Растерянная Гилви выскочила навстречу поднимающемуся отряду.
— Что случилось?
— Это ты меня спрашиваешь? — огрызнулся Чарус. — С Фатимы своей ответы требуй!
Гилви дерзко уперла руки в боки, заносчиво за-
драла подбородок. Вот ведь, соплячка, а туда же! Дар у неё, видите ли! Давно ли Джейана её по щекам хлестала, а теперь, того и гляди, сама кого хочешь отхлещет.
— А Ворожея меня здесь за главную поставила!
— Тебя, пигалица? Это я и так знаю! Оттого и пришёл. И не зыркай тут на меня! Колдовство твоё тут без пользы. Видела? — И он высоко поднял тускло блеснувший серебряный слиток.
Гилви прикусила язык. Кем бы ни считала она Чаруса — он вождь. Ц Ключ-Камень ему отдал сам Твердислав. А мощь в этом Камне такая, что всё Гил вино волшебство ему нипочем, всё равно что детская стрела папридою.
Не придумав, что сказать, она попятилась. Невесть отчего вдруг стало очень страшно. Насупленные лица парней, почему-то не расставшихся с оружием, как это всегда бывало; ни шуток, ни смеха, ни свежих новостей из посёлка.
Долго рассиживаться Иван не позволил.
— Пришла твоя девица-красавица в себя? Да? Тогда пошли, бережёного у нас тут сам знаешь кто бережет…
— К-кто это? Твердь… — еле слышно прошептала Джейана. Опираясь на руки Твердислава, она пыталась подняться, стараясь при этом скрыть собственную слабость. — Что тут было? Долго я уже так?..
— Зовут-то меня просто — Иваном, а что тут было, девонька, слишком долго рассказывать, — бесцеремонно отрезал великан. — Разговоры разводить после станем… ты идти-то сама можешь? Или на руках нести надо, как и до того?
Джейана мгновенно и мучительно покраснела. Она мало чего стыдилась — но вот если тебе говорят, что тащили на руках, точно какую-то изнеженную красотку… Этого она стерпеть уже не могла.
Стиснула зубы, шагнула раз-другой, сердито отталкивая пытавшегося помочь Твердислава, и чуть не заплакала от боли и унижения. Всё тело нестерпимо болело, сильные мышцы ныли так, словно она, Джейана, до этого отмахала самое меньшее сотню поприщ без единой остановки да ещё и с грузом за плечами. Иван заметил, усмехнулся.
— Ишь, гордячка… Ты гордость-то свою покамест в карман спрячь, договорились? Не для того я тебя от живоглота спасал… и потом, здесь, от подземных тварей… Давай, не бойся. — Он ловко подхватил Джейану на руки, и та вдруг обессиленно закрыла глаза. Не оставалось никаких сил пререкаться и протестовать.
— И запомни, Неистовая, никакой магии! Если хочешь, чтобы ты и твой дружок дожили бы до рассвета.
Джейана хотела было надменно поднять брови — но, наткнувшись на совершенно бешеный взгляд Твердислава, поняла, что сейчас не время для самоутверждения.
Этот второй тоннель, по которому они шли, оказался не в пример уже и темнее. Он то и дело ветвился, петлял, приходилось то идти в гору, то, напротив, спускаться вниз. Твердислав обладал неплохим чутьём на направление, однако на сей раз даже он не мог сказать, в какую сторону они идут. Может, на запад. А может, на восток. Если, конечно, не на юг или на север.
— Ничего, ничего, — подбадривал ребят Иван. — Недолго уже тащиться осталось. Скоро и ко мне в гости пожалуем…
Лабиринт скупо освещённых редкими светляками-слизнями тоннелей тянулся, казалось, на многие поприща. То и дело Иван останавливался возле какой-то совершенно незаметной полузасыпанной щели в стене, через которую приходилось протискиваться; за щелью оказывался следующий тоннель, как правило, ещё темнее, ещё уже и ещё ниже,
чем предыдущий. Наконец пришлось идти, согнувшись в три погибели, а Иван — так тот и вовсе полз чуть ли не на четвереньках.
Кончилось всё это совершенно внезапно, когда вконец изнемогшая Джейана поняла, что сейчас просто растянется на влажном земляном полу и раньше времени отбудет к Великому Духу.
— Все! — выдохнул Иван. — Пришли. — И вновь непонятное: — Сейчас свет зажгу…
И в самом деле зажёг — пробормотал какое-то заклятие, после чего тотчас же ожили, пробудившись к жизни светляки-улитки, густо покрывавшие потолок. Повернув к хозяину увенчанные мягкими рожками головы, они принялись дружно мигать, источаемый их раковинами свет становился то ярче, то совсем угасал.
— Жрать хотят, — пояснил Иван, открывая какой-то ларь в углу. — Пока я ходил, весь корм прикончили. Никакого мха на них не напасёшься…
Бормоча так, он доставал из ларя мягкие серо-зелёные комки, тут и там налепляя их на потолок. Улитки с неожиданной для них резвостью набросились на еду.
Свет сделался ровным, и Твердислав смог оглядеться.
Это была крошечная каморка с небольшим круглым окошком, сейчас плотно закрытым толстенными деревянными ставнями и запертым мощным железным засовом. Стены были обшиты досками; на специально сохранённых сучках висели запасные плащи, какие-то сумки, ремни, оружие — топоры всех мастей и калибров, а также инструмент, как знакомый, так и совершенно неведомый. Висели жгуты странных верёвок — многожильных, в чёрной оплетке, с сердцевиной из десятков туго скрученных разноцветных волокон. Какие-то металлические не то зажимы, не то капканы, деревянные рогульки, вилы, грабли, лопаты и прочее теснились по углам.
В противоположной от входа стене оказалась вполне нормальная дверь, подпёртая здоровенным колом. Вокруг кола красной киноварью был выведен Рунический Круг, однако ни один из символов Джейане знаком не был.
— А… это… — Иван заметил её интерес. — От тех, кто сюда дорогу сыщет, только такая магия и поможет. Знаете, что это за заклинание? — дождался отрицательных мотаний головами и, удовлетворённый, продолжая:
— Если кто-нибудь сдвинет этот заплот — кто. угодно, пусть даже Великий Учитель Исса! — тут всё встанет вверх тормашками.
— Что значит — “все”? — не поняла Джейана.
— “Всё” — оно и значит только одно, а именно всё, — не без ехидства пояснил Иван, аккуратно стирая Круг извлечённой откуда-то тряпицей. — Всё в этом мире тотчас же и провалится в тартарары…
— Куда-куда? — удивился Твердислав.
— Гм… ну, в подземелье как бы, — с некоторой неохотой пояснил Иван. — Что делать — иначе до меня бы давно уже добрались. По следу волшебства бы вышли. Только такие заклятия и помогают. Их-то ИМ не учуять. Ну да вы заходите, заходите! Сейчас я только вход зачарую…
Джейана ожидала увидеть нечто грандиозное, однако всё действо оказалось до обидного быстрым и простым. В руке у Ивана появился небольшой кожаный мешочек со всё той же киноварью, которой у дальней стены он и вывел всего три слова — “меня здесь нет!”
У Джейаны глаза на лоб полезли. Такого ей видеть ещё не доводилось.
— Не удивляйся. — Иван деловито отставил кол в дальний угол, гостеприимно распахнул дверь. — Заходите…
Взорам Твердислава и Джейаны предстало очень, очень странное жилище. Свободного пространства там было очень мало. Всё вокруг было завалено совершенно непонятными вещами. Относительно легко можно было пройти от двери к громадному столу возле широченного, во всю стену, окна, да ещё — от двери же к узкому, застеленному изрядно потёртыми шкурами лежаку. Всё прочее было занято самодельными, сколоченными из обрезков досок полками, на которых в жутком беспорядке громоздились толстенные фолианты в кожаных переплетах, глиняные горшки, кувшины, бутыли, большие и маленькие, с рисунком и без, запечатанные и раскупоренные, каменные ступки и плошки, деревянные коробочки, коробки и коробищи, какие-то железные стержни, метелки из перьев, запыленные чучела (Твердислав с невольным уважением воззрился на голову здоровенного кособрюха с торчащими в грозной боевой готовности всеми парами клыков), связки трав, кореньев и злаков, гирлянды звериных зубов и когтей, нанизанных на кожаные шнурки…
Стол у окна был весь завален странными предметами, названия которых Твердислав не знал. Более всего это походило на инструменты — но для чего мог служить такой странный набор? Стояли тут и какие-то совершенно мерзкого вида банки с мутной жижей внутри, где плавали, время от времени судорожно дергаясь, куски плоти; лапы с когтями, кости торчат из-под слоя мускулов; о другом ничего сказать было нельзя. Мясо и мясо…
К крышкам прозрачных банок вели разноцветные жгуты, что тянулись от здоровенного чёрного ящика в углу. В некоторые банки всунуты были короткие трубочки, от их обрезов наверх бежали цепочки пузырьков. Сам стол выглядел довольно-таки зловеще — обитый драгоценной листовой сталью и весь покрытый засохшими пятнами, слишком похожими на кровь.
Здесь пахло муками и страданием. Джейана поняла это сразу, едва только шагнула за порог.
И ещё — здесь пахло магией. Магией настолько мощной и злой, что все ухищрения показались бы просто детскими выдумками. Девушка невольно попятилась, не сводя глаз с огромной банки, — заключённая в ней мускулистая лапа с пятью длинными, почти человеческими пальцами вдруг принялась яростно скрестись в стекло. Этот самый Иван был Чёрным Магом. Неужели он притащил их сюда только для того, чтобы…
— Не бойся, — Иван рылся где-то в лабиринте полок, извлекая на свет нечто съедобное. — Я вам сейчас всё объясню… как сумею, ну а вы уж там сами решайте. Проходите, садитесь, окно открывать не станем — там всё равно ночь.
Перед лежаком стоял небольшой столик. Иван опустился на поставленный стоймя чурбак; гости с невольной робостью устроились на постели. Твер-дислав заметил, что Иван как бы невзначай перекрыл им единственную дорогу к двери. Меч, правда, остался при юноше.
На столике тем временем появилось угощение — самого что ни на есть немудрёного, простого вида. Сушеные толстяки, копчёный окорок кособ-рюха, миска с мочёными травами, болотная ягода-голубица да орехи. Вроде и отравы подсыпать некуда — разве что в моченья?
— Да не бойтесь вы, — усмехнулся Иван. Подцепил двузубой деревянной вилкой пучок травы и огправил себе в рот. — Ешьте спокойно… хотя я понимаю, эта комнатка кого угодно в трепет вгонит. А на банки вы не смотрите. Так, ерунда… баловство… от скуки маюсь, вот и поразводил тут… остров доктора Моро какой-то…