразу, а я внизу — другую. Мы на работе часто так дурачились.
— А сейчас? — настаивал Алтухов.
— Поздно уже, Ал, мне пора домой. Выпьем шампанского, и ты проводишь меня до такси.
Алтухову хотелось спросить, почему не до квартиры, почему она свой телефон ему не дает, но он не решился. К чему торопить события? Разве ее присутствие здесь, рядом с ним — не то, о чем он мечтал вот уже больше суток с той минуты, когда они расстались вчера?
И согласно кивнул.
15
Яркие звезды весело перемигивались в чистом синем небе. Вдали светился лимонными и голубыми окнами национальный позор страны, восставший из пепла Белый дом на Краснопресненской набережной, теперь — Дом правительства, которое изо всех сил работало на благо России, не боясь теней погибших непонятно за что людей. Чуть ближе сверкали окна высотного здания гостиницы «Украина».
— Засиделись мы с тобой, — улыбнулась Светлана. — Я и не заметила, как стемнело.
Над головой мягко шелестели зеленые листья старого тополя. Днем они были вялыми и пыльными, а теперь вот, с приходом ночной прохлады, ожили. Впереди, по ярко освещенному Кутузовскому проспекту с тихим шипением проносились машины. Но в тихом переулке, куда Алтухов и Светлана вышли из дома, было темно и даже прохладно.
— Я тоже не заметил. Иногда с людьми случается такое, что они часов не наблюдают. Не знаешь, как их называют?
— Знаю, но не скажу. Спасибо тебе, Ал, за чудесный вечер, мне даже не хочется уходить домой…
Алтухов подумал вдруг: а что, если она захочет остаться с ним? Данилов не согласится искать ночлег на стороне и даже в его квартиру, в Кузьминки, не поедет. Что тогда делать? Ох, сколько же у них сложностей!
Светлана с улыбкой смотрела в звездное небо. И вправду не хотелось уходить отсюда, расставаться с этим парнем, с Алом. Разве можно сравнить его с мужем? Небо и земля! Ал и вправду ненормальный, не знаешь, чего ждать от него. Но так даже интереснее.
Трудно было даже представить что-либо подобное со Львом. Он всегда уверен в себе, уверен, что любая женщина, в том числе и она, Светлана, должна быть счастлива, чувствуя его внимание и заботу. Он предсказуем и скучен, ибо считает, что его должность, положение в деловом мире, деньги компенсируют абсолютно все. И ему-то уже не нужно лезть из кожи, доказывая свою любовь, не стоит сомневаться — это должны делать те, на кого он обратит свой взор. И обращал: в ресторанах и ночных клубах, когда ее приглашали танцевать, уводили за свой столик его приятели; и получал то, что хотел, — подтверждение незыблемой правоты своих взглядов. Деньги могут все!
Как же не похож на него этот непростой, неуклюжий и элегантный Ал! И как приятно ей быть рядом с ним, чувствовать себя женщиной с большой буквы, принцессой Будур или Жасмин!
Она провела его «по краю пропасти»? Это он провел ее по краю! Потому что не его поведение волновало Светлану весь этот вечер — а ее собственное. Он вел себя просто великолепно, и она почему-то принимала это как должное, не сомневаясь, что иного и быть не может. Но как самой вести себя — так и не могла решить, вот и получилось, что о себе думала в этот вечер больше, чем об «испытуемом писателе».
— Мне тоже не хочется расставаться с тобой, — сказал Алтухов. — Мы завтра встретимся?
— Не знаю… Позвони Ленке, я ей скажу.
— Ты же обещала, что мы обязательно скоро встретимся еще раз, — напомнил Алтухов. — А теперь — позвони…
— Да, но я не сказала, что это будет обязательно завтра. Кто знает, как сложится у меня день.
— Хорошо, я сегодня же позвоню.
— Нет, лучше завтра. Какой хороший вечер, правда?
— Был хороший, а теперь не очень. Я провожу тебя, Света.
— Нет. Поймай мне такси, я сама доберусь. Тут близко, до Большой Филевской минут семь ехать, ну, может быть, десять, не больше.
— Почему… — не выдержал Алтухов, но лишь рукой махнул. Ладно, мол, как прикажешь, принцесса.
Из-за угла дома неторопливо вырулила черная «волга», направляясь к Кутузовскому. Алтухов резко махнул рукой, останавливая машину. Она мягко затормозила около Светланы.
— До Большой Филевской подбросишь даму? — спросил Алтухов, не зная, следует ли предупреждать водителя, что если с дамой что случится — он эту машину вместо костюма наденет на хозяина?
— До Большой Филевской? Можно, — сказал водитель, коротко стриженный парень в красном пиджаке. — Полтинник.
— Чего — полтинник? — не понял Алтухов.
— Ну не баксов же, — усмехнулся парень. — Тысяч деревянных.
— Пятьдесят тысяч? — не поверил Алтухов.
Светлана дернула его за руку, чувствуя, что сейчас может случиться что-то страшное.
— А ты как думал? Ночная такса, — невозмутимо сказал водитель.
Алтухов мрачно усмехнулся и вдруг изо всех сил врезал ногой по передней дверце машины, оставив на ней приличную вмятину.
— Ты что, козел, делаешь?! — заорал водитель. — Ты на хрена мне тачку гробишь? Да я тебя, с-сука!.. — Он выдернул откуда-то снизу черный пистолет, направил ствол на Алтухова. — Продырявлю, падлу, век помнишь будешь!
Алтухов резко нагнулся, приподнял машину сантиметров на двадцать над асфальтом и отпустил. «Волга» с лязгом приземлилась, водитель закачался в кабине, на мгновение потеряв ориентировку. За это мгновение Алтухов оказался с другой стороны, рядом с ним и заорал:
— Ты в меня стрелять собираешься?! Ну стреляй, быдло! Стреляй в русского писателя, Дантес хренов! Только помни, что после этого я тебя замурую в этой машине!
Водитель заколебался. Если русский писатель позволяет себе такое, значит, он не простой писатель, кто знает, какая у него «крыша»? К тому же быть Дантесом в России не желают даже самые отъявленные бандиты. Нероном — да, Калигулой, Наполеоном, даже Гитлером — могут себя представить, но Дантесом, гнусным французишкой, который убил лучшего русского поэта, — нет. И пусть не читали они Пушкина, помнили лишь то, что когда-то говорила учительница в школе, но быть Дантесом — нет.
— Да пошел ты, мудак! — злобно прошипел водитель, бросая пистолет на сиденье рядом с собой. — В психушку обратись, козел!
И, включив скорость, рванул с места так стремительно, что Алтухов ударил ногой в пустоту, а ведь собирался и вторую дверцу искорежить.
— Ты с ума сошел, Ал! — закричала Светлана, хватая его за руку. — Ну разве можно так? Что для тебя пятьдесят тысяч — деньги?
Алтухов опустил голову, ковырнул носком туфли смятую банку из-под пива.
— Извини, Света, дело не в деньгах…
— А в чем же тогда? — Она посмотрела на него и неожиданно даже для себя самой расхохоталась. — Почему ты развоевался? Он ведь мог пристрелить тебя!
— Пусть бы только попробовал!
— А я-то думала, что скверный характер — это выдумка. Оказывается, нет. Вот я и увидела его, ужас какой характер!
— Понимаешь, Света… деньги — это пустяк. Я сейчас разорву пятидесятитысячную бумажку, чтоб ты не думала, будто я для тебя денег пожалел.
— Не вздумай! — приказала она. — Хватит того, что было.
— Он — на «волге», в красном пиджаке. Вроде бы нормальный мужик. Его просят подвезти прекрасную женщину, всего-то семь минут, пустяк. Человеком бы почувствовал себя рядом с такой женщиной! Нет бы распахнуть дверцу: садитесь, пожалуйста, с удовольствием подвезу вас — он требует пятьдесят тысяч! За семь минут! Дерьмо в красном пиджаке, — мрачно произнес Алтухов.