Серебро в протянутой руке. И ладонь Твердислава не дрожала. Если вождь готов без колебаний отдать Ключ-Камень — значит, остановить его может только смерть, или… или Джейана по прозвищу Неистовая.
Чарус невольно попятился, словно на ладони Твердислава свивала кольца ядовитая чунха, маленькая летучая змейка, любимейшее оружие многих Ведунов. Принять Камень?
— А Джейана знает? — хрипло проговорил Чарус.
— Кто вождь клана Твердиславичей — я или она? — ледяным голосом произнёс Твердислав. — Отвечай мне, Чара, и вы все тоже! Кто?! Я — или она? Если она — то не мучайся, Чарус, а сразу отнеси мой дар ей. Понял?
Чарус сперва побледнел, потом покраснел. А потом вдруг вцепился в Ключ-Камень обеими руками.
— Вот и хорошо. — Твердислав улыбнулся, хотя сердце немного кольнуло. — А не поспешил ли ты, вождь?
Джейана примчалась как ветер, как ураган, как ночной смерч. Кто-то из младших девчонок в ужасе пропищал, что Твердислав бросает родовичей и уже вознамерился отдать Чару су клановый Ключ-Камень. Дальше Джейана слушать не стала, опрометью ринувшись вон.
“Совсем ума лишился дурак. Небось, из-за Лиззи. А как же клан? Нет, как же Я! Почему он забыл про МЕНЯ? Почему он бросает МЕНЯ? Лиззи ведь уже или мертва, или не человек!”
Она увидела блеск серебра в руках Чаруса и сжала кулаки — поздно. Великий Дух, ну что же он натворил!
Остановилась. Парни в испуге раздались в стороны, освобождая ей дорогу. Твердислав стоял, ощупывая внезапно полегчавший пояс и на Джейану взглянул едва ли не равнодушно.
Она едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
— Пойдём, — сказала она сухо и ровно, — Пойдём, мне надо помочь тебе собраться.
— Все уже готово, Джей, — он натянуто улыбнулся. — Ты же знаешь, я лёгок на подъём.
Только теперь она заметила, что на траве лежал аккуратно увязанный заплечный мешок. И когда это Твердь только успел?!
— Ты уходишь сейчас? На ночь глядя? Пережди хотя бы до утра! — Ночь всегда была самой надёжной помощницей Джейаны. Только бы затащить этого дурачка в постель, а уж там она его переубедит.
— Я ухожу сейчас. По ночи легче взять след.
Их взгляды столкнулись.
Джейана ничего не понимала. Как же так? Он же всегда уступал! Она позволяла ему быть вождем клана, но — она давала ему советы, и он исполнял их! Он слушал её! Он соглашался с её доводами! Он… он любил её!
А теперь в глазах Твердислава были только боль и пустота.
— Я провожу тебя до Вала, — вырвалось у Джейаны. В глазах предательски защипало.
Твердислав подобрал мешок с травы. Закинул за плечи. Привычно хлопнул по поясу и усмехнулся. Ладонь сплющила пустой кожаный чехол, где совсем недавно лежал Ключ-Камень. Вождь клана нагнулся, подобрав с земли первый попавшийся булыжник. Аккуратно уложил его во вместилище и затянул завязки.
— Так, на память, — пояснил он, обернувшись к остальным.
Джейана взяла его под руку. Оба молчали.
Конечно, Неистовая не была б Неистовой, если бы не предприняла последнюю отчаянную попытку. Но первое же заклятие разбилось, словно хрупкая льдинка о прибрежный гранитный камень: решение Твердислава было непреклонным.
Она не плакала, не укоряла его. Все было потеряно в тот миг, когда Ключ-Камень перешёл в другие руки. Твердислав не может оставаться. А до их Летучего Корабля ещё слишком много времени.
— Твердь, — она обняла его. — Ты не подождешь меня, совсем немного? Мне надо собраться и кое-что сказать Фатиме.
