— Холод. И стужу. Я бежала и сама не могла понять, что ищу, — вздохнула судорожно.
— Холод? — странно изменившимся голосом спросил.
— Вьюга и метель мешали мне… — запнулась, подбирая слова, — тебя отыскать.
— Меня? — отстранился, обхватил мое лицо жаркими ладонями. В глазах багряные искры полыхали, обжигали теплом. Но после стужи, от которой сердце, казалось, останавливалось, жар этот приятен и желанен был.
Вместо ответа легонько пальцами его пальцев коснулась, а потом обвила руки вокруг шеи Редрика, притянула ближе, приникла всем телом, вскинула голову и прижалась губами к его. Подалась к нему, как цветок к Отцу-Солнцу тянется.
Редрик ежели и опешил, то лишь на миг. Не смог удержаться, принял брошенный ему вызов — накрыл мои губы своими, но целовал так осторожно, словно вся из воздуха состояла. Да только мне того мало было: жаждала вкусить его пламени, как в памятную ночь, впустить в кровь силу огня, испить стихию.
Оторвалась от его губ, тяжело дыша, опустила руки на грудь хозяина вулкана, принялась завязки рубахи распутывать.
— Не должны мы, Лисса… — проговорил хрипло. Взял за плечи сильными руками, отстранился, поднялся и даже на шаг отошел, лишил тепла своего тела. А ведь именно это и было сейчас необходимо! Когда к нему прижалась, в сердце будто тепла плеснули.
— Не должны? — сама себя тотчас мысленно выругала за то, как в голосе обида явно прозвучала. Знать, все о Весте думает. Другой-то причины и быть не может.
Нахмурилась, раздумывая, сказать или нет, уперла взгляд на него и проговорила тихо:
— Знаю, есть такая любовь, что даже Старухе-Смерти не по силам ее забрать и…
— Лисса, — шагнул ближе. Видела, как дышит тяжело, отчего рубаха на груди натягивается. — Да не в том дело!
— А в чем же тогда?
— А вдруг… — зачесал пальцами волосы, в которых красные искры пробегали осколками пламени. — А ежели… дитя будет? Лекаря ведь в гору не позовешь…
Почувствовала, как ледяная лапа, что сердце сдавила и горло, разжалась. Усмехнулась горько. Поднялась, подошла к хозяину вулкана, коснулась пальцами щеки.
— А тут уж надо мной боги горько посмеялись, Редрик. Я… я ведь потому замуж и не пошла больше… — Отвела взгляд. — Не один ты одиночеством проклят.
Вмиг притянул к себе, укутал руками, прижал к груди.
— Не прокляты мы больше, Лисса. Слышишь? Когда двое друг у друга есть, нет никакого проклятия.
— Правда? — выдохнула.
Поцелуем ответил. Его губы моих коснулись — неожиданно, мягко, настойчиво. И словно поток тепла влили в продрогшее тело. Каждым кусочком естества чувствовала поцелуй хозяина вулкана — пылкий, жаркий, дарящий надежду, дающий силу. Впускала в себя огонь с радостью. Пускай бежит по крови, пляшет свой дикий танец на каждой частичке кожи, согревает пламенными руками. Разрасталось в сердце тепло, теснило грудь, переполняло до краев томительным ожиданием. Помнила, как хорошо было в брачную ночь рядом с Редриком, а тогда-то ведь смерти ждала.
Плащ наземь упал, а за ним и платье мое, и рубаха Редрика со штанами. Вдвоем опустились на травяной ковер рядом с пунцовыми лентами костра. Они лишь сильнее вспыхнули да затрещали.
Примкнули друг к другу. Прерывистое дыхание хозяина вулкана приятно щекотало кожу, пока раскрытыми губами по шее скользил. Гладила его крепкие плечи, выгибалась навстречу его рукам, а внутри будто тугой узел завязывался.
Сплелись и слились воедино. Огонь, дрожь, страх, обрывки воспоминаний — все смешалось в рдеющем пламенном вихре. Так близки стали, что невозможно и понять было, где кончалась сама я, а где начинался он. Казалось, слышу, как сердце Редрика с моим говорит.
— Посмотри на меня, Лисса, — сказал вдруг, оторвавшись от моих губ.
Распахнула глаза, чтоб с пылающим взглядом Редрика встретиться. Взор его багряным светом мерцал. Ласками одаривал, а сам все на меня смотрел. А я, вместо того чтоб смутиться, жадно его нежностью наслаждалась, впускала огонь хозяина вулкана, играла с ним, возвращала обратно. А после, когда затихло пламя, и только костер потрескивал, лежала, обвив тело Редрика своим. Чертила пальцем узоры на его покрытой каплями пота груди, а он спину мою гладил, посылая горячих змеек по коже.
Говорить не хотелось. Да и не знала, что сказать. Во всем теле истома разлилась. Знала только, что никогда еще так спокойно и защищенно себя не чувствовала. Закрыла глаза. Теперь уж не боялась ночных кошмаров. Уверена была, что Редрик им подкрасться близко не даст.
[1] Овощной суп с добавлением клюквы.
Глава 31
Приподняла веки, когда лучики Отца-Солнца сквозь кружево ветвей просеивались, весело танцевали на листьях. Зажмурилась на миг и услышала тут же:
— Выспалась?
Повернула голову — Редрик на меня смотрел. Поняла, что не только проснулся. Как долго он вот так лежал и лицо мое изучал?
— Жаловаться не на что, — вздохнула радостно.
В уголках губ Редрика едва заметная улыбка притаилась. Не привыкла, что хозяин вулкана улыбаться может. Оттого и выражение лица его менялось совершенно.
— А тебе хорошо ли спалось, супруг?
— Давно так славно не спал, — усмехнулся, потом, будто вспомнив о чем, улыбку с лица спрятал да искры лукавые в глазах притушил. — Только ехать все одно нужно, Лисса. Изначальный Огонь надолго без присмотра оставлять не след.
— Давай еще немного себя свободными почувствуем, — потянулась лениво, чувствуя, как Отец-Солнце ласково лица касается.
— Я тут вот что подумал, — заговорил Редрик. Я тотчас на него взгляд устремила. — После праздника, что для охранителей устраивается, мы с тобой гору ненадолго покинем.
— Правда? — обрадовалась.
— Отчего ж неправда? Большой беды в том не будет. Огневика оставим за порядком присматривать, а сами поедем…
— Куда же? — подхватила. Хорошо было вот так лежать и мечтать, как из оков вырвешься.
— Да вот хоть на ярмарку середины лета, что в Ольтаре устраивают. Селение дальнее, да и плащи нас скроют.
Привстала на локте и на хозяина вулкана смотрела. Солнечные зайчики по его лицу пробегались, а глаза казались алыми.
— Редрик, это было бы и впрямь чу́дно.
— Но на праздник для охранителей пойти придется, Лисса, — вмиг стал серьезным, — потому как традиция это, а охранителей обижать нельзя, да и тебя представить как должно следует…
Положила ладонь Редрику на щеку, провела ласково. Щетина пальцы царапала.
— Мне ведь платье понадобится, помнишь?
Редрик хмыкнул. Ленивая улыбка приподняла уголок рта с правой стороны.
— Будет тебе платье. Да не одно.
Накрыл мою ладонь, сдвинул к своим губам, одарил поцелуем. Побежали колкие мурашки по плечам. Ахнула от неожиданности, когда Редрик меня на спину мягко толкнул, а сам сверху оказался.
Вспыхнуло пламя, затанцевало в его и моей крови, распустило жгучие цветы на коже, побежало по чувствам. Шептала имя Редрика вновь и вновь, вдыхала его тягучий смоляной запах, изгибалась в его умелых руках от терпкого наслаждения и знала, что прав он был — не проклята больше. Не прокляты.
Отец-Солнце еще выше поднялся, когда наконец друг от друга оторвались. Я на животе лежала, подперев одной рукой подбородок, а другой Редрика кормила ягодами земляники, что Огневик в дорогу надоумил взять.
— Так-то мы до горы и вовсе не доберемся, — усмехнулся хозяин вулкана, норовя губами не ягоду поймать, а кончик моего пальца.
Я хохотала, на хозяина вулкана смотрела, а сама нет-нет да и замечала, что еще вчера он задумчив был, а сегодня только улыбается. Неужто вдвоем проведенная ночь так его изменила?.. Или после, во сне что видел? Уверена была, что ответа на этот вопрос так и не узнаю.
— Ну все, пора нам, супруга, — решительно сказал Редрик, поднимаясь. Сила воли у него сильнее моей была, стоило признать.
— Умыться бы не мешало, — вздохнула и из волос травинку вытащила.
Гребень не догадалась с собой прихватить, не думала, что на ночь задержимся, а косы-то за ночь основательно подрастрепались.От неожиданности взвизгнула, когда Редрик на руки подхватил и зашагал меж деревьев.
— До самой горы так понесешь? То-то удивление будет, ежели увидит кто, — снова засмеялась.
— Ручей там есть, — улыбнулся. А потом добавил: — Бесстыдница.
Льнула к нему, а сама все ту ночь вспоминала, когда точно так же на руках нес к Изначальному Огню.
Ручей и впрямь с другой стороны поляны бежал. Неширокий, но глубокий, сверкающий и такой густо-синий, что и сама бы не поверила, своими глазами не увидь.
Редрик в воду зашел и только там руки разомкнул, позволив соскользнуть вдоль своего тела. Это телу его очень понравилось, сразу заметила. Щеки точно вспыхнули, почувствовала, как зажгло, а Редрик только хмыкнул. И кто еще из нас двоих бесстыдник?
Студеная вода мне до стана доходила. Прижалась к хозяину вулкана, едва зубами не стуча.
— Холодно, — пожаловалась.
— Огонь-то тебя разбаловал, супруга, — засмеялся, потом ладонями вдоль моего тела провел, медленно, дразня. Вслед за его руками мнилось, что и кожа краснеет от смущения.
Когда Редрик ладони в воду опустил, почувствовала, что вода горяче́й становится, и пар от нее поднимается.
— Теперь-то тепло тебе? — уточнил насмешливо.
— Еще немного — и сварюсь, — ответила, глядя на него из-под ресниц.
Отошла чуть дальше, там, где вода холодная была. Набрала пригоршни и в хозяина вулкана плеснула. Захохотала, когда и в меня брызги ответные полетели. Как дети малые друг друга водой окатывали, хохоча. Метки брачные на его и моей руке сверкали, будто огнем подсвеченные.
Редрик стремительно ближе подскочил, заключил в объятия, обхватил лицо мое ладонями, заставляя на себя смотреть.
Дышал тяжело, на лице капли воды блестящими крапинами застыли, на губах улыбка блуждала.
— Опять скажешь, что возвращаться пора? — облизала губы, на которых тоже вода была.
— Как есть — лисица, — покачал головой и к губам приник.