— Я уже говорил, что сам в этом виноват. — Лютер замолчал, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Тебя это волнует?
— Конечно, волнует. Очевидно же, что это была серьезная травма.
— Я не это имел в виду. Вызывает ли шрам у тебя отвращение?
— Не будь смешным. Мне просто интересно, вот и все. Ты попал в аварию?
— Нет. — Лютер открыл свой бумажник и вытащил пакетик с презервативом.
— Все еще болит?
— Немного. Иногда. — Он надел презерватив. — Если ты не против, я не хотел бы это обсуждать. Все вдохновение пропадет, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Грейс покраснела:
— Не хотелось бы.
Лютер послал Грейс еще одну сексуальную улыбку, повалил ее обратно на кровать, навис над ней и тихо проговорил:
— Здесь наши мнения полностью совпадают.
Он положил руку ей на грудь. Грейс ощутила жар его ладони через ткань ночной рубашки и обхватила руками его плечи. Лютера бросило в дрожь. Его аура стала еще ярче. Грейс показалось, что их ауры как будто слились друг с другом. Восхитительное ощущение собственной женской силы завладело ею.
Лютер решительно провел рукой вверх по внутренней стороне ее бедра к горячему местечку между ногами, а потом стал гладить ее, как и прошлой ночью, будто точно знал, чего ей хочется. Грейс ощущала уже знакомую пульсацию его энергии.
Проклятье. Он на самом деле точно знал, чего ей хочется. Он читал ее ауру, чтобы знать, что ей нравится, а что нет.
— Подожди, — выдохнула Грейс. — Мне кажется, это неправильно.
— В любви и на войне все средства хороши.
Он что-то проделал пальцами, и это невероятно приятным способом воздействовало на ее чувства. Ноги Грейс сами по себе задвигались на спутанных простынях, раскрываясь для него.
Поддавшись порыву, она протянула вниз руку и обхватила его пальцами. Лютер сделал глубокий вдох и со стоном выдохнул. Ей не нужно было видеть его ауру, чтобы знать, что она все делала правильно.
— Ты прав, — сказала Грейс, наслаждаясь его реакцией. — Все средства хороши.
Он был тяжелым, твердым и очень возбужденным. Она наблюдала за Лютером сквозь ауру, изучая его, находя, где и как до него дотрагиваться. Сексуальное возбуждение в его пылающем энергетическом поле начало резонировать все сильнее и быстрее, придавая ей смелости. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного. Любовная игра была волнующей и захватывающей, а благодаря ответной реакции ауры Лютера Грейс очень быстро училась.
Она услышала низкий, хриплый смех и поняла, что Лютер знает, что она наблюдает за ним таким же невероятно интимным способом, что и он за ней.
— Ты определенно приобретаешь сноровку, — почти прорычал он, схватил ее запястья и завел их ей за голову. — Но я не дам тебе все так быстро закончить.
Грейс сладко улыбнулась и немного приподняла бедро, отталкивая его. Отвлекшись, Лютер протянул вниз свободную руку, и его плечо оказалось рядом с ее ртом. Грейс слегка его прикусила, давая почувствовать зубы.
— Я должен был это предвидеть, — пробормотал Лютер. — Ладно, намек понял.
Он освободил ее запястья, и Грейс продолжила его изучать. Он ее тоже. Чувственное сражение становилось неудержимым и волнующим, они оба старались возбудить друг друга еще сильнее.
Затем Лютер оказался сверху и глубоко вошел в нее. Грейс схватила его за плечи, подняла колени и обвила его ногами. Невидимый свет и огонь вспыхнули в атмосфере спальни. Грейс обняла Лютера еще крепче, собственнически и требовательно, так, как никогда не обнимала никого другого. Она чувствовала его твердые мускулы под своими руками и сжимала его внутри себя все туже и туже.
Все тело Лютера отвердело. Казалось, мышцы его спины под ее ладонями были вылиты из стали. Грейс с трудом удалось открыть глаза. Утренний свет высветил суровые черты его лица. Это было выражение лица человека, находящегося на краю либо сексуальной разрядки, либо смертоносного насилия.
Лютер открыл глаза и увидел, что Грейс на него смотрит. Он ничего не сказал. Грейс знала, что он, как и она, не в состоянии произнести ни слова. Их обоих слишком далеко унес вихрь пламени. За один миг между ударами сердца она ощутила вспышку озарения, похожую на взаимное узнавание и поразившую их обоих.
Однако не успела Грейс проанализировать странную новую энергию, ее настиг захватывающий дух оргазм.
В следующий миг Лютер последовал за ней.
Грейс могла поклясться, что на одну бесконечную минуту их ауры слились в плотно окутавшее их единое энергетическое поле.
Что, разумеется, совершенно невозможно, согласно законам парафизики.
ГЛАВА 12
В лифте находился только один человек — женщина, закутанная в плюшевый белый халат гостиничного SPA[27]. Ощутив разочарование Грейс, Лютер едва сдержал усмешку. Он знал, что она надеялась проверить свои ощущения, прикоснувшись к кому-то еще, чтобы определить, насколько она "излечилась".
