– Ты не одна? Что еле шепчешь?
– Да нет, горло с утра першит. Ты как там, рассказывай!
– У меня всё в порядке. Завтра старт! Пожелай удачи. Любишь меня?
– Да.
– Нет, так не пойдёт! Скажи: «Я тебя люблю».
– Володя, ну глупость какая-то!
– А мне важно! – не уступал Володя.
– Я тебя люблю, – сказала Марина, и ей показалось, что она уменьшилась вполовину. По коже побежали мурашки, ладони стали липкие от страха обернуться и увидеть за спиной разъярённое лицо Саши.
К счастью, он ничего не слышал и, не найдя штопора, корпел, проталкивая пробку внутрь бутылки. Тряслись руки, и Марина с нетерпением ждала, когда она сделает несколько глотков вина и придёт в себя. Наконец вино полилось в горло, неторопливо расслабляя всё тело. Она достала плавленый сырок «Янтарь» и докторскую колбасу, нарезала хлеб.
– Могу отварить макароны. Курицу долго варить.
– Нет, достаточно.
На разговоры Саша был не настроен, молча намазал сыр на хлеб, сверху положил два куска колбасы. Ел жадно, запивая красным, и смотрел мимо Марины, уставившись в тёмное окно.
– Что-то случилось?
– Нет.
– Работы было много?
– Просто устал. Устал от всего. От себя, от тебя. Какая разница?
– Может, тогда не надо было приходить?
– Может, и не надо…
Когда они легли спать, Саша отвернулся, точно её не существует, и сделал вид, что спит. Марина подождала немного и попыталась обнять – он оттолкнул её руку.
– Спи. Мне завтра на работу.
Его холодность вызвала противоположную реакцию, и Марина с нетерпением ждала Сашу после работы, не находя себе места, и опять искала этому объяснения. Не хватало его страсти, нежных прикосновений, и так часто грубых, но таких сладостных и ни с чем не сравнимых по наслаждению. Ещё вчера она продумывала, как избавится от него, – сегодня невыносимо страдала. Стоило Саше проявить отстранённость с заявкой, что их отношения подходят к концу, как всё внутри бунтовало и билось в надежде, что ничего ровным счётом не произошло, очередной непредвиденный поворот в его нестабильном поведении. Эмоциональные качели укачивали до тошноты, не давая сосредоточиться. Она походила на маятник, который под силой переживаний не желал останавливаться.
Высчитав время, когда Саша закончит работу и доедет до неё, Марина бродила по квартире, всматривалась в тёмное небо за окном, улицу, освещённую фонарями, наблюдала за редкими прохожими, подходила ко входным дверям. В бутылке оставалось несколько глотков вина, и она жадно выпила их прямо из горлышка, только это не помогло, слишком мало, чтобы успокоиться. В шкафу нашла ещё немного недопитого виски. Голова кружилась то ли от алкоголя, то ли от невыносимости ожидания.
Когда раздался звонок, она подбежала к дверям, руки тряслись и не слушались. С трудом открыла замок. Саша стоял, по привычке засунув руки в карманы куртки, и улыбался. Не говоря ни слова, Марина схватила его за руки и потащила за собой. Саша не сопротивлялся, на ходу снимая куртку. Одежда летела в разные стороны. Он жадно ловил её губы и шептал:
– Люблю тебя! Господи, как я люблю тебя!
Марина вторила ему и произносила те же слова с какой-то неистовой страстью. Сейчас она в них слепо верила, и не возникало ни доли сомнений, что это чистая правда. Любит, по-настоящему любит, вопреки всему, вопреки здравому смыслу, наперекор судьбе. В Саше жила особая сила, которая завораживала и заражала. Нечеловеческая взрывная энергия, порабощающая и превращающая её в ничто. Это была ночь без сна. Вымотанные, они заснули лишь под утро, не отпуская друг друга из объятий. Воздух в комнате стал густым и терпким, во всяком случае Марине так казалось. Проваливаясь в небытие, она глотала его, он пьянил, как вино, пересушивая без того сухие губы.
Проснулись в полдень.
– Чёрт! Я всё проспал!
Саша сидел на кровати, свесив ноги, и лохматил двумя руками волосы. Это была одна из его привычек, и она трогала и смешила Марину.
– Ничего! Отмажусь как-нибудь. Главврач – близкий друг отца, и мне, как я думаю, положены поблажки. Позвоню ему позже и объяснюсь. Так что сегодня мы абсолютно свободны. Чем займёмся? Предлагаю поехать в ЦПКиО. Можем пойти на каток. Пышки? Выбирай!
Саша переродился, из мучителя превратившись в ангела.
– А вечером поедем к моему другу, к Пашке. Недавно приехал из экспедиции. Он археолог.
– Я думала, у тебя нет друзей…
– Немного, но есть. На шелуху не размениваюсь.
Вышли они только к вечеру и, купив пару бутылок вина в гастрономе рядом с метро, отправились к Сашиному другу.
Жил Павел недалеко от станции «Технологический институт», в старом дореволюционном доме во дворах. Дом обшарпанный, всего на четыре этажа и без лифта, с узкой грязной лестницей и стенками, исписанными разной чушью в виде подростковых признаний в любви. Пахло едой, подгоревшим подсолнечным маслом, затхлостью и гнилью. У порога его квартиры с многочисленными звонками соседей вальяжно развалился облезлый чёрный кот с белой мордой, обязательный атрибут ленинградских коммуналок, где часто обитали одинокие сердобольные старушки, подкармливающие бездомных бедолаг. Дверь открыла как раз такая пожилая женщина в войлочных тапках и с платком из собачьей шерсти на сгорбленных плечах.
– Вам кого? – спросила она строго, посмотрев поверх очков с толстыми стёклами, вытянув вперёд седую голову, точно умудрённая долгой жизнью черепаха. – Если к Павлу, то и звоните ему! Ладно, проходите и ноги вытирайте! Ух, наследили! Уже больше часа тренькает на своей гитаре! Учтите, после десяти чтобы и звука не слышно было!
Отчитав их с пристрастием, она зашаркала по деревянному скрипучему старому паркету в конец коридора, по которому катался малыш на трёхколёсном велосипеде. В небольшой комнатёнке Павла набилось человек десять, девушек и парней. Кто сидел, кто стоял со стаканом вина, кто примостился на подоконнике. На столе нарезанная колбаса, пирожки из булочной и открытая коробка шоколадных конфет. Павел самозабвенно горланил что-то из Высоцкого.
– Ну у вас и накурено! Форточку бы открыли!
– Сашка, дружище, проходи. Девушка, не стесняйтесь, у нас всё по-простому.
Перезнакомились. Один из парней уступил Марине стул и налил ей вина. Обстановка располагала. Велись интересные беседы. Паша с упоением рассказывал о своих археологических летних экспедициях в Туве. Одна из девушек, начинающая поэтесса, прочитала свои стихи. Хозяина то и дело просили спеть. Все подпевали. У Саши оказался на редкость хороший голос, и они с Пашей спели «Здесь вам не равнина, здесь климат другой…» и пару песен Окуджавы. Спорили о современной живописи. Называли имена, которых Марина и в помине не слышала. Другой мир, особенные представления, своя мораль. Притом что Марина была далека от собравшихся, ей было по-настоящему интересно, только немного чувствовала свою ущербность и узость знаний. Саша, напротив, идеально вписывался в компанию, имел мнение по любому вопросу и умело отстаивал свою точку зрения. Марину поразило, как много он знает и как красиво рассуждает. Не сводя глаз, наблюдала за Сашей. Он то и дело лёгким движением отбрасывал чёлку с глаз. Ей нравилось, когда он так делал. В этом присутствовала некая элегантность и загадочность.
Время пробежало быстро, расходились далеко за полночь. В такси ехали, прижавшись друг к другу. Саша держал её руку в своей и смотрел в окно на проплывающие дома. Всё плохое опять показалось далёким, точно его и не было.
Последующие дни стали такими же, наполненными спокойствием, жизнью двух людей, влюблённых друг в друга. Теперь раздражал Володя, который стал звонить чаще и, как правило, не вовремя. Вдобавок Амира настаивала на встрече, только Марине совсем не хотелось выслушивать её нравоучения. Достаточно телефонного разговора, который оставил неприятный осадок.
– Нам надо поговорить. Не знаю, что у тебя с этим Сашей, но я бы очень остерегалась любых отношений с ним.
– Почему это?
– Он развязный. Странный. Его трудно понять.
– Никто и не просит никого понимать. Ты его не знаешь! И с чего ты взяла, что между нами что-то есть? Просто приятель.
– Не ври! Приятели так себя не ведут. Мой сразу всё понял и сказал, что он твой любовник.
– Надеюсь, ты старалась его разубедить?
– Старалась, но Валя абсолютно уверен, что этот тип – твой любовник!
– И что он намерен с этой уверенностью делать? Он что, свечку держал?!
– Сказал, что будет считать себя подлецом, если не расскажет всё Володе…
– Это я буду считать его подлецом! Так и передай!
Встретиться с Амирой надо, это она понимала, ещё лучше вместе с Валентином, но намеренно оттягивала встречу. «Есть ещё время», – уговаривала себя Марина, ей слишком хорошо сейчас, чтобы портить себе настроение.
Оставалось несколько дней до приезда Володи. Он приезжал всего на неполных три дня, потом на сборы в Подмосковье, а затем на чемпионат Европы. Для Марины было самым сложным опять говорить об этом Саше, но она решилась, начав с того, что три дня разлуки – чистый пустяк. Саша старался казаться весёлым и непринуждённым. У Марины никогда не получалось предвидеть его реакцию, в одной и той же ситуации он вёл себя абсолютно по-разному. Только проснувшись среди ночи, она не обнаружила его в постели. В коридоре стояли ботинки и на вешалке висела куртка. «Значит, не ушёл», – решила Марина. Неслышно прошла на кухню, не зажигая свет. Саша сидел на стуле у окна и смотрел вдаль. Она еле слышно позвала его по имени, но он не откликнулся. В его позе было столько сосредоточенности, что Марина не решилась мешать ему думать о своём. Ждала долго, но он не приходил. Не заметила, как заснула, а, проснувшись, почувствовала тепло его тела совсем рядом. Он, как ребёнок, свернувшись калачиком, безмятежно спал. Казалось, что Саша почти не дышит, таким тихим было его дыхание. Появились приторное чувство жалости и дурная душевная боль в груди. Открыв глаза, он с удивлением смотрел на Марину, по сторонам, словно забыл, где находится.