Гай Ричи отсалютовал, и вышел, закрыв за собой дверь каюты.
Артур Шрайвер, оставшись один, повернулся к пульту. Включил звукоизоляцию.
Набрал секретный код, приложил ладонь к сканнеру. Подождал восемнадцать секунд, набрал другой код, и приложил другую ладонь.
На внезапно вспыхнувшем экране появилось лицо шефа. Встав, Шрайвер отдал честь:
– Адмирал, сэр!
– Генерал, сэр! – собеседник ответил на приветствие коротко, и сразу потребовал, – Докладывайте!
– Есть, сэр! Всё в порядке! План «Б» успешно начат. Удалось запустить сразу по двум каналам. Через электрика Дортмайера, якобы подслушавшего нас через систему кондиционирования кают, и через уборщицу Кэтрин Росс, «случайно» нашедшую наши спецпротоколы в верхнем ящике моей прикроватной тумбы.
Оба канала работают весьма продуктивно. Всё в порядке. Все в полной уверенности, что планету мы покидаем навсегда.
– Отлично. Благодарю за чёткую и эффективную работу. Собственно, если бы вы остались ещё на пару дней, скрыть прибытие десантного Флота было бы просто невозможно. Да и сейчас вам придётся проследить, чтобы капитан следовал указанным курсом, без всякой самодеятельности.
– Разумеется, сэр! Меньше всего нам тут нужны разные слухи и домыслы, если хоть один линкор попадёт в пределы действия сканнеров и радаров… Итак, мы стартуем.
– Отлично. Проследите также и за дисциплиной – драки и скандалы нежелательны. И ещё…
Не переусердствуйте – больше «утечек» не требуется. Да, кстати… Проследите и за поведением… членов Комиссии. Недопустимо, чтобы о… нетрадиционных пристрастиях сэра Тэтчера просочился даже малейший намёк. Да и остальные… Понимаете?
– Слушаюсь, сэр. Но тогда… Мне придётся изолировать его. И ещё троих.
– Не возражаю. Придумайте какую-нибудь… болезнь, что ли.
– Да, сэр. – Шрайвер помолчал. Затем не удержался, – Простите, сэр… Вы сами считаете… разумным… Решение о круговой обороне и удерживании Нью-Вашингтона любой ценой?
– Артур,– неофициальное обращение сразу сказало генералу, как в действительности относится его командир к этому решению, – Это решение принято… Не нами.
Но – на основе наших стратегических выкладок. Нам ли не знать, во что превратится наш Флот без этого чёртова тризелита! Так что выполняйте свою задачу, генерал, и не думайте об этом. Как говаривал мой дед, кадровый военный в восемнадцатом поколении: «У лошадей головы большие! Вот пусть они и думают!»
– Понял вас, сэр… Есть не думать. – кривая улыбка не украсила лица. Но Шрайвер и не собирался очаровывать собеседника, – Тогда у меня всё, сэр!
– Отлично, – в третий раз произнёс пожилой поджарый мужчина на экране, – До связи!
– До связи! – Шрайвер отсалютовал уже пустому экрану.
Задачи ясны, цели намечены. Флот выступил.
Почему же так мерзко на душе?
Может, потому, что интуитивно все они теперь чувствовали, что опасно и дальше…
Пытаться играть в солдатики. И играть – по старым правилам. Когда смерть тысяч солдат и потеря десятков кораблей – «допустимые потери»… И что рано или поздно человечество и его объединённый Флот столкнётся с ситуацией, когда и вправду, лучше просто уйти с поля сражения – уйти без боя.
Как говаривали предки, худой мир лучше доброй войны.
Оставить потенциальному врагу, первому захватившему планету со стратегическим сырьём, столь редким в освоенном пространстве, эту самую планету в полное распоряжение? Поджать хвост… Трусливо заскулить… И убежать в свою норку?
А что – разве лучше рисковать всеми колонизированными планетами и людьми?
Имеет ли он, как кадровый солдат, право – даже намёки на такие мысли держать в голове?!
А имеет ли кто-то право за него, да и всё человечество, решать?!
Не глупо ли вообще какие-либо решения в такой ситуации предоставлять принимать одному человеку?! А не… Самовлюблённый ли дебил с манией величия этот самый человек?! Пусть даже в его, и его приспешников, руках – пятьдесят процентов всех Человеческих Капиталов?!..
Может, стоит поговорить об этом с Адмиралом? Похоже ли это на бунт? Мятеж?.. Или…
Повесив китель на спинку стула, он сел за стол, обхватив коротко стриженную голову руками.
Впереди долгий полёт. Сможет ли он…
Не думать?!..
6. Из Валахии – с любовью!
Рассказ. (Пролог из одноимённого романа.).
Леди Игнельда ну никак не производила впечатления аристократки в двенадцатом поколении.
Каштановые волосы свободно, словно водопад, струились по загорелым плечам, когда она легко и просто сбежала по ступеням ему навстречу, а открытая улыбка сразу заставила забыть о напыщенно-помпезных официозных фразах, которые Билли заранее тщательно продумал, и лишь секунду назад действительно собирался произнести.
Да и вся фигура хозяйки – ладная, грациозная, как и невероятно энергичная походка, которой она быстро шла ему навстречу, позволили вздохнуть (Мысленно!) и расслабиться: обладательница древнего титула явно не намеревалась строить из себя чопорную недотрогу и гордячку. И плаванием в бассейне, видневшемся за домом, уж точно не пренебрегала.
