– А я люблю на морозе, – засмеялся Саша.
Когда они дошли до канала Грибоедова, он неожиданно пригласил зайти к нему.
– Родители на даче. Погреемся немного и опять пойдём гулять!
У Марины изрядно замёрзли ноги, и отказываться от приглашения было бы глупо.
Лифт, поскрипывая, поднимался на четвёртый этаж. Саша достал ключи, открыл дверь и пропустил Марину вперёд. Вдруг раздался женский голос:
– Александр, это ты?
Вздрогнув, Марина вопросительно взглянула на Сашу.
– Не бойся! Если бы я сказал тебе, что родители дома, ты бы не зашла ко мне в гости. Очень хочу тебя с ними наконец нормально познакомить. Не злись!
Мать Саши не без интереса разглядывала Марину.
– Татьяна Ивановна, – монотонно промолвила мать Саши и протянула Марине руку, вялую, точно безжизненную. – Вроде мы уже были представлены друг другу. Проходите, раз уж пришли. Я испекла хворост. Кстати, осталось шампанское. Будете?
– Будем! – твёрдо и немного вызывающе ответила Марина на не самый радушный приём.
Показался отец Саши в тёплом бежевом пуловере и в коричневых вельветовых брюках, гладко выбритый, с аккуратно зачёсанными назад волосами. Саша представлял собой некую смесь отца и матери, но всё же в целом не был похож ни на одного из них.
– А мы волновались. Думали: куда это ты отправился среди ночи? Теперь всё ясно! Ну пошли за стол. Марина, вы сказали? Добро пожаловать, Мариночка, Вазген Михайлович.
Отец Саши приветливо улыбался, от этого настороженное лицо матери отчётливее бросалось в глаза. Марина села за стол, сложила руки на коленках и молча смотрела, как отец Саши пытается открыть бутылку шампанского, которая никак ему не поддавалась. Наконец раздался громкий хлопок, пробка вылетела – и шампанское пеной потекло из горлышка.
– Это к счастью! – засмеялся Вазген Михайлович и бросил виноватый взгляд на жену.
Татьяна Ивановна поджала губы и побежала за тряпкой. Разговор не клеился, как ни старался оживить его отец Саши. Царило напряжение, особенно со стороны Татьяны Ивановны. По всему, она женщина непростая, скорее всего, взбалмошная и нервная – решила Марина. Больше всего Татьяну Ивановну выдавали руки, они были в постоянном движении. Она никак не могла их унять, они жили отдельно от неё. Ещё она делала какие-то странные движения губами и в целом оставляла странное впечатление, хотя от природы была на редкость красивой женщиной.
– Вы учитесь или работаете? – наконец нарушила своё молчание Татьяна Ивановна.
– Я уже отучилась. Временно не работаю, – ответила, покраснев, Марина. Ей было очень неуютно и хотелось, чтобы эта пытка поскорее закончилась. В душе она злилась на Сашу, не понимая, зачем он притащил её к себе домой.
– Мам, ну к чему расспросы?! Мы же не за этим пришли.
– А зачем вы пришли? – надменно бросила его мать. – Ты впервые привёл к нам девушку знакомиться, и мы хотим о ней всё знать. Это наше право.
– Не приплетай меня, Танюша. Я вот хочу просто посидеть и выпить за Новый год! Так, ну-ка все дружно поднимаем бокалы!
Вазген Михайлович выступал в роли громоотвода и, видно, ко всему был привыкший. Марина толкала под столом ногой Сашу и показывала глазами, что пора закругляться, тот незаметно кивал, но не трогался с места. Тогда Марина не выдержала и встала.
– Спасибо большое…
Она что-то пыталась объяснить, почему надо уходить, но выглядело это странно и нелепо.
– Не смеем задерживать. – Татьяна Ивановна тоже поднялась со стула, следом Саша с отцом.
– А ты куда? – спросила мать Саши вслед сыну. – Мог бы и посидеть с родителями. Мы тебя почти не видим последнее время!
Вазген Михайлович извиняюще смотрел на Марину.
– Как жаль, что так быстро. Я хотел вам показать свои картины. Ну да ладно, в следующий раз.
Саша чертил ногой круги на белом снегу и, как воробей в стужу, втянул голову в плечи, глубоко засунув руки в карманы куртки. Она ждала, что сейчас у него начнётся приступ агрессии, но ничего не произошло. Его точно подменили, и всё связанное с плохими воспоминаниями уходило в прошлое. Морозный воздух приводил Марину в чувства, и она уже немного жалела, что вела себя нетактично, учитывая, что это его мать и не ей её судить.
– Мама бывает несправедлива. Не обижайся. В детстве она могла ни с того ни с сего не разговаривать неделями ни со мной, ни с папой. Готовила, кормила, стирала, убирала, но молчала. Я поначалу плакал, потом привык и просто ждал, когда она заговорит. Это после Миши… Ты ведь всё понимаешь?
– Понимаю…
Ей захотелось к маме, прижаться к ней и сказать, как она её любит. Оставаться сейчас с Сашей было трудно. Он точно почувствовал, что творится у неё на душе, и крепко прижал к себе.
– Ты ведь никогда не оставишь меня? Ты мне очень нужна! Я без тебя пропаду! – шептал Саша и прятал лицо у неё на груди.
«Почему я должна быть ответственна за него? Почему должна сносить побои, а потом жалеть?»
Всю ночь Саша ластился к ней, будил, что-то бормотал еле слышно. Утром Марина не услышала, как он ушёл на работу, захлопнув за собой дверь.
Пропал на три дня, не давая о себе знать. Казалось, что он исчез навсегда, но подобное случалось, и Саша всегда возвращался. Отбросив все дурные мысли, Марина решила наслаждаться каждым днём свободы. Тщательно убралась в квартире, даже намыла люстру и весь хрусталь. Ей надо было занять себя, лучше, чем поработать по дому, занятия она не нашла. Как заведённая, корпела весь день, удивляясь сама себе. Иногда прислушивалась, что творится на лестнице, казалось, вот-вот раздастся звонок – и на пороге окажется Саша.
На следующий день поехала к родителям, возникла непреодолимая тяга оказаться в родном доме, хотелось участия матери и доброй улыбки отца. У неё точно наступило прозрение, как они ей дороги. Их существование всегда казалось чем-то само собой разумеющимся, сейчас она почувствовала свою зависимость от их присутствия в её жизни.
– Какая ты сегодня загадочная! – улыбалась мама. – Точно котёнок нашкодивший.
– Не наговаривай на дочь! Вечно к чему-нибудь придерёшься! Золотая она у нас. Правда, Мариш?
– Ещё какая! – смеялась в ответ Марина.
Пошла разглядывать ёлку. На ней висели дорогие сердцу игрушки детства. Захотелось плакать. Она почувствовала себя одинокой даже посреди родительского дома.
– Уставшая. Иди в свою комнату, приляг, пока я на стол накрою. Голубцы с утра сделала, отец сметаны купил. Целый месяц дома будет! Как я его столько выдержу?! Дурацкая работа, только что денежная. Вот я думаю, когда на пенсию выйдет, поди, каждый день ругаться станет. Он как с рейса придёт, пытается свои порядки устанавливать! Иногда так на нервы действует!
– Мам, не ворчи! Ты счастья своего не понимаешь и не ценишь, – вздохнула Марина и вспомнила Володю.
– Да ценю я, ценю! Вот уж и поворчать нельзя!
– Знаешь, я хотела тебя спросить, если я решу родить ребёнка, ты мне будешь помогать? – неожиданно для самой себя спросила Марина.
Видно, эта мысль невольно присутствовала в её голове, только впервые она осмелилась её озвучить. Требовалось нечто новое, что захватит целиком и не оставит места для дури. Володя станет хорошим отцом, он так мечтает об этом. С Сашей надо заканчивать, ничего хорошего их связь не сулит. Просто сбросить раз и навсегда эти путы и, главное, не бояться. Если попал в капкан, надо выбираться любой ценой.
– О чём ты говоришь! Конечно! Хоть к себе заберу! Отец с ума сойдёт от счастья! Это ты правильно надумала, родная! Правильно! – Светлана Алексеевна умилительно улыбалась и, как маленькую, в знак одобрения гладила дочь по голове. Когда в детстве Марина засыпала, мама всегда так делала, ещё и тихим голосом шептала какие-то таинственные слова, которые трудно было разобрать.
– Мам, ты мне сказку рассказываешь? – спрашивала она тогда.
Мама отвечала, что это молитва. Волшебные слова, смысл которых она поймёт позже, когда сама станет мамой. Тогда ответ казался Марине диковинным, но она каждый раз просила произносить эти странные слова, от которых так сладко засыпалось.
Засиделась у родителей до позднего вечера, никак не хотелось уходить, точно попала в самое безопасное место, где никто не посмеет причинить ей боль. Подъезжая на такси к дому, оглядывалась по сторонам в страхе увидеть Сашу, но на улице курил одинокий сосед, которого она не раз видела у подъезда. «Ещё один день покоя и свободы…»
Утром прискакала Ленка с новостями: Сеппо уехал, но обещал приехать через неделю, а у Ольги ничего путного с Матти не вышло, поматросил и бросил.
– Ольга места себе не находит, воет от обиды, – докладывала Лена. – Поспешила она. Надо было сначала мужика покрепче к себе привязать, а не сразу ноги раздвигать. Обычно она никому из мужиков особо не нравится. А этот, как павлин, вокруг вился. Только надо было ему всего лишь время хорошо провести. И искать никого не надо, с доставочкой на дом! Мне Сеппо по секрету рассказал, что невеста у него есть.
– Что же ты Ольге об этом не сказала?!
– Поздно уже было! Мужик везде одинаковый! Лишь бы своё получить.
– Жалко её…
– Мне вот тоже жалко! А толку-то! Сашка что? Как ушёл, так и не появлялся?
– Не каркай! Я только в себя стала приходить. Не хочу его видеть…
– Хочешь не хочешь, припрётся! Вот увидишь!
Ленка была права, Саша пришёл на следующий день вечером, она только-только вернулась из гастронома и не успела разложить продукты в холодильник. Уставший, измученный, небритый, не спросив разрешения войти, переступил порог, стянул куртку, сбросил на ходу ботинки и молча пошёл на кухню.
– Есть выпить?
– Осталась бутылка вина грузинского.
– Доставай. И поесть что-нибудь.
– Ты с работы? – спокойно спросила Марина.
Саша кивнул и небрежно развалился на стуле. Она достала вино и поставила на стол. Зазвенел телефон. «Володя!» – вздрогнула Марина и, стараясь не выдать волнение, неспешно направилась в комнату.
Володя говорил, она односложно отвечала.