С кровати она так и не встала, а утром всё болело ещё больше. Превозмогая боль, она заставила себя сползти с кровати. Потом пришла Лена и принесла куриный бульон и какую-то вонючую мазь от синяков. Под руководством Марины Лена собрала Сашины вещи.
– Я хожу с трудом! Господи, что скажет Володя?!
– Ты же придумала. Не справилась с управлением. Инструктор подвёл… Ну что-то в этом роде. Главное, в подробности не пускайся. Да он и расспрашивать не станет, видя твоё состояние. Изверг звонил?
– Слава богу, нет! Я не хочу его больше ни видеть, ни слышать! Только увидишь: никуда он не денется! Самое страшное ещё впереди!
На пальце поблёскивало кольцо, подарок Саши. Марина надевала его, только когда приходил Саша. Когда он уходил, тут же снимала и прятала подальше. Иногда забывала надеть и слышала его занудные нарекания, точно это что-то значило. Для Марины это не значило ничего, особенно последнее время. Она сняла кольцо и протянула Ленке.
– Спрячь, не хочу, чтобы оно дома было. Раздражает! Напоминает о его присутствии. Ты же отвезёшь его вещи? Сделай, пожалуйста! Чтобы и духу его здесь не было!
– А если его не будет дома и откроет мать?
– Отдашь без объяснений, и всё!
– Может, не стоит его злить? Чёрт знает, что он может выкинуть. У себя оставлю. Вещей-то кот наплакал.
– Ну как знаешь. Только чтобы дома их не было. Лен, я страшная?
– Смешная. Губы в два раза больше стали, и шепелявишь. Синяк под глазом, как у бомжихи. А так вроде ничего! – ржала Ленка.
– Тебе смешно! Зараза! – Марина улыбнулась, ойкнула и прижала руку к груди. – Болит адски! Как током бьёт!
– Пройдёт. Мы, бабы, живучие!
Как и ожидала Марина, Володя очень расстроился, увидев её в таком состоянии.
– Ты к врачу ходила? Надо сделать рентген. Ну что ты как маленькая! Сейчас поедем в поликлинику. Не спорь! А потом я в автошколу! Это вина инструктора! Есть же дублирующие тормоза! Может, ну его к лешему, это вождение?
Кое-как Марина уговорила Володю не предъявлять претензий к автошколе. В поликлинику пришлось поехать, как она ни сопротивлялась, боялась, что врач сразу поймёт, в чём дело. На двух рёбрах оказались всего лишь трещины, и это радовало, значит, заживёт гораздо быстрее.
– Покой и меньше движений! – заключил врач. – Голова не болит, не кружится?
– Да нет! – отмахивалась Марина и делала вид, что чувствует себя вполне прилично.
До Нового года оставалось десять дней.
– Как я тебя оставлю такую! Послезавтра лететь на соревнования…
– Володь, купи мне живую ёлку. Надоела искусственная. Хочу, чтобы в квартире пахло, как в лесу. И много-много огоньков разноцветных, и дождик серебряный.
– Вместе поедем выбирать! Я помогу тебе одеться.
Он, опустившись на колени, натягивал ей на ноги зимние сапожки, потом бережно помог надеть шубку и вязаную шапку.
– Ты как ребёнок беспомощный. Люблю тебя, бедолага. Иди тихонько, держись за меня.
Движок в машине замёрз, и она долго не заводилась.
– Надо о гараже подумать. Летом норм, а зимой беда. Удивляюсь, как аккумулятор не сел. Пришлось бы у кого-нибудь прикуривать, – приговаривал Володя и щёткой счищал снег с машины. – Сначала поедем в «Пассаж» и купим новые гирлянды и всякую мишуру. Хочешь Деда Мороза из ваты, как в детстве?
– Хочу! – улыбнулась Марина. – И Снегурочку!
– Ты моя Снегурочка, – улыбнулся в ответ Володя и взял её озябшие руки в свои. – Рукавицы забыли! Растяпы мы! Держи руки в карманах, пока не согреются.
Володя ехал медленно, объезжая каждую кочку. По пути встречались снегоуборочные машины и легковушки с привязанными ёлками на крышах. В центре город горел праздничными огнями, сновали люди – те, кто заранее решил позаботиться о подарках к Новому году.
– Как я люблю Новый год! Точно начинаю новую жизнь. Всё с чистого листа! И можно загадывать любые желания! Правда, Володь?
– Да, милая! Я тоже очень люблю! А ещё я люблю тебя, больше, чем Новый год.
Марина захлюпала носом и заплакала. Остановив машину, Володя нежно коснулся её губ своими тёплыми мягкими губами.
– Больно?
– Немного. Это я от радости плачу… – всхлипывала Марина и теребила подол шубы, пытаясь скрыть волнение. «Какая же я сволочь! Во всём виновата только я! Как я могла?»
Они ехали домой с ёлкой, наполовину торчащей из багажника.
– Главное, не потерять её по дороге! Сейчас заеду в универсам, куплю что-нибудь поесть и бутылку шампанского. Отметим мой приезд!
– И твой скорый отъезд… – грустно заметила Марина.
– Хочешь, пригласим Валю с Амирой в гости?
– Нет, не сегодня. Будем наряжать ёлку и пить шампанское.
От Володи веяло таким теплом, что она опять не смогла сдержать слёз.
– Ну ты и рёва у меня стала! Завтра отвезу тебя за город. Хочешь?
– Нет, хочу сидеть дома. Только ты и я.
– Не скучно будет?
– Нет! – твёрдо ответила Марина.
Часы показывали девять вечера, они только-только нарядили ёлку, и в комнате расстилался терпкий запах хвои. Мигали фонарики, и поблёскивал серебряный дождик. Ватный Дед Мороз умилительно улыбался в компании розовощёкой Снегурочки.
– Пойду шампанское открою! – весело бросил Володя и направился на кухню.
Раздался телефонный звонок. Внутри у Марины всё сжалось: «Неужели Саша? Как всегда, вовремя!» Это была Лена, она тихо бормотала в трубку, точно боялась, что её кто-то услышит, и сначала Марина не поняла, о чём она.
– Что, что? У меня твой с цветами! Требует, чтобы ты спустилась хоть на минуту. Не знаю, что говорить. У тебя же Володя приехал…
– Скажи, это невозможно, – на удивление спокойно ответила Марина. – Пообещай, что встречусь с ним после отъезда мужа. Сейчас никак. Лен, я его ненавижу. Ненавижу и всё равно жалею. Бред какой-то! И попроси не делать глупости. Иначе это точно конец.
– С кем шепчешься?
– Лена к себе позвала, не знала, что ты приехал, – тараторила Марина, пряча глаза.
– Так пусть к нам на шампанское поднимается.
– Не хочу. Вдвоём лучше. А знаешь?! Поехали завтра за город.
– Валю с Амирой возьмём?
– Посмотри на меня! – улыбнулась наконец Марина.
– Я уже привык, и они привыкнут. Поохают, конечно, немного. Ладно, как знаешь. До сих пор не могу понять, как такое могло случиться?! Ещё и перед Новым годом! Слава богу, легко отделалась!
Они пили шампанское, Володя без остановки что-то рассказывал, Марина улыбалась, особо не вникая в смысл сказанного. Потом лежали рядом, совсем близко друг к другу. Марина на спине, а Володя – повернувшись к ней. Нежно гладил её по волосам, боясь, что не выдержит и стиснет в объятьях, причинив боль.
– Ты такая трогательная с этим синяком под глазом. Тебе идёт.
Володя, едва касаясь, прильнул к её губам.
– Спать совсем не хочется. Ребро ноет.
– Принести тебе анальгин?
– Мы же шампанское пили!
– Ничего страшного! Не водку же. Знаешь, мне никогда не было так хорошо, как сейчас. Ты долго привыкала ко мне…
– А ты – ко мне…
– Нет, я к тебе сразу привык. Просто чувствовал, что тебе требуется время. У нас же всё хорошо?
– Лучше не бывает! – Марина скривила губы.
– Только не плачь. Всё пройдёт! Мне самому больно, глядя на тебя. Не хочу, чтобы ты водила машину. Может, ну её? Не женское это занятие. Да и куда тебе ездить? Буду возить, куда скажешь! Стану твоим водителем.
– То-то ты часто дома бываешь!
– Однажды осяду и буду тебе надоедать своим присутствием. Что молчишь? Буду?
– Не знаю… – задумчиво ответила Марина. – Я привыкла, что ты всё время уезжаешь. Придётся привыкать заново.
– Хочешь, честно? Я тоже очень боюсь, когда закончится моя спортивная карьера. Меня это тяготит. Мы нужны, пока приносим стране медали. Потом – в мусор. Хорошо, если пристроюсь на тренерскую работу, не в каком-то там местечковом клубе с крошечной зарплатой, а в сборную, пусть даже и молодёжную. Это всё мечты, конечно. Да и далеко до этого. Ещё покатаюсь!
– Ты же выиграешь следующую Олимпиаду?
– Клянусь, что всё сделаю для этого. Ради тебя! Обещаю!
Утром никак не могли встать с постели, оба с удивлением разглядывали ёлку, точно она чудом появилась в их квартире.
– Лежи, я приготовлю нам завтрак. Помни, что говорил доктор – меньше движений!
Марина разглядывала его мускулистое тело и невольно сравнивала с Сашей. Она хотела отыскать в уголках своей души неприязнь и желание больше никогда не видеть Сашу и не могла. Одна картинка сменяла другую. То она видела искажённое от гнева лицо, то улыбку и прищуренные карие глаза, которые так будоражили и волновали.
«Словно околдовал. Почему меня так тянет к нему, невзирая ни на что? Я люблю Володю. Я с ним счастлива! Отчего такие метания?! Ещё вчера ненавидела – сегодня скучаю. И это происходит независимо от моего желания. Нет моей власти над этим. Никогда бы не подумала, что могу влипнуть в подобную историю. Всегда было всё ясно и понятно. А сейчас – пропасть. Где взять силы и убедить себя, что он не достоин моих переживаний? Саша чужой, непонятный, опасный. Но, видимо, эта опасность и привлекает меня. Острота ощущений, нестандартность, сладостное унижение. Похоже, я вконец испорченная! И когда это случилось? Или я всегда была такой? Ведь мною движет не глупость. Я всё понимаю! Понимаю – и хочу сгореть в этом адском огне».
Опять сыпал снег, но небо светлое, светлее, чем обычно в это время года. Морозный красивый день. В такие дни вспоминается детство, когда до устали катаешься с горки и все вязаные рейтузы и рукавицы облеплены снежными комочками, а щёки как две дольки спелого арбуза. После прогулки долго греешь ноги у горячей батареи и шмыгаешь носом. Мама всегда заваривала чай и давала две ложки сладкого малинового варенья на всякий случай. Марина редко болела, но если заболевала, то крепко и надолго. Успокаивалась мама, только когда у Марины спадала температура, ночи напролёт не спала. Став постарше, Марина не понимала такой жертвенности, считала, что нельзя так истязать себя: все болеют. Самым крепким в их семье был отец. Он обливался холодной водой каждое утро, легко одевался в любую непогоду и, когда возвращался из рейса, выходил на пробежку. Мама, наоборот, чуть подуло, ходила с мокрым носом и красным горлом.