“Ой, что это я такое говорю?” — ужаснулась Джейана Неистовая. Джей, ласковая Джей, умеющая ласкать и ласкаться, сейчас решительно отодвинула свою вторую ипостась куда-то на самые дальние задворки души.
Твердислав остановился, изумлённо глядя на ”подругу.
— Ты хочешь идти со мной?! Ты же… — Ну да, ну да, я соглашалась с Учителем, соглашалась, — горячо зашептала Джейана, — но, Великий Дух, что я стану делать в клане без тебя! Нет, нет, я не останусь! Фатима справится. Ей просто надо побольше уверенности в себе. Когда я уйду, у неё все сразу получится. Ой, что я говорю…
— Великий Дух, Джей, — кажется, ей-таки удалось его потрясти, что случалось нечасто, скажем прямо: случилось впервые. — Идём! Идём! Как здорово! Мы пойдем вместе!
— Стой и не шевелись, я сейчас! — Она вырвалась.
Как же это, оказывается, здорово — сходить с ума, рушить запреты, опрокидывать заповеди. В груди поднялась обжигающая пьянящая волна. “Будь что будет, мы идём вперёд. Вместе. Как бы я ни сердилась на него. Я все же без него не могу. И потому — не могу и отпустить. Он же без меня пропадет — и что я тогда буду делать?” Вот такая мешанина царила в голове Джейаны, когда она ворвалась в домик Фатимы.
— Я ухожу, — выпалила она с порога, лихорадочно хватая сумку и запихивая туда связки трав. — Ты станешь главной, Твердь уже отдал Ключ-Камень Чарусу.
Чёрные глаза Фатимы широко раскрылись.
— Ох, Джей, — только и вымолвила она, прижимая ладошки к щекам и смешно округляя глаза от ужаса. — К-куда уходите-то?
— За Лиззи. Вдвоём. По следу. Твердь верит, что она, может, ещё жива. — Джейана сама не знала, почему это вдруг сорвалось у неё с языка.
— Ох, Дже-е-й. Да что ж теперь будет-то?
— Да ничего не будет! — рявкнула внезапно очнувшаяся Джейана Неистовая. — Будешь главной Ворожеей клана Твердиславичей. Ты справишься, Фати, я знаю, ты сможешь. — Она положила обе руки на тонкие плечи Фатимы. — Ты слишком долго была моей правой рукой, а надо было дать тебе свободу. Ну, чего ты не знаешь? Все защитные заклятия тебе ведомы. Чары Пэкова Холма — тоже. Вот разве что…
Твердислав переминался с ноги на ногу возле баррикады. Собственно, это была уже не баррикада, а высокий вал со рвом. Земляной червь постарался на славу — внешняя сторона рва была так же
отвесна, как и окружавшие поселок Твердиславичей скалы; поверхность земли блестела, точно отполированная. Магия придала ей крепость камня. Глубокий ров был вырыт идеально правильно, на дне не валялось ни единого комка рыхлой земли, и повсюду — один только блеск, блеск спеченной волшебством почвы. Оставлен был лишь узкий проход; его теперь следовало закрыть воротами. Твердислав поймал себя на том, что невольно прикидывает, кого отправить в лес за бревнами, кого — врезать петли, и тотчас опомнился. Всё, теперь этим займётся Чарус. Ключ-Камень отныне в иных руках. И, значит, дороги назад уже нет.
Фатима плакала, спрятав лицо на плече Джейаны.
— Да будет тебе, будет, — пыталась утешить подругу та, чувствуя, однако, что и сама вот-вот разревётся. — Ну всё, всё, прощай, мне уже бежать пора!
Фати подняла блестящие от слез глаза.
— Джей, ты возвращайся. Возвращайся и Твер-дислава верни. Чарус Ключ-Камень отдаст, я уверена. Возвращайтесь. Плохо нам без вас будет!
