– Точно, точно! – улыбнулась Марина. Поначалу было очень непривычно, она казалась себе некой хищницей с кровавыми ногтями.
– Хочешь перекрасим, если не нравится?
– Ни в коем случае!
– Тебе подходит, но с чёлкой намучаешься. После сна будет торчать в разные стороны, укладывать устанешь. Привыкай на спине спать, пока не отрастёт, – хихикнула Лариса.
Её настроение передалось Марине, и она, растопырив пальцы, с восторженным цоканьем смотрела на свои ногти. К вечеру опять наступила гнетущая тревога. Несколько раз позвонила Саше, телефон издавал лишь длинные гудки. Никто не брал трубку. От безуспешных попыток дозвониться разные мысли полезли в голову, от банальных до самых страшных. На следующий день рано утром Саша позвонил сам и глухим голосом сообщил, что болеет.
– Приезжай ко мне! Мне невыносимо плохо. Температура очень высокая.
– Ты вызывал врача?
– Да.
– А родители где?
– Уехали. Они не знают. Не хочу их волновать. Мне нужна помощь. Я как овощ. Расклеился совсем.
Марина быстро соображала: «Завтра вечером приезжает Володя. Значит, я смогу остаться у Саши, а утром уехать домой». Нетерпение зашкаливало. Наскоро одевшись, она выбежала из дома, по дороге поймала такси. Снег валил, не переставая, засыпая дороги, машина ехала медленно, и это бесило и выводило из равновесия.
– Вы можете побыстрее?!
– Куда уж быстрее! Гололёд сплошной. Ночью оттепель, сейчас мороз ударил. Снег сыплет, а под снегом лёд.
Поворачивая на Троицкий мост, колесо попало на трамвайные рельсы, и машину прилично крутануло.
– А вы говорите: быстрее! Тут глаз да глаз нужен!
Показалось, что ехали невероятно долго. Когда такси остановилось у дома Саши, Марина неосторожно выскочила из машины, поскользнулась и больно приземлилась на две коленки сразу. Колени ныли. Отряхивая с шубки снег, Марина от души чертыхалась по матушке. Сердце радостно стучало в груди. Вахтёрша, лишь махнув рукой, пропустила Марину, крикнув из окошка, что лифт не работает. На лестнице пахло сыростью и грязной тряпкой. Видно, недавно мыли каменные полы, и они задорно блестели от влажности, источая дух ленинградских парадных. Саша встретил её лучезарной улыбкой вполне здорового человека.
– Врун!!! Я тебе поверила, что ты чуть ли не умираешь!!! – Марина в шутку замахнулась, он перехватил её руку и засмеялся на всю квартиру. – Ты что, один? – озираясь, спросила Марина.
– Один, родители уехали в Москву. У отца научная конференция. Квартира в нашем полном распоряжении. Кстати, я взял больничный. Раздевайся скорее!
Саша был не в меру весел и по-особому возбуждён. Полная противоположность того, кого она видела совсем недавно, – подавленного и угнетённого своими мыслями. Это ничуть не удивило: с ним подобное случалось часто и без особо веской причины.
– Я боялся, что ты не приедешь, вот и решил обманом затащить тебя к себе. Сейчас открою одну интересную бутылочку вина, прямиком из Италии. Папин пациент подарил в знак признательности за полное исцеление его сердечно-сосудистой системы! Хотя зря радуется, сердце – штука непростая, коли дало сбой, жди повтора. Ну, не будем о грустном, мы молоды, полны сил и сейчас с удовольствием прикончим это итальянское чудо!
В Саше что-то изменилось: и говорил он как-то странно, и движения рук, всего тела были особенные, нервные. Он всегда представал разным и непохожим на прежнего. Изменения могли происходить по нескольку раз за день, некая особенность, которую она находила интригующей, вызывающей всю палитру эмоций – от положительных до крайне отрицательных. Будоражащее его чувство лишь на некоторое время давало передышку, потом кидало опять в бездну и вновь возвращало к относительному покою.
Вино на самом деле оказалось превосходным, от него не темнели зубы, как от грузинского, но пьянило оно гораздо быстрее, вызывая весёлость и беззаботность. Они валялись на диване в гостиной, фикус безмолвно наблюдал за ними, и Марина невольно подмигнула ему не как простому растению, а как живому существу, составляющему им компанию. Проголодавшись, на стол накрывать не стали, просто ели руками холодные котлеты, стоя у холодильника, ловили солёные огурцы из банки и рвали на части буханку чёрного хлеба.
– Итальянское закончилось! Грузинское будем?
– Конечно будем! – смеялась Марина.
Время летело незаметно. За окном всё падал и падал снег.
– Посмотри, как красиво… Люблю снег… – Саша обнимал её за талию и медленно раскачивался из стороны в сторону, точно слышал музыку. Поддавшись его настроению, она двигалась вместе с ним и тихо напевала мелодию Таривердиева, которая навязчиво преследовала её, не желая отпускать. – Давай наберём ванну. Просто хочу полежать вместе с тобой. Меня успокаивает тёплая вода. Можем зажечь свечи. Хотя мне свечи не нужны, мне нужна только ты, совсем рядом, совсем близко.
– Мы заснём… – улыбнулась Марина. У неё приятно кружилась голова, и ноги не чувствовали опору под собой. – Ладно, если ты так хочешь, я согласна.
Вода отдавала теплом, и непонятно, что было нежнее, она или его руки, которые тихо скользили по её телу. Места в ванной оказалось не так много, Марина лежала у него на груди и вздрагивала от каждого прикосновения. Потом Саша вытирал полотенцем её мокрые волосы, грудь, спину, ноги. Она стояла, замерев, глаза слипались то ли от неги, то ли от желания спать. Он отнёс её на руках в постель, заботливо накрыл одеялом.
– Поспи немного… Тебе надо отдохнуть… Я рядом…
Послушно закрыв глаза, Марина не заметила, как заснула, а когда через час проснулась, Саша сидел на кровати и смотрел на неё в упор широко раскрытыми глазами.
– Ты совсем не спал?
– Нет, я караулил твой сон…
– Саш… Мне завтра надо пораньше уехать домой…
– Тс-с-с… – Он приложил палец к её губам.
– Давай об этом завтра… Не надо ничего портить…
Его голос исходил откуда-то из глубины и немного пугал новыми нотами. На мгновение Марина пожалела, что приехала, но его ласки мгновенно успокоили, и она покорно отдалась им. Грубым в эту ночь он не был, наоборот, невероятно нежным, точно она самое хрупкое создание на свете и любое мало-мальски резкое движение ранит или причинит боль. Саша говорил и говорил еле слышно, и она с трудом различала слова, слова любви. Во всём было нечто книжное, киношное, не существующее в реальном мире. Но такая игра увлекала, сбивала дыхание, принося неистовое наслаждение.
Утром Марина встала раньше Саши, сделала себе кофе и начала собираться.
– Ты куда?
– Я же говорила. Мне пора домой. Он прилетает около восемнадцати.
Марина не решилась сказать «муж».
– Ты никуда не пойдёшь!
От него веяло холодом, черты лица мгновенно заострились, и в глазах появился нездоровый блеск.
– Не говори глупостей! Я всё равно уйду!
Саша грубо оттолкнул её в сторону, Марина едва устояла на ногах. Помчался в прихожую и на ключ запер входную дверь.
– Вот теперь попробуй. Ты больше не вернёшься домой, максимум за своими вещами.
Его голос стал тише, но напряжение не пропало. «Так он всё продумал!!! Специально заманил меня!!! Что же делать?!» Голову стянуло обручем, опять стало трудно дышать, а ведь до Саши с ней такого не случалось. Всё, что происходило, напоминало нервный срыв, вызванный отчаянием. Марина бросилась к телефону в надежде, что успеет набрать Ленку и та всё поймёт с полуслова, но Саша опередил её и выдернул телефонный провод с корнями.
– Я тебя умоляю! Ну, хочешь, встану на колени! Отпусти меня!
– Не проси, это невозможно! Ты что же думала, так и будешь крутить мной, как захочешь?! Ты давала мне надежду, заверяла, что любишь! Так что же, это была ложь?! Гнусная, дешёвая тварь!
– Я действительно тебя люблю! Чем хочешь поклянусь!
– И в то же время не хочешь быть со мной?! – Он изверг страшный, нездоровый хохот. – Это ты поймала меня в свои сети, а теперь хочешь оставить!
– Я не собираюсь тебя оставлять! Я замужем, ну пойми!
– Уже не пойму! И хватит ныть! На меня это больше не действует!
От безысходности Марина подскочила к двери и со всей силы стала колотить по ней кулаками. Саша со всей силы ударил её в спину, и она, как пустой мешок, соскользнула вниз, стараясь за что-нибудь зацепиться. Оставшись одна сидеть, согнувшись, в коридоре и давясь слезами, она поняла, что наступила расплата. Из кухни доносились резкие звуки, потом всё затихло. Марина с трудом поднялась, подошла, крадучись, и заглянула туда. Саша сидел спиной, ел, царапая вилкой тарелку, рядом стоял стакан, полный тёмно-бордового вина. Неслышно прошмыгнула в гостиную и с ногами забралась на диван. Боли не чувствовала, лишь обиду и страх. Потерявшейся во времени, ей вдруг стало всё равно. Скорее всего, это была защитная реакция не сойти с ума.
Саша то и дело подходил к ней, точно ничего не произошло, и спрашивал, как дела и хочет ли она есть. Отведя глаза, Марина упорно молчала, не в силах вымолвить ни слова. За окном смеркалось. «Значит, где-то около пяти… Максимум в половине восьмого Володя будет дома. Валя его встречает. Господи, что же будет?!» Она схватилась руками за голову и услышала стон, который исходил из её рта. Горький, надрывный. Решила сделать ещё одну попытку разжалобить Сашу. Он лежал в своей комнате и спокойно читал книгу.
– Саша, миленький, родной, я тебя очень прошу! Он приезжает всего на три дня! Всего три дня!
Слёзы опять полились из глаз, она торопливо смахивала их с лица и всё твердила:
– Саша, Сашенька, пожалуйста…
Сначала он не обращал на неё никакого внимания, потом нехотя поднял голову и, улыбаясь, сказал:
– Нет, я так решил, значит, так и будет.
Она чувствовала, как ему нравится издеваться, видеть её беспомощной и раздавленной, мстить и получать от этого удовольствие. В ней ещё теплилась надежда, пока он не захохотал, прочитав что-то в книге. Это был уже совсем другой человек, циничный и жестокий. Марина вернулась в гостиную, подошла к окну. Снег продолжал падать, по улице шли прохожие по своим делам, проезжали машины, освеща