– Здравствуйте! Я – леди Игнельда. – голос оказался приятным меццо-сопрано (Уж Билли-то разбирался!). А рука, протянутая ему, выделялась ухоженной гладкой кожей с превосходным (Ещё бы! Бассейн!..) загаром, и крепостью рукопожатия:
– Вы, наверное, Билли? Билли Шрифт?
Билли поспешил заверить, что так и есть.
– Тогда оставьте свою сумку здесь, о ней позаботится Мэрдок. – действительно, серьёзный до ужаса дворецкий во фраке и лакированных туфлях уже приближался из тёмной глубины дверного проёма, вышагивая, если уместно так сказать, торжественно, как на похоронах. Билли подумал, что дворецкий, пожалуй, переигрывает – контраст с хозяйкой уж слишком… Впрочем, может, так и задумано? Чтоб произвести впечатление на гостя?
И, похоже, это удалось.
– Билли! Это Мэрдок! – пожилой, явно за семьдесят, мужчина, так и не изменивший каменного выражения на лице, церемонно отвесил полупоклон.
– Мэрдок! Это Билл Шрифт, наш новый эксперт-оценщик. Позаботься о его вещах!
Теперь уже Билли, вежливо, и еле сдерживая ехидную улыбку, поклонился.
Леди Игнельда, убедившись, что спортивная сумка Билли в надёжных руках блюстителя Церемониалов и Этикета, проследовала в дом, подхватила самого Билли под руку, причём сделала это так непринуждённо, что тот даже растеряться или смутиться не успел:
– Идёмте, уважаемый мистер эксперт! Впрочем, прошу меня извинить, что я вот так, сразу, пытаюсь ввести вас в курс дела… Быть может, вы хотите отдохнуть с дороги? Ну там – душ, аперитив, переодеться в рабочий комбинезон?.. Или вы носите халат?
– Что вы, что вы, леди Игнельда! Разумеется, я хотел бы вначале ознакомиться, хотя бы в общих чертах, с фронтом, так сказать, работы! Ну, чтоб хотя бы ориентировочно знать, сколько мне может понадобиться времени на…
– Точную оценку? Ха-ха-ха!.. – смех у неё приятный. Прямо – серебряные колокольчики. (Билли почему-то подумалось, что она наверняка репетирует перед зеркалом…) Между тем леди Игнельда уже мягко, и в то же время властно, влекла его от заднего крыльца, куда они попали, пройдя под помпезной парадной лестницей, дальше – несколько вбок от задней стороны особняка, – Тогда идёмте! Галерея у нас в старом крыле!
Завернув за угол, Билли на секунду даже потерял дар речи. Вот это да!
Старое крыло в глубине имения, затенённое плотно обступавшими его высоченными дубами и вязами, являло разительный контраст с ультрасовременным трёхэтажным особняком, к парадному подъезду которого его доставило такси. Он невольно оглянулся.
Вот уж эта, оставшаяся сейчас сзади бетонно-алюминиево-стеклянная громада поражала и панорамным окном во всю стенку веранды, и могучим скосом крыши, единым крылом венчавшей строение, плавно переходя в пристройки гаража – не меньше, чем на три машины. Он снова взглянул вперёд.
Нет, в старом крыле ничем таким ультрадизайнерским и не пахло: никаких трёх спутниковых «тарелок» и Японского Сада. (Уж ландшафтный дизайн перед особняком Билли не спутал бы с какой-нибудь жалкой самодеятельностью! Не-е-ет – здесь поработали профессионалы. Его уважение к нанимателям невольно возросло ещё больше.)
А здесь…
Словно оказался перед островком позапрошлого века – сохранившегося не то чудом… Но скорее всё же – именно умышленно оставленным в некоей первозданности, и лёгкой запущенности.
Они прошли по вымощенной щербатым кирпичом дорожке. Леди Игнельда пока помалкивала, с любопытством поглядывая на него: похоже, ждала реакции. Но Билли решил пока тоже помолчать, стараясь лишь не хмурить брови – вряд ли картины в этаком сарае хранятся в надлежащих условиях…
Картинная галерея представляла собой низкое и длинное строение из тёмно-серого, почти почерневшего от времени кирпича, крытое настоящей (!) черепицей. Окна напоминали бойницы, настолько узкими и высокими они оказались. Да и вообще: больше всего здание напоминало старинную церковь, какие строили в Нормандии в пятнадцатых-шестнадцатых веках – только что в дальнем конце не высилась традиционная колокольня.
Леди Игнельда, всё ещё с неприкрытым интересом наблюдавшая за его реакцией, наконец рассмеялась:
– Вижу-вижу! Вы уже догадались! Да, это когда-то и была церковь. Мой дед говорил, что ещё в девятнадцатом веке здесь проходили службы… А потом прадедушка лорда Игнельда построил большой Собор там, в деревне, и сюда люди перестали ходить. Вот его отец и перестроил тогда это здание: а что! Не пропадать же добру. Стены метровые – ещё хоть три века прослужат!
Билли, проезжая через деревню, действиельно видел новый Собор – монументальное и «продвинутое» здание в стиле Арт-деко, размером раз в восемь превосходившее то, что стояло (Правильней всё же охарактеризовать это словом – «вросло». В землю.) сейчас перед ним.
Н-да, трудно обвинять, что прадедушку, что его потомков: кому же понравится, что службы ведутся на территории поместья, и толпы людей и орущих детишек нарезают круги по старинному парку – парк, кстати, сохранился отлично, и занимал акров десять, а Галерея как бы являла его неотъемлемую часть. Гармоничный ансамбль.