— Фати, нам так и так уходить. Следующей весной. Ну да, мы первые из клана. А потом вы привыкнете. Незаменимых нет. Новые Ворожеи появятся. Ты только с Олеси и Гилви глаз не спускай. Толковые девчонки. Будет из них толк, особенно из Гилви.
— Недобрая она, оттого и врачевать не умеет, — Эхом отозвалась Фатима. — А так да, сильная Ворожея будет.
— Ну вот и хорошо, вот и договорились? — Джейана поцеловала подругу в соленую мокрую щёку. — Прощай, Фати. Пока смогу — буду тебе весточки слать — с щелкунчиками или кого там смогу приспособить.
Невысокая тонкая фигурка Фатимы долго маячила возле баррикады. Твердислав и Джейана ухо-
дили, не оглядываясь, хотя и чувствовали, что весь клан сейчас замер, провожая их в путь без возврата. Родовичи десятками незримых глаз следили за бывшим вожаком и бывшей главной Ворожеей.
Двое путников миновали первый поворот. Знакомые места, впереди — плантации, поля, выгоны, но оба вдруг остановились, точно разом оказавшись в незнаемых землях. Серые скалы — вечные, неизменные стражи клана Твердиславичей — скрылись за деревьями. Джейане внезапно показалось, что они — не в сотне.шагов от дома, а в сотне поприщ, отделённые от родовичей немереными дикими землями, полными чудовищ и Ведунов. Где-то там, в неведомых далях, терялся след твари, утащившей бесчувственную Лиззи. Твердислав уверял, что чувствует его, этот след. Чувствует, потому что ненавидит. Ей, Джейане, ещё предстояло обучиться этому высокому искусству.
Глава четырнадцатая
Ну, рот-то ты наконец закроешь? — Ламия по имени Ольтея чуть насмешливо подтолкнула обмершего Буяна. — Неприлично даже. Меня бесчестишь. Наши скажут — кого это ты привела?
— Угу, — Буян мучительно покраснел.
Их путь завершился. Ольтея играючи обошла все посты и секреты Твердиславичей, Буян только и мог, что дивиться — как при такой ловкости врагов клан до сих пор жив и притом еще, случалось, задавал ведуньим ордам крепкую трёпку. Здесь тоже крылось какое-то недоброе чудо. Так охотник подманивает добычу в силок.
Отступник и ламия одолели Ветёлу, прошли краем Пожарного Болота (издалека даже был виден Пэков Холм, гак что Буян невольно пригибался,
как будто те, кто нёс там сейчас стражу, могли его заметить) и наконец вступили в Лысый Лес.
Надо сказать, этой части пути Буян почти и не заметил. Он даже забыл как следует разглядеть, что же, собственно, растет в этом странном лесу и что вообще в нём творится. Причина была проста, и болылинство парней клана наверняка сочли бы её куда как убедительной. Его спутница! С ней ночь превращалась в… в… Буян не знал таких слов. Каждый раз с ним была совершенно разная Ольтея. То застенчивая и скромная, отбивавшаяся чуть ли не до рассвета и лишь потом в изнеможении уступавшая; то горячая и страстная охотница, повизгивавшая от удовольствия так, что, казалось, сейчас сюда сбегутся с фонарями — глаза пялить — все до одного Ведуны Змеиного Холма.
Вились узкие тропинки, разворачивавшиеся у них под ногами и тотчас же сворачивавшиеся за спинами. Странные существа — полузвери, полуптицы — провожали их долгими взглядами немигающих глаз. Что-то шуршало, ухало, стрекотало, рычало — Буян старался об этом не думать. Он вообще старался поменьше думать. Сладкий дурман тела Ольтеи казался единственным спасением от кошмара воспоминаний. А воспоминания эти были куда как тяжелы. Стоило л амии отвлечься хоть ненадолго, как перед глазами её подопечного вновь и вновь возникала одна и та же картина — изуродованн