— Ну а теперь — встали в круг! — приказал Иван.
Торчащий из земли отросток быстро набухал, через затычку начали сочиться первые капли, закурился дымок.
— Репетировать некогда, надо, чтобы получилось с одного раза, — распоряжался великан. — Всё очень просто — надо только как следует представить шахту прямо над нашими головами. До самой поверхности.
— А широкую? — дотошно спросил Твердислав.
— Это неважно, — отмахнулся Иван. — Ну, скажем, вот такой, — он широко развел руки.
Представить такую шахту было нетрудно. Джей-ане даже вообразилось, что видит небо над ней.
— Один. Два. Три.
На счет “три” Иван вырвал затычку. Вверх ударила голубая струя мгновенно испарявшейся жидкости; одновременно по всему телу пробежала быстрая горячая дрожь, и Иван разрешил им “стать вольно”.
— Теперь само всё сделается. Но у меня одного бы не получилось. Тут втроём надо, три опорные точки…
Докончить он не успел — раздался тот самый визг, из-за которого Джейане пришлось немедленно зажать уши. А над их головами земляной свод вдруг начал выгибаться, в нём появилось углубление, с каждым мигом оно становилось все шире и шире. Иван стоял, подняв вверх рассечённую земляную жилу — из неё вовсю валил пар. Великан кивал головой — видимо, был доволен.
— Ваше превосходительство, засечён источник экстремального воздействия, координаты…
— Вы слышите, Эйбрахам? Мы их засекли. Чёрный Иван немного потерял форму, вы не находите? Судя по спектру, они пробиваются наверх… Ваш план сработал, Эйбрахам, поздравляю!
— Благодарю вас, ваше превосходительство.
— Однако, если разобраться, у Чёрного Ивана всегда оставался ещё один выход — вниз, на глубинные горизонты. В этом, признаюсь, была некоторая слабость вашего плана. Слабость, с которой уже ничего не сделаешь, — горизонтальная блокада, увы, невозможна. Я предполагал, что Иван попытается уйти вниз — почему же он так покорно последовал нашей воле?
— Если позволите, этому есть два объяснения, ваше превосходительство. Первое — Иван прекрасно понимает, как понимаем и мы с вами, что его
уход на нижние уровни лишь продлит агонию. Динамическая структура перекрыта, коммуникативная сеть тоже. Что ждет его там, внизу? В условиях блокады он все равно ничего не сможет сделать. Ему надо вырваться из кольца. Он не таков, чтобы отсиживаться в норах, если только я правильно представляю себе его характер.
— Однако там его ловить можно было бы очень долго.
— Не исключено, что он решил, будто бы в этом и состоит наш план — изолировать его.
— Понимаю. Но, Эйбрахам, вы только что здесь говорили о двух объяснениях.
— Да-да, ваше превосходительство, я как раз и перехожу к этому. Второй возможный ответ заключается в том, что Иван до сих пор по-своему, в извращённой, конечно же, форме, но всё-таки верен Кодексу Учителя. И он скорее даст себя распять, чем поведёт Твердислава и Джейану вниз, прекрасно понимая, что будет, если они увидят всё собственными глазами.
— Вот как? Интересное предположение.
— Вспомните, ваше превосходительство, Иван Разлогов никогда не выступал против самой Идеи Проекта или против его высокопревосходительства лично. Он не стратег, он — тактик. И переступить через краеугольный камень, я считаю, пока что не в его силах.
— Черезвычайно любопытно! Нельзя ли это как-то использовать, Эйбрахам?
— Я считаю, ваше…
— Ваше превосходительство, на связи Южный-один.
— Хорошо, соединяйте.
— Первый, докладывает Южный-один. Контроль над динамической структурой установлен. Вектор поля закольцован. Правда, в клане Лайк-и-Ли тяжёлые потери. Нам пришлось применить, кроме концентрического, ещё и ковровое бомбометание с отклонением ноль.
— Та-ак. И каковы потери?
— До восьмидесяти процентов, ваше превосходительство. Но иного выхода…
— Можете не оправдываться, Южный-один. Хорошо. Ваша задача выполнена. Можете возвращаться на базу. Оставьте только патруль для контроля динамической структуры.
— Так точно, ваше…
— Конец связи, Южный-один. Вот так вот, Эйбрахам, после того, как справимся с Чёрным Иваном, придется поднимать этот клан. И какого чёрта им потребовалось так ожесточённо драться?
— Я слышал, что Ли входит в пятерку самых сильных Ворожей нашего сектора.
— Вероятно. Жаль будет, если она погибла. Красивая девушка.
— Тогда, с вашего разрешения, ваше превосходительство, я бы занялся моим кланом. Заглянул бы к ним, а то они ведь схватились с Дромоком. Разрешите идти?
— Разрешаю. Держите меня в курсе.
— Северный-два к Первому, срочно, спешно, экстренно! Северный-два вызывает Первого!!!
— Первый на связи, Северный-два, и совершенно незачем так орать.
— Ведём бой с перенесенным живым объектом. Объект не классифицирован. Имею потери в людях. К настоящему моменту объект локализован, но синхронизация сильно нарушена. Нестабильность вектора динамической структуры грозит серьезной аварией, ваше превосходительство.
— Почему утрачен контроль за синхронизацией?!
— Господин генерал, мы выманили эту тварь на поверхность, но она успела уложить четверых. Аппаратура юстировки и коррекции уничтожена на шестьдесят процентов. Мы делаем всё, что возможно, и продержимся еще минут тридцать, если не случится ничего непредвиденного. Но нам нужна поддержка.
— Хорошо, резервная группа будет в воздухе через сорок секунд. Адъютант!.
— Есть, ваше превосходительство! Уже выполняю!
— Постарайтесь взять эту тварь живой, Север-ный-два. Было бы очень любопытственно на неё посмотреть.
— Приложим в.се уси…
— Господин генерал! Неконтролируемый лучевой выброс по пеленгу от Чёрного Ивана к Север-ному-два! Не удержать в рамках! Господин ге…
— В Бога, в душу, в мать и во всех пресвятых апостолов, лейтенант! Неужели это всё?!.
Земля вокруг Твердислава содрогнулась во внезапной судороге — так корчится от боли израненное живое существо. Визг сменился неистовым гулом и грохотом, словно рушилась целая горная цепь. Зеленый свет исчез, точно сдутый ветром; на грудь навалилась страшная тяжесть, всё окутало тьмой; Твердислав чувствовал, что его опрокинуло и понесло, и поздно было уже бессильно кричать в сжавшиеся земляные толщи: “Джейана!”
Потерять сознание Чарусу не дали. Первой возле него очутилась вездесущая Гилви; продравшая до самых печёнок ледяная боль мигом привела Чаруса в чувство. Девчонка сунула ему прямо в обожжённые руки копьё, поспешно наложила какое-то заклинание — и деревянный гладкооструганный кол буквально примёрз к ладоням парня. Ладони потеряли чувствительность, Чарус хотел разжать пальцы — и не смог.
И тут на него вывернулась какая-то Ведунья. Они схватились; злодейка отбила первый, не слишком уверенный выпад Чаруса; и прежде чем он успел нанести второй, началось настоящее пришествие Великого Духа. От нежданного грома, казалось, сейчас расколются небеса; в некотором отдалении на западе внезапно вздыбился огненный гребень, пламя достигло туч; огонь сменился жирным чёрным дымом, мгновенно окутавшим всю закатную часть горизонта.
Ведуны.не обратили на это никакого внимания. И, конечно же, первой мыслью защитников Пэкова Холма стало — “Ведунья магия”!
Чёрный дым всё валил и валил, правда, теперь он смешивался с серым — на пути огненного клинка вспыхнул лес. Всё это тянулось куда-то на северо-запад, далеко, как только мог окинуть глаз.
— Не теряйсь! — как мог громко вскричал Чарус, вновь пуская в ход копьё. — В нас целили, да промахнулись! Глаз-то косит! Не робей, сладим!.
Однако Ведуны, не имея иного оружия, кроме одних лишь рук, тем не менее теснили и теснили Твердиславичей. Они сражались каждый сам по себе, вертясь, словно диковинные волчки; Ведунов и было-то всего десятка три, но урону — как от целой армии. Копья ломались о внезапно сделавшуюся необычайно прочной плоть; первого Ведуна завалили, когда он сам уже успел сразить троих; и Чарус, видя это, почти сразу же понял, что Пэкова Холма им не удержать. Зря, видать, он звался Пэко-вым.
Среди сражающихся мелькали огненные космы Гилви; девчонка вертелась ужом, поспевая повсюду, в самые горячие места; и кто бы теперь подумал, что совсем недавно она ходила у Миха в подручных! Да теперь на этого Миха она бы и краем глаза не посмотрела!
Кукач, застонав от хлестнувшей по плечам, точно плеть, железной длани Ведуна, всё же исхитрился
вогнать доброе копье с настоящим стальным навер-шием прямо в глотку своему врагу. Сталь заскрежетала, будто встретив на своём пути такую же сталь; но сила Кукача одолела, и его противник опрокинулся, в последний раз взметнув драными полами чёрного плаща. Силач дёрнул древко на себя — однако наконечник, неведомо почему, застрял в теле злодея. Рядом с Кукачом внезапно появилась тонкая Ведунья, вся обмотанная плотным слоем узких чёрных лент, запеленутая в них, точно младенец; и от её удара Кукач увернуться уже не смог. Он грянулся оземь, точно подрубленное дерево; и хотя в Ведунью тотчас угодил пяток арбалетных стрел, причём одна застряла у неё в физиономии, вражину это не остановило. И лишь три копья Дима, Джига и Льва, ударивших с трёх сторон, опрокинули наконец вражину наземь.
Горькое отчаяние, горше которого уже ничего не бывает и даже сама смерть кажется избавлением, накатило на Чаруса. Он давно бы уже бросил нелепый кол, всунутый ему в лихорадочной спешке Гилви, но ладони по-прежнему не слушались. Всё, что он мог, — это бить и колоть. Однако, сражаясь, он уже знал, что всё потеряно и теперь осталось только одно — умереть, сражаясь. Преподать урок Фатиме не удалось, Ключ-Камень подвёл, и теперь лучше даже и не думать о том, что будет, останься он, Чарус, каким-то чудом в живых.
Так же, похоже, думали и остальные из Старшего Десятка. Они дрались с ожесточением обречённых; Чарус приказал тем, что помладше, рассыпаться.
Фатима подоспела, когда сражение было в самом разгаре. Твердиславичи отдали вершину холма и медленно огрызаясь и тщась не потерять строя, отступали по его южному, пологому скату. На траве остались лежать тела — десяток бойцов клана и лишь пятеро врагов. Ведуны лихо охватывали Твер-диславичей с боков, и дело могло бы кончиться очень печально, если бы не Фатима с командой.