Тем не менее, изучая влияние на нас технологий, я нашла еще больше доказательств в пользу того, что страдает не только наша способность сосредоточиться на работе или книгах, – нам все труднее уделять полноценное внимание живым людям.
Почти всем знакомо раздражение, невольно возникающее во время общения с человеком, который то и дело проверяет свой телефон. Скажем, я могу понять своего брата-строителя, которому необходимо поддерживать постоянный контакт с рабочими на стройплощадке. Это его работа. Но нас с сестрой ужасно раздражает, когда во время домашних посиделок он уверяет, что может одновременно строчить эсэмэски своей бригаде и участвовать в разговоре с нами. Правда, это участие ограничивается бурчанием вроде «угу» и «да-да, конечно», после чего он глубоко вздыхает, наконец-то убирает телефон и возвращается в осязаемый мир. И всегда со смехом восклицает: «Постой, что ты сказала? Я пропустил». Дорогуша! Не заставляй меня повторять по сто раз. Я занятая женщина!
Но, оказывается, существует научное объяснение тому, что мой брат сводит меня с ума своими бесконечными эсэмэсками.
В ходе проведенного в 2014 году исследования «Эффект iPhone: особенности межличностного общения в присутствии мобильных устройств» ученые из Политехнического университета Виргинии обнаружили, что одно лишь наличие мобильного устройства, даже безобидно лежащего на кухонном столе, может снизить уровень эмпатии в общении между двумя друзьями. В «натурном полевом эксперименте» 100 пар общались в течение десяти минут, и за ними наблюдали со стороны. Участникам не запрещалось держать телефоны в руках или на столе. Угадайте, каков результат? «Установлено, что беседы в отсутствие мобильных устройств гораздо более содержательны, чем в присутствии девайсов, и это не зависит от возраста, пола, этнической принадлежности и настроения участников, – отметили исследователи. – Пары, беседовавшие в отсутствие мобильных устройств, демонстрировали более высокий уровень сопереживания. В присутствии мобильных телефонов даже близкие друзья показали более низкий уровень эмпатии в сравнении с парами, которые состояли лишь в приятельских отношениях».
Это исследование всплывает у меня в памяти всякий раз, когда я встречаюсь за чашкой кофе с подружкой. Раньше я всегда клала телефон на стол экраном вниз. Теперь я просто убираю его в сумку. Я стремлюсь к тому, чтобы беседы со мной оценивались «по высшему разряду».
Последствия для нашей социально-эмоциональной жизни в эпоху «компьютерной среды» огромны. История человечества доказывает, что людям все труднее налаживать отношения, укреплять доверие и понимать друг друга. Зачем добавлять еще один камень преткновения в виде телефона, когда личное общение сегодня и так ограничено?
Живой разговор против эсэмэски
Работа, воспитание детей, знакомства (ах, эти знакомства!) – текстовые сообщения проникают во все сферы нашей жизни. Даже когда они становятся бессмысленными (подумайте сами: гонять по 15 эсэмэсок туда-сюда, чтобы договориться, кто останется дома, чтобы принять посылку, когда вопрос можно решить минутным звонком), многие все равно упорно отказываются пользоваться телефоном по его прямому назначению. Я могу судить об этом на примере молодых продюсеров, с которыми работаю на радио. Они страшно пугаются, когда я предлагаю им позвонить агенту, который не отвечает на многочисленные запросы по электронной почте. Они не знают, как вести телефонный разговор, чтобы голосом, а не набранными в спешке словами убедить кого-то или задобрить.
Рассказывая в подкасте The Moth историю об обмене мгновенными сообщениями со своим двенадцатилетним сынишкой, постоянный автор еженедельника The New Yorker Адам Гопник задался вопросом, почему молодежь предпочитает переписку, а не устное общение. Лихорадочно строчить слова, вместо того чтобы услышать чей-то голос в реальном времени, – для Гопника это выбор в пользу нового, а не лучшего. «Если бы Стив Джобс изобрел телефонный разговор, уже на следующий день эта сенсация появилась бы на первой странице The Тimes, а задник пестрел бы гигантскими рекламными лозунгами: “Наконец-то реальные голоса! Живое общение! Долой гнет клавиатуры!” – рассуждает Гопник. – Это был бы великий прорыв ХХ века. Но, поскольку телефон случился в XIX веке, нашим детям достались только мессенджеры».
Профессор Массачусетского технологического института (МТИ) Шерри Тёркл выдвигает другую теорию. Профессиональный социолог и психолог-клиницист, автор бестселлера Alone Together, Тёркл не скрывает, что идею новой книги Reclaiming Conversation подсказали пациенты, признаваясь, что предпочитают обмен сообщениями, а не живой разговор. Не понимая, в чем дело, она решила заняться изучением этого феномена.
Свои исследования Тёркл начала с простого вопроса: «Что не так с разговором?» Одна из респонденток, восемнадцатилетняя девушка, в своем ответе выразила мнение многих: «Я скажу вам, что не так: разговор происходит в реальном времени, и вы не можете контролировать то, что слетит с языка». Тёркл опешила. Она-то думала, что живой разговор ценен именно спонтанностью. «Тогда что не так с нами, если мы боимся раскрыть себя друг другу?» – резонно возразила она. И тут же нашла объяснение: обмен сообщениями позволяет людям редактировать свои мысли и представлять себя в более выигрышном свете.
Эту версию подтверждает и опыт ее преподавательской работы в МТИ. Студенты обычно предпочитают общаться с профессором Тёркл по электронной почте, а не приходить к ней в кабинет в приемные часы. На вопрос: «Почему?» – она получила уже знакомое объяснение: прелесть электронной почты в том, что в письме можно четко изложить проблему, красиво сформулировать просьбу, рассчитывая получить такой же обстоятельный ответ. Тёркл находит подобный стиль общения холодным и ограниченным. «Почему я стала преподавателем и вообще полюбила учебу? Да потому, что в колледже чувствовала заботу и поддержку старших, – признается Тёркл. – Помню, профессор говорил: “Ты умная, ты справишься”. Или: “Это не очень удачная идея, но вместе мы постараемся ее подправить”. А я как профессор не могу этого сделать, поскольку студенты пишут мне идеальные электронные письма, и я вынуждена отвечать им тем же. Ничего путного из такого обмена мнениями не выходит».
Я с этим полностью согласна. Я рано узнала в колледже, что лучше всех размышляю вслух. Возможно, я бы никогда не обнаружила в себе это качество, если бы на первом курсе профессор не похвалил меня за грамотно выстроенную цепочку аргументов об экономических последствиях Французской революции.
Университет – это микрокосм нашего мира, где человеческие контакты во всей своей выразительной и противоречивой полноте неумолимо съеживаются под натиском новых технологий. Как пишет Тёркл в своей книге Reclaiming Conversation, в МТИ разрабатывается программа, посредством которой люди могут изложить свои проблемы. Запрос тут же пересылается на интернет-платформу Amazon Mechanical Turk – глобальный онлайн-форум, где работающие по контракту сотрудники со всего света включаются в его решение. Задания варьируются от проведения опросов и цветового кодирования обуви на сайтах интернет-магазинов до терапии. Фрейд перевернулся бы в гробу, узнав о «лечении разговором 2.0», когда один человек вникает в ваш рассказ о повторяющемся кошмаре авиакатастрофы, а кто-то еще – в другой части света – в проблемы ваших отношений с властной матерью. Тёркл беспокоит такая психотерапия, отданная на аутсорсинг анонимным виртуальным консультантам, когда, по сути, «ваш врачеватель вообще не имеет к вам никакого отношения». И я бы добавила: не работает с вами, чтобы побудить вас найти решение своих проблем.
В распространении виртуальной терапии, как и в предпочтении текстовых сообщений, Тёркл видит ту же тенденцию к «девальвации» разговора и человеческой чуткости. «Мы забываем о том, что общение часто подразумевает наличие собеседника, который помнит ваш предыдущий разговор. Оно строится на общей истории и сопереживании».
По мнению Тёркл, исследования, доказывающие, что присутствие телефона при разговоре ухудшает качество общения, лишь подтверждают здравый смысл. (Эксперимент Виргинского технологического университета воспроизвели с телефонами, лежавшими не на столе перед собеседниками, но в поле их зрения, – и все равно мобильники существенно влияли на качество беседы!) «Если вы знаете, что в любой момент вас могут перебить, вам вряд ли захочется делиться чем-то сокровенным, – считает Тёркл. – Даже молчащий телефон разъединяет нас». Студентка, которую интервьюировала Тёркл при написании своей книги, следует так называемому правилу трех. Во время беседы у трех человек должны быть подняты головы, только тогда четвертый чувствует себя достаточно комфортно, чтобы отвлечься. Убедившись в том, что беседа не прервется, он со спокойной душой может заглянуть в телефон.
Тёркл считает своей миссией вернуть беседу в нашу жизнь. Это необходимо не только для личного благополучия каждого, но и для общества в целом. «Каждое поколение нуждается в способности поддерживать серьезный разговор о серьезных вещах, – убеждена Тёркл. – Невозможно решать сложные политические и экономические проблемы, обмениваясь короткими сообщениями».
К сожалению, идея Тёркл о беседе и общении, переданная в сжатом виде (скажем, в аннотации к книге или в твите), может показаться старомодной или больше похожей на ворчание зануды, нежели на эволюцию отношения к технологиям. Будем надеяться, что студенты Тёркл – те, кто предпочитает отправлять ей изящные письма по электронной почте вместо визитов в рабочие часы, – по крайней мере, станут хорошими писателями. И если они не умеют поддержать разговор – что ж, не все еще потеряно. Пусть новые привычки изменили наш мозг, но мы в состоянии вернуть утраченное. «Самое удивительное в нас – это наша пластичность, – говорит Тёркл. – Достаточно провести всего пять дней в летнем лагере без девайсов – и показатели эмпатии среди молодежи начинают приходить в норму. Мы созданы, чтобы проявлять чуткость, и совсем немного усилий с нашей стороны позволят восстановить баланс».