На террасу, где под открытым небом располагался ресторан, Грейс вышла первой. Лютер последовал за ней, размышляя, когда в последний раз ему было так хорошо, и когда еще он чувствовал себя таким обновленным.
— А ты можешь использовать этот свой трюк с манипуляцией аурой, чтобы заставить женщину захотеть тебя сию же секунду? — спросила Грейс с ноткой любопытства.
Желание улыбаться тут же пропало. Лютер умел распознавать ловушки, когда сталкивался с ними.
— Черт возьми, Грейс, говори потише.
Он быстро огляделся вокруг, надеясь, что никто не подслушивает. Но ни один из полудюжины человек в просторной колоннаде, ведущей к ресторану, не находился так близко, чтобы услышать их. Хватит искать оправдания. Лютер понизил голос и заставил его звучать как можно тверже:
— Закроем эту тему.
— Ты не можешь обвинять меня в любопытстве. За все свои генеалогические исследования я ни разу не сталкивалась с таким редким талантом, как у тебя.
Лютер надел солнцезащитные очки и взглянул на Грейс. После горячего потного секса она приняла душ. Все еще влажные волосы были зачесаны за уши. На ней были брюки и очередная из ее рубашек с длинными рукавами, закатанными почти до локтей. Очень смелый шаг.
— Я не какой-то там маленький возбудительный электроприборчик, который можно включать, когда вздумается, — проворчал он.
— Нет, — согласилась Грейс. — Ты определенно не маленький приборчик. Ну? Так что ты ответишь?
— Мы здесь, чтобы позавтракать. Обычно во время завтрака я читаю газеты. Может, поговорим в какое-нибудь другое время?
— Просто скажи «да» или «нет».
— Нельзя просто сказать «да» или «нет», когда дело касается секса, — ответил Лютер.
«Хорошо сказано, — решил он, довольный собой. — Находчивый ответ, Мэлоун. Я бы даже сказал — гениальный».
Грейс наклонила голову и взглянула на него. Глаза Лютера были скрыты темными очками.
— Это не ответ, — сказала она.
Лютер медленно выдохнул и изобразил глубочайшее оскорбление.
— Тебе интересно, могу ли я использовать свой талант для обольщения любой женщины, которую захочу?
— Нет. — Она остановилась и повернулась к нему, совершенно потрясенная. — Я знаю, что ты не сделал бы ничего безнравственного.
Лютер тоже остановился.
— Да? Откуда ты это знаешь?
— Я составляю профили людей на основе чтения их аур, помнишь?
Он нахмурился:
— Ты составила и мой профиль?
— Конечно, — спокойно сказала она. — Думаешь, я легла бы в постель с человеком, которого не проанализировала? С моими-то проблемами?
— Об этом я не подумал. — Лютер сделал паузу. — Я… эээ… прошел проверку?
— О, да. — Грейс послала ему улыбку, которая была ярче света тропического утра. — Безусловно, прошел.
— И здесь возникает вопрос: увлеклась ли ты мной только потому, что можешь дотронуться до меня и не поджариться?
— Что?! — Настала ее очередь оскорбиться. — Как ты смеешь предполагать, что я легла бы в постель с человеком просто потому, что могу до него дотронуться?
— Ты же говорила, что больше года не могла ни к кому приблизиться.
— Мой страх не имеет никакого отношения к тому, что произошло вчера вечером или этим утром, — возмутилась Грейс. — По крайней мере, не в том смысле, что ты имеешь в виду. Я обижена.
— Не принимай так близко к сердцу.
— А я буду! Я не просто обижена. Ты только что меня разозлил. Очень, очень сильно разозлил.
— Знаю. Я это вижу, — отозвался Лютер, восхищаясь пылающим вокруг нее жаром.
— Давай кое-что проясним, — спокойно сказала Грейс. — Я никогда не легла бы в постель с человеком только потому, что могу к нему прикоснуться.
Пламя ее женского гнева точно резонировало с горячими, возбуждающими волнами желания. Она была в ярости, но хотела его. Лютеру вдруг снова стало гораздо веселее.
— Ты не можешь обвинять человека в том, что он пришел к логическому заключению, — сказал он.
— Могу.
— Когда-нибудь слышала фразу «Ты прекрасна в гневе»?
Несколько секунд он думал, что она взорвется. Но вместо этого Грейс состроила рожицу и проговорила:
— Ладно. Так и быть. Я голодна. Давай поедим.
Развернувшись на каблуках, она сорвалась с места и быстро направилась к входу в ресторан. Лютер подыграл ей, демонстративно медленно прихрамывая следом. К тому времени, когда он доковылял до возвышения, его уже поджидала хозяйка с меню в руках и безграничной жалостью в глазах.
Вид у Грейс был весьма сердитый. Лютер улыбнулся, довольный своей маленькой местью.
— Такое поведение называется пассивно-агрессивным, — сказала она, когда они сели.
— Знаю. — Он взял меню. — Но все равно приятно. Слушай, я попытаюсь ответить на твой вопрос, но не вини меня, если чего-то не поймешь. Это очень сложная тема.
Брови Грейс приподнялись.
— Слушаю.
— Манипулировать сексуальной энергией очень сложно, — начал Лютер, надеясь, что звучит все по-научному.
— Сложнее, чем манипулировать другими элементами ауры?