– Надеюсь, ты матери об этом не сказала?
– Нет, конечно. Всё нормально. Валя сказал, что будет ждать, сколько надо…
– Святой человек, – засмеялась Марина. – Нет, ты всё-таки дура! Зачем тогда замуж выходила? Может, ты его совсем не любишь?
– Нет, я поняла, что люблю. Вдруг поняла. А раньше не понимала, даже вчера не до конца понимала. Он благородный и честный.
– Время покажет. Правда, мне дико слышать, как всё у вас запутано.
– Валя меня уважает!
– Потому что не настоял? Глупость! Может, ему нравится твоя тупость.
– Я не ты! – В голосе Амиры прозвучала обида.
– Вот это точно подмечено. Посмотрим, как будут развиваться события, – загыкала Марина.
– Я тебе больше ничего не расскажу! Думала, ты поймёшь меня.
– Я точно нет. Да я и не знаю, кто бы тебя понял. Выйти замуж и не дать мужу в первую брачную ночь! Бред голимый.
Один тост сменялся другим. Бакинцы говорили долго и образно, у них это в крови, другие ограничивались словами «За молодых!» и пожеланиями долгих и счастливых лет совместной жизни. Выделился двоюродный брат Валентина, он злоупотребил водочкой и нёс какую-то околесицу. Жена то и дело тянула его за пиджак в надежде усадить на место и не позориться. На каждый тост Амира с Валей вставали и изображали радость и внимание. Валя выглядел несколько помятым и без былого воодушевления – смурной и задумчивый. Одна Марина знала, в чём дело, и молча посматривала на их парочку со стороны. Казалось, никто, кроме неё, этого не замечал, все продолжали налегать на вкусную еду, не уставая чокаться.
На следующий день Володя начал собираться в дорогу. Марина складывала в большую спортивную сумку вещи, давая наставления, что ещё взять. Утром она встала вместе с Володей и приготовила ему завтрак. Нежно поцеловала на прощание, заверила, что будет скучать, и просила звонить почаще. Она так вошла в роль заботливой жены, что поверила в искренность своего поведения. В квартире стало тихо и непривычно. Так всегда случалось, когда за Володей закрывалась дверь. В эти минуты она, скорее всего, любила его, любила, как умела любить именно его. Сразу звонить Саше не стала, да его, по всей видимости, нет дома, надо дождаться вечера.
В дверь позвонили. На пороге стояла Ленка.
– Я видела, как твой уезжает. Пришла на кофеёк. Не прогонишь? – лыбилась Лена, глубоко засунув руки в карманы цветастого махрового халата.
– Проходи, коли пришла. С чем пожаловала?
– Говорю тебе, просто так. Соскучилась. Я влюбилась.
– В кого?
– В финна одного. Такой беленький и пушистый. Два дня назад познакомилась. Может, замуж возьмёт? Как думаешь?
– Как я могу думать? Я что, его знаю?
– Хочешь, с нами в ресторан сегодня пойти?
– Нет уж, спасибо! – засмеялась Марина. – Ольгу возьми.
– Нужна представительная. Чтобы он увидел, какие у меня друзья. Жена чемпиона. Финны торчат от конькобежного спорта.
– Ну ты придумала. Может, мне ещё вас в гости пригласить и показать Володькины медали для наглядности?
– Ой, это было бы вообще здорово. Ну что тебе стоит подругу уважить?
«Никакая ты мне не подруга!» – подумала Марина, но промолчала.
– Сегодня не смогу и завтра вряд ли. Не напирай, подумаю, скажу.
Сказала она так для отмазки, чтобы Ленка наконец отстала со своими дурацкими просьбами. В голове – Саша и то, как она позвонит ему. Думать о том, что он пошлёт её куда подальше, не хотелось.
С трудом дождалась вечера, позвонила. Он взял трубку.
– Ты где? – глухо спросил Саша.
– Дома. Одна.
– Приезжай.
– А родители?
– Я же сказал: приезжай. Их нет и не будет два дня, – приказным тоном отчеканил Саша и повесил трубку.
Марина в растерянности постояла несколько минут и покорно начала собираться. Радовало, что он сам позвал её и ей не пришлось унижаться, прося о встрече. Но его холодность на мгновение отрезвила. Появилась мысль послать его куда подальше и остаться дома, которую она тут же отогнала. Слишком велико влечение, с которым всё труднее и труднее справляться. Он точно знал какой-то тайный код к её сердцу и разуму, умело жонглировал чувствами, не оставляя выбора. Его впору назвать манипулятором, но Марина, не разобравшись до конца, не хотела вешать ярлыки.
Вахтёрша, узнав её, пропустила без вопросов, куда и к кому. Дверь сразу открылась, точно Александр стоял за ней и ждал, когда раздастся звонок. Он слегка похудел, под глазами тени то ли от длинных чёрных ресниц, то ли от усталости.
– Я сегодня ночью дежурил в больнице, ночь выдалась неспокойная. Проходи.
У Марины всё сжалось внутри, и невольная улыбка проскользнула по лицу. Он ей нравился, очень нравился. Сейчас она ещё отчётливей это поняла. Хотелось целовать его, нежно дотрагиваться до лица, водить пальцами по губам, спускаясь к вороту рубашки, и тонуть в его объятьях. Оставаясь таким же холодным, как по телефону, он ещё больше манил. Не выдержав, Марина приблизилась и обвила его шею руками в надежде, что он ответит взаимностью. Саша оттолкнул её и пошёл на кухню, она следом.
– Чай, кофе?
– Нет, спасибо, – тихо промолвила Марина и устремила на него пронзительный взгляд. – Может, ты перестанешь злиться? Я ни в чём не виновата! Мне надо было вернуться в гостиницу. Поверь, я очень хотела остаться.
– Хотела бы остаться – осталась! Я сделал всё, чтобы прилететь. Ты же не сделала ничего! – Он явно начинал злиться, и у него задрожали губы. – Не смей никогда так поступать со мной! Не смей! Если решилась, то иди до конца!
Чем дольше он говорил, тем больше менялось его лицо, он входил в какой-то раж не в силах остановиться. Вдруг схватил Марину за воротник кофточки и начал трясти, вымещая на ней всю свою ярость. Ей стало страшно: казалось, ещё чуть-чуть – и он ударит её. Вдруг из глаз Саши потекли слёзы, он повалился на стул, закрыл лицо руками и разрыдался. Не понимая, что ей предпринять, Марина стояла, беспомощно опустив руки. Вскоре он точно пришёл в себя и улыбнулся.
– Не обращай внимания. Так всё же чай или кофе? Я тебя сегодня никуда не отпущу. Твоя новая щётка стоит в ванной. Мне завтра не надо на работу. Пойдём гулять. Я приготовлю обед. Поиграем в семью. Ты же согласна?
Ей ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть. Если будет звонить Володя, скажет, что уронила телефон и он перестал работать. Саша поманил Марину за собой в свою комнату, набросился, точно изголодавшийся зверь, срывая с неё одежду. В порыве страсти он неистово царапал её спину, впивался пальцами в бёдра, причиняя боль. Схватив за шею, он слегка душил её и, как только она начинала задыхаться, отпускал руку. Это заводило и пугало одновременно. Ей никогда не приходилось испытывать подобного, и она, тяжело дыша, следовала за ним в этом неистовом танце двух тел.
– Я устала, устала… – шептала Марина, но он точно не слышал, доводя её до полного исступления. Измождённая, она не заметила, как заснула у него на груди и проспала до полудня.
– Проснулась, соня. Ты встанешь завтракать, или тебе сюда принести?
Марина привстала с постели и потянулась, тело ломило, точно она усердно тренировалась вчера.
– А что у нас на завтрак?
– Что скажешь. Есть сырники, мама сделала перед отъездом. Могу яичницу.
– Давай и то, и другое!
Она почувствовала сильный голод, точно не ела несколько дней.
– Тогда вставай и иди мойся. В шкафу возьми мою рубашку вместо халата, – бросил Саша и поспешил на кухню.
В ванной она по привычке разглядывала себя в зеркало и улыбалась своему отражению. У неё смешно спутались волосы и торчали в разные стороны. Запустив в них пятерню, она наткнулась на большой скрученный ком из волос, который никак не хотел распутываться. Вспомнив, что происходило вчера ночью, опять улыбнулась и попыталась найти в шкафчике расчёску. Закрутив волосы на макушке, она полезла под душ и долго стояла под водой, пока не услышала, как её зовёт Саша. На мокрое тело надела его рубашку, которую выбрала в шкафу, и, шлёпая босыми ногами, направилась на кухню.
– Ты что такая мокрая?! В ванной висит чистое полотенце.
– Я не знала, что это для меня. Ничего, высохну!
На рубахе проступили пятна от мокрого тела. В этом что-то было, и Саша, оторвавшись от плиты, притянул её к себе.
– Прошу, только не сейчас! Я после вчерашнего ещё в себя не пришла. Живодёр! Посмотри, ты мне всю спину расцарапал.
Она спустила рубашку с плеч.
– Да, есть немного. До свадьбы заживёт!
– Какой ещё свадьбы? – рассмеялась Марина.
– До нашей, конечно! – улыбнулся Саша в ответ.
Потом, как и планировалось, они пошли шляться по городу. Стояли всё ещё в меру тёплые дни, но в воздухе чувствовался запах осени, необъяснимый, но такой знакомый с детства. Они шли за руку по Невскому и лопали эскимо на палочке. Марина измазала губы в шоколаде, выглядела счастливой и бесконечно свободной. У метро «Площадь Восстания» купили горячих пирожков с капустой и мясом. Никогда она не гуляла так долго и с таким удовольствием. На обратной дороге зашли в гастроном, и Марина задержалась у прилавка, где лежала жирная салака.
– Хочу! Давай купим?
– Конечно, купим. Картошка дома есть. Может, к салаке пива?
– А давай! – задорно воскликнула Марина и почувствовала на губах воображаемый вкус горьковатого холодного пива.
Иногда она пила его с охотой, но крайне редко. Володя же обожал пиво, и оно непременно стояло в холодильнике. Почистить картошку Саша Марине не дал, всё сделал сам. Ели салаку руками, заедая отварным картофелем и запивая пенистым пивом.
– Мы от этого запаха не скоро избавимся! – ржал Александр и для наглядности подносил пальцы к носу.
К вечеру Марине нестерпимо захотелось домой. Вроде бы всё хорошо, только чувствуешь пресыщение и желание исчезнуть, хотя и понимала, что, как только за ней закроется дверь, она начнёт скучать. Саше она говорить ничего не стала, памятуя, как он отреагировал на её уход в Сочи. Придётся переночевать ещё одну ночь. Начиналось беспокойство по поводу Володи, сильно свербело в груди.