Уставился в потолок.
Комната была погружена в тишину, но мои мозги, скованные болью, гудели паровозным гудком. «Проклятье»… Сдавил ослабевшими пальцами виски и тихо застонал. Попытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Получалось плохо. Единственное, что я помнил прекрасно — это раздражение от того, что Настя заблокировала мой номер, и постоянно наполняющиеся крепким спиртным рюмки, которые я проглатывал со скоростью автомата, принимающего монеты.
А что? Я все сделал правильно. Ботаничка обнаглела настолько, что вдруг возомнила, что из-за нее я должен поменяться. Забавная какая. Неужели, она, правда, думала, что у нас с ней может выйти что-то серьезное? Умора.
Всё. Забыть ее, выбросить из головы и не вспоминать, как страшный сон. Никогда.
Скатившись с кровати, я сел на полу. Отдышался. Осмотрел одежду — та вся была в каких-то пятнах и ужасно воняла. Содрал ее с себя, скомкал и отбросил подальше. Проверил телефон. Ничего. Поставил его на зарядку и в одних трусах, пошатываясь, отправился в ванную.
В коридоре было тихо и пусто. Наверное, Ленка была на учебе, а родителей не было дома. Это хорошо, потому что мне не хотелось, чтобы мать увидела меня в таком виде, она еще после прошлой вечеринки не оттаяла, продолжала злиться на меня. Прошлепав босиком мимо их комнат, вошел в ванную и включил воду.
Взгляд в зеркало отсеял последние сомнения: вчера я нажрался в дерьмо и, собственно говоря, как дерьмо же сегодня и выглядел. Пришлось пошариться в мамином ящике за зеркалом в поиске таблеток. Нашел какие-то, вывалил пару штук на ладонь, закинул в рот, наклонился и запил водой прямо из-под крана. Гадость. Еле сдержал накативший вдруг рвотный позыв.
Разделся и ступил ослабевшими ногами под душ. Вода приятно обжигала кожу и даже бодрила. Простояв всего несколько секунд, я вынужден был опуститься вниз и сесть, наклонившись спиной на стену. Организм отказывался мне подчиняться, голова нехило кружилась, руки дрожали. Я подставил лицо под струи и закрыл глаза. Вот сейчас полегчает, еще немного, и мне станет лучше.
Так. А как я вчера добрался домой?
И от мысли, пронзившей затуманенное сознание, вдруг накатила волна тошноты. Меня моментально согнуло пополам. Полу-растворенные таблетки резво покинули мой желудок вместе с остальным содержимым. Сплюнув остатки желчи, я зажмурился. «Нет. Только не это». Лучше бы я не вспоминал, что вчера натворил…
Наскоро сполоснувшись и почистив зубы, выскочил из душевой. Обернулся полотенцем и поплелся по коридору, жалея о том, что своей ванной комнаты, как у Ленки, у меня в этом доме не было, а одежду с собой взять забыл. Проскользнув не замеченным, вернулся к себе. Оделся и расчесал волосы. Единственное, чего мне хотелось сейчас, это, как нашкодившему псу, прошмыгнуть во двор, пока меня не заметили, и скрыться за забором.
Обильно сбрызнул шею парфюмом, накинул куртку, надел солнцезащитные очки, взял ключи от машины и через кухню, чтобы захватить с собой бутылку ледяной воды, двинулся на выход.
— У тебя хоть немножко совести имеется? — Остановил меня холодный голос сестры.
Я обернулся. Она сидела за столом.
— А, это ты… — Ухмыльнулся.
Поднял очки на макушку. Открыл холодильник, достал бутылку минералки, открутил крышку и жадно припал к горлышку.
— Надо же, сушняк его мучает, а совесть нет.
Подавился. Откашлявшись, повернулся к ней:
— Ты с чего вдруг решила голос подать?
Лена отставила тарелку с обедом и встала:
— Слишком долго молчала, слишