Какое-то время он размышлял о том, что же могло случиться с женщиной, чтобы она стала бояться прикоснуться к другому человеку. Тревожило осознание, что даже краткое прикосновение к нему может причинить ей физическую боль. Казалось несправедливым, что она не может вынести его прикосновений, когда он просто уверен, что прикасаться к ней — сплошное удовольствие.
— Я начинаю чувствовать себя виновным из-за перчаток, — проговорил Лютер.
— Так было нужно.
— Да плевать…
— Не волнуйтесь, я понимаю, — ответила Грейс и криво улыбнулась. — Носить их на задании было бы непрофессионально.
Лютер поискал другую тропинку через Неприкосновенную Зону и поинтересовался как ни в чем не бывало:
— Как долго вы работаете в Генеалогии?
— Год.
— Всего лишь? Фэллон поделился, что считает вас очень ценным сотрудником.
Она залилась краской.
— Рада это слышать. Мистера Джонса нельзя назвать щедрым на похвалы.
— Звание «Босс года» ему точно не светит. Но поверьте мне, он бы не пользовался вашими профессиональными услугами, если бы не был впечатлен вашими навыками.
— Приятно знать.
— Чем вы занимались до работы на Общество?
— Разве мистер Джонс вам не сказал? — удивилась Грейс.
— Фэллон не вдается в детали, если не считает их важными.
— Я работала на компанию «Мир Крокера».
Лютер остановился перед лифтами и нажал кнопку вызова.
— Компания Мартина Крокера?
— Да. — Грейс выглядела приятно удивленной. — Вы знаете эту компанию?
— Смерть Крокера была на первых полосах газет. И в Обществе наделала много шума. Крокер был его членом. Финансировал множество научно-исследовательских проектов.
— Я знаю.
— Чем вы занимались в «Мире Крокера»?
— Я была сотрудником корпоративной научной библиотеки. После смерти мистера Крокера стало ясно, что у фирмы проблемы. Все знали, что без его руководства компания развалится. Я поняла неизбежность этого и сразу же начала искать работу.
Изложено все это было спокойно и небрежно, но что-то оставалось недосказанным. Лютер напрягал свои чувства, пока хорошенько не разглядел ее ауру. Он был не в состоянии видеть те же детали, что и Грейс, но мог различать кое-какие сильные эмоции. В искрящемся около нее энергетическом поле ощущалась напряженность, которую Лютер, будучи полицейским, научился связывать с хорошо продуманной ложью.
— Сколько вы уже член Общества? — спросил он.
— Мама зарегистрировала меня, когда я родилась. — Грейс сделала краткую паузу. — А вы?
— Мои родители члены Общества. Как только я родился, они вписали меня в реестр.
Двери разъехались в стороны, открывая лифт с кучей людей внутри. Лютер с первого взгляда оценил ситуацию. Присоединиться к толпе означало вынудить Грейс рискнуть быть кем-нибудь задетой. Он почувствовал, как она внезапно напряглась.
Дружелюбно улыбнувшись группе людей, Лютер сказал:
— Мы подождем следующего.
Двери лифта закрылись.
— Спасибо, — прошептала Грейс.
— Нет проблем, — ответил Лютер. — Я предложил бы спуститься по лестнице, но… — Он замолчал и с отвращением взглянул на трость. Ему не хотелось говорить ей о больной ноге и о том, что спуск с четвертого этажа лишь ухудшит положение. — Я могу спуститься, но это не самое изящное зрелище, — сказал он вместо этого.
— Нет проблем, — мягким тоном повторила Грейс. — Мы никуда не спешим.
Они молча стояли и смотрели на светящиеся цифры над тремя лифтами. Грейс выглядела спокойной и собранной. Невозможно было сказать, о чем она думает.
Лютер использовал это время, чтобы поразмышлять, почему она солгала о работе в «Мире Крокера».
ГЛАВА 8
Они ели красного луциана[22] с гарниром из бледного имбиря с соусом мисо[23] в баре под открытым небом, там же заказали выпить. На столах стояли свечи, в море отражался лунный свет, тихо звучала гитара. Если бы Грейс закрыла глаза и поддалась волшебству момента, то даже смогла бы притвориться, будто у нее настоящее свидание. Конечно, если опустить тот факт, что она не смеет даже подержать своего спутника за руку. Правда, Лютер и не пытался пойти на такой близкий контакт, напомнила она себе. Все в точности наоборот. Казалось, он изо всех сил старается держаться от нее на расстоянии, потому что, несомненно, опасался: стоит ему хотя бы случайно до нее дотронуться, она впадет в истерику и разрушит их прикрытие.
Грейс сильно удивилась, когда он предложил после ужина прогуляться по берегу океана. Первым ее порывом было отказаться. С наступлением темноты она всегда чувствовала себя более уязвимой. Старый страх, что кто-то подкрадется к ней, к ночи становился сильнее, быть может, потому, что именно ночью к ней в спальню наведалось Чудовище. Но в этот вечер она будет не одна. Несмотря на свои тайны, Грейс чувствовала себя с Лютером в безопасности.
Он же делал все возможное, чтобы держаться как минимум в шаге от нее, пока они шли по слабо освещенной дорожке, соединяющей пляжные отели. Его трость тихо стучала по тротуару. Грейс ощущала его с трудом подавляемое раздражение.
— Нога болит? — спросила она.
— Слегка прихватило, — пробормотал Лютер.
Грейс поняла, что он врет. Но и она соврала ему, когда он пытался ее расспросить. Она знала, что Лютера не совсем удовлетворили ее ответы. Особенно тревожил Грейс разговор в коридоре отеля сразу после того, как они заселились в номер. Снова и снова она прокручивала его в голове, но понимала, что провалилась. Скорее всего, интуиция бывшего полицейского, которой обладал Лютер, уже дала о себе знать, но маловероятно, что он обнаружил бы правду, не проникни Фэллон Джонс за завесу ее тщательно скрываемого прошлого.
— Сколько вы живете на Гавайях? — поинтересовалась Грейс, наблюдая за залитым лунным светом прибоем, разбивающимся о камни у дороги.
— Пару лет. Переехал сюда после второго развода. Тогда же ушел из полиции. Решил, что нужно сменить обстановку.
— Сочувствую насчет развода, — тихо проговорила она.
— Ну, на самом деле тут нет ничего удивительного.
— Вы были сильно влюблены?
— Что бы я ни чувствовал к Трейси, это умерло в тот день, когда я обнаружил ее в постели со своим напарником.
— Забавно, как убивает отношения то, что ты вдруг узнаешь о предательстве человека, которому ты доверял.
— Переживали подобное? — спросил Лютер.
— Да.
— Бывший муж?
— Нет. Мы никогда не были женаты.
Боже, что она делает? Даже с постоянной сменой имен, которая должна была помочь избежать наказания, любая попытка объяснить ее сложные отношения с Мартином Крокером будет не просто трудной, но и крайне опасной. Грейс большую часть своей жизни хранила тайны. В этом она была профессионалом. Но что-то в том, чтобы быть здесь, ночью, рядом с Лютером, грозило ей потерей бдительности.
— Талант видеть ауры передается в вашей семье по наследству? — спросила она.
— Время от времени. Мой дед был сильным талантом по чтению аур. Он рассказывал мне, что у отца был сильный талант стратега, а у мамы — средний талант к цвету и дизайну, вот так вот.
— Необработанные психические способности обычно оказываются сильной генетической чертой, но часто трудно бывает предсказать, в какой форме проявится талант. Ваш дедушка рассказывал вам о родителях?
— Мои родители погибли в автокатастрофе по вине пьяного водителя, когда я был ребенком. Я их никогда не знал. Меня воспитывал дед.
— Ваш дед все еще жив? — продолжала спрашивать Грейс.
— Нет. Он умер в тот год, когда я окончил среднюю школу и пошел в армию.
Грейс убеждала себя, что надо на этом и остановиться. Но не выдержала:
— Есть ли у вас еще кто-то из родных?
— Может, и есть где-то дальние родственники. — Казалось, Лютера не интересует эта тема. — Если они и существуют, то после смерти родителей ни разу не соизволили дать о себе знать.
— Другими словами, никого нет?
— Есть парочка хороших друзей на Оаху. Они владельцы ресторана, где я работаю барменом. А у вас?
— Мама умерла, когда мне было тринадцать. Какая-то редкая инфекция.
— Тяжело, — сказал он.
— Да.
— А отец?
— Я никогда его не знала. — Голос Грейс оставался совершенно спокойным. — Решив завести ребенка, мама направилась в банк спермы.
— Вот дерьмо, — тихо выругался Лютер.
Грейс чуть не улыбнулась. Одним-единственным содержательным высказыванием Лютер дал ей знать, что все понял.
— Да, — подтвердила Грейс. — И правда, вот дерьмо.
— Кстати о парапсихическом пробеле в вашей жизни. — Он повернулся к ней. — Вы специалист по генеалогии. Когда-нибудь пытались найти отца?
— Конечно. Многие дети, рожденные от доноров из банков спермы, ищут своих отцов. В конце концов, я узнала название учреждения, услугами которого воспользовалась моя мать. Клиника «Бернсайд». Создана членом Общества. Доктор Бернсайд обслуживал клиенток, которые были членами «Тайного общества». Он гарантировал, что все доноры — парапсихологи высокого уровня того или иного вида. А еще обещал абсолютную конфиденциальность и донорам, и клиентам.
— Так вы смогли найти информацию об отце? — спросил Лютер.
— Нет. Клиника сгорела дотла несколько лет назад. Весь архив был уничтожен. Подозревали умышленный поджог, но так никого и не арестовали.
— Наверное, один из доноров, который не хотел, чтобы его нашли.
— Вы так думаете? Я и сама размышляла об этом.
— Есть и другие варианты, — сказал Лютер, задумавшись. — Может, одна из матерей, которая не хотела, чтобы донор нашел своего ребенка. Или, может, кто-то из детей не смог найти отца и впал в ярость. А может, это был некто, не одобряющий услуги, предлагаемые этой клиникой.
— Другими словами, список подозреваемых был бы очень длинным.
— Похоже на то.
Несколько секунд Грейс молчала.
— Я так и не смогла найти отца, но после того, как начала работать в Бюро Генеалогии, мне удалось обнаружить кое-какую информацию о нем, предоставленную в генеалогический архив моей матерью, когда она регистрировала меня в Обществе. В основном о здоровье и истории таланта.