Саша потянул Марину за руки.
– Это та, что во дворе? Подожди, я же голая!
– Тебя, кроме меня, никто не увидит. Ну, вставай же!
Марина на цыпочках пошла по скрипучему деревянному полу, он пока ещё отдавал прохладой, но всё равно было очень жарко. Они стояли под тёплой водой, и струйки стекали с их обнажённых тел.
– Ты обгорела. Не больно?
– Ни капельки! Пройдёт.
– Теперь кожа будет слезать.
– Пусть слезает…
– Эй, есть кто живой? – раздался женский голос с говорком. – Я вам тут поесть собрала. Мойтесь, мойтесь. На скамеечку поставлю.
– Спасибо, тётя Таня! Это соседка, – шёпотом сказал Саша. – Андрей попросил за мной приглядывать. Он и сам подъедет скоро. На море поедем. Подожди, сейчас полотенце принесу.
«Господи! Какое море?! Уже, наверное, одиннадцатый час! Как ему сказать, что мне пора? Неужели он сам не понимает?»
– Иди, я тебя вытру. – Он засмеялся. – Так всегда делал брат. Растопырит руки и стоит, как изваяние, не шелохнётся. Что там нам Танюша, добрая душа, принесла? Ого! Яйца, сыр сулугуни, зелень, помидоры! Хлеб! Бутылка молока. Живём, Маринка! Иди надень мою футболку, найдёшь в сумке. Я жарить яичницу. Тебе глазунью или болтушку?
– Всё равно.
Она с обожанием и с лёгкой грустью смотрела на него и, не расставшись, уже скучала.
– Помогай накрывать. У меня есть бутылочка вина. С собой взял, как чувствовал, пригодится!
– Саш… Саша… – Она ластилась к нему, готовясь сказать, что ей надо возвращаться. – Мне завтра не удастся к тебе приехать, если я ещё задержусь. Пойми меня! Я очень-очень хочу остаться и на море хочу, да куда угодно. Давай завтра на море, я что-нибудь придумаю. Так будет лучше.
– Кому лучше?
Саша сник, у него опустились руки, и Марине показалось, что бутылка вина чуть не выпала из его рук. Глаза помутнели, опять на лице появился гневный оскал.
– Собирайся и проваливай!
Он не шутил.
– Как? Как я доберусь до города?!
– Как приехала, так и доберёшься! Я сказал: проваливай! Ещё немного, и я за себя не ручаюсь!
Марина быстро оделась, надеясь, что он опомнится и извинится. Ничего подобного не произошло, и, взяв свою сумочку, она вышла из дома и по уже знакомой тропинке направилась к дороге.
– А шо так быстро? Куды собралась? Я тесто замесила. Дай, думаю, молодых порадую. Мы с дедом одни живём, дети разбрелись кто куда… Вот и кукуем вдвоём. А вы женихаться-то намерение имеете? Не тяните. А то перегорите чего доброго.
Тётка Татьяна лыбилась почти беззубым ртом и игриво подмигивала Марине.
– Ты никак пешим собралась вниз идти?! Это ж часа два, а то и более.
– Попутку поймаю. Не беспокойтесь за меня. Спасибо за всё!
Марине хотелось разреветься на плече у этой немолодой чужой женщины. Спускаться было тяжело, сандалии скользили по камням, и она, чертыхаясь, то и дело спотыкалась. Надежда, что он попытается её догнать, пропадала, солнце безжалостно пекло, хотелось пить. Присев на обочине под тенью дерева, Марина решила дождаться проезжающей машины. Когда послышался рокот мотора, она вскочила и увидела уазик. За рулём сидел мужчина в кепке, с огромными седыми усами, как у моржа.
– До города добросите? – умоляюще спросила Марина и сделала страдальческое лицо, хотя оно в данный момент таковым и являлось.
– Садись, красавица. Что же не добросить?
– Я заплачу.
– Зачем платить, если мне по пути. – Мужчина говорил с сильным акцентом, у него были добрые глаза и загорелое лицо, испещрённое морщинами. – В гости приезжали?
– Да, к тёте Тане, – соврала Марина, уверенная, что никогда больше не встретит этого доброго человека. – А вы здесь живёте? Наверху?
– Всю жизнь. А вот молодёжь тут не задерживается. Чуть оперятся – и в город, кто учиться, кто работать. Меня Рубен зовут. Откуда сама?
– Из Ленинграда.
– Всю жизнь мечтал съездить. Не довелось. Один сын в Ростове живёт, другой – в Краснодаре. Только дочка старшая с нами, стариками, осталась. У меня пять внуков, – похвастался Рубен. – Ничего, жизнь хорошая. Овец держим, кур. Жена на рынке сыром торгует, огород свой большой. Я сторожем на овощебазе. Грех жаловаться. Только сыновей редко вижу. Просил детей на лето привозить – ни в какую. Плохо, что ли, среди красоты такой! На море бы возил, на аттракционы всякие. Условий, видите ли, нет! А как сами в этих условиях росли, забыли!
Марина слушала Рубена и в знак согласия лишь кивала Она не думала о том, что ждёт её по возвращении, Марина думала о Саше и о том, что это чудовищно и несправедливо – так поступить с ней. Отпустил бы, она и завтра бы что-нибудь придумала. Володя доверчивый, ему что хочешь можно наплести, проверять и докапываться не станет. Уазик трясло ещё больше, чем легковушку.
– Остановитесь на минутку, хочу подышать. Укачало.
– Потерпи, здесь дорога слишком узкая, через два поворота пошире станет.
Рубен остановился. Марина постояла немного, продышалась терпким воздухом и снова залезла в раскалённую машину. В машине пахло бензином и дерматином, не спасали даже открытые окна. Ещё убивал запах папирос Рубена. Слава богу, что за весь путь он покурил всего два раза.
– Вы меня только до низу, где я смогу такси поймать.
– Скажи куда, довезу уж до самого места.
– Гостиница «Жемчужина».
– О-о-о-о! И как там?
– Хорошо, – просто ответила Марина, без подробностей.
– Иностранцев, наверное, полно. Любят они к нам приезжать.
– Да, много.
– Надолго к нам?
– На две недели приехали.
– Мало, на месяц надо.
– У мужа отпуск, на больше не можем.
– Ясно, – с пониманием ответил Рубен и рукой поправил усы, видно, они являлись его гордостью, на голове волос-то почти не осталось.
Марина ещё удивилась, когда Рубен снял кепку и протёр полотенцем большую лысину: усы вон какие, а на голове пусто. Когда они подъехали ко входу «Жемчужины», среди людей она увидела Володю. Выпорхнув из машины, Марина направилась прямиком к нему, разглаживая руками изрядно помявшийся сарафан.
– Ты откуда? Я чуть с ума не сошёл! В номере нет, на пляже нет.
– Да ничего страшного не произошло! Просто пошла гулять.
– Уже час дня! И ты всё это время гуляла?! Я вернулся, девяти не было.
– Представь себе, гуляла! Забрела далеко, на попутке доехала назад. Ты же на рыбалке был, тоже кайф словил.
– Я волновался, Марин. Давай договоримся предупреждать впредь, когда ты решишь уйти непонятно куда!
– Что значит «непонятно куда»?!
– Давай закончим этот разговор. – Володя обнял её и поцеловал в лоб, как маленькую нашкодившую девочку, которую обязательно надо простить. – Мы сегодня едем в Кавказский аул, ребята стол заказали. Пошли на море?
– Зайдём в номер, мне надо переодеться.
В номере чисто, постель заправлена, всё по местам.
– Хочу тебя…
– Подожди, мне надо принять душ.
– Нет, прямо сейчас.
Володя порывисто стаскивал с неё бирюзовый сарафан. Он упал на пол, как утром у Саши. Она была пропитана запахом Сашиного тела, от этого кружилась голова и туманились мысли. Прыгать из одной кровати в другую – верх бесстыдства, но так диктовали обстоятельства. Отказываться ни от кого она не намерена, ей нужен и тот и другой.
Море ласкало, Марина уверенно плыла к красному бую. Володя прилично отставал и, доплыв до середины, поплыл назад. Она обхватила буй двумя руками и откинула голову назад. Над головой небо лазурного цвета, без единого облачка, с огромным диском золотого солнца. Солнечные лучи скользили по морской глади, переливаясь и сверкая. Море простиралось до горизонта и сливалось с небом. Парили чайки, перекрикивая друг друга. Не хотелось думать ни о чём плохом. Саша никуда не денется! Марина представила, как Саша плывёт рядом, улыбается и то и дело уходит с головой под воду. Иногда она закрывала глаза – и виденье становилось ещё более отчётливым, почти зримым.
– Русалка моя! Я уже думал спасателей за тобой посылать. Шучу! Просто скучал. Здорово ты плаваешь. Мне за тобой не угнаться. Буду в бассейн ходить. Не дело, жена лучше мужа плавает!
У Володи на загорелом лице появились смешные веснушки, глаза стали отдавать ярким серо-голубым, что, несомненно, шло ему.
Марина с удовольствием рассматривала мужа, да и не только она. Володя явно нравился девушкам, и они сворачивали головы, когда он проходил мимо. У неё вдруг к нему появилась некая особая нежность, и, если он лез с объятиями и поцелуями, не отстранялась, а всячески провоцировала на это. Образ Саши ненадолго отступил, плюс затаилась обида, что он так жёстко поступил с ней. Но она начинала привыкать к его характеру и не сомневалась: подобная реакция временная, он уже страдает и обо всём жалеет. «Позвоню вечером его другу и назначу Саше встречу, лучше днём, так легче будет найти оправдание. Очень кстати друзья Володи оказались в одном с нами отеле. Надо быть умницей, потакать мужу – и всё прокатит».
Вернулись в номер поздно, времени на сборы оставалось в обрез, ещё и Володя приставал с необузданной страстью и тащил в постель. Пришлось уступить. Начала накатывать тоска. Всё же Саше удалось выбить её из колеи, происходящее шло не по её плану, и это раздражало: «Должен молиться, что я попалась на пути, а не какая-нибудь дешёвка! Что он о себе вообразил?!» Чем больше она злилась на Сашу, тем больше нуждалась в нём. Зарождающаяся зависимость удивляла, и она вновь искала причины. В голове крутилось: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Неужели всё дело в этом? Так что же получается – он манипулирует мной? Нащупал слабое место и пытается дрессировать?» Саша явно торчал от неё и с такой лёгкостью цинично отказывался идти на поводу у своих чувств. Он точно играл с ней, а может, делал это и не преднамеренно. Разобраться было сложно, она не так хорошо знала его, лишь предвидела, что самое интересное ещё впереди и он не раз её озадачит. «Всегда можно сказать: стоп, с меня достаточно. По существу нас ничего не связывает. Случайно встретились, случайно разойдёмся». Марина нарочито долго красилась у зеркала, потом выбирала, что надеть, и чувствовала, как Володя теряет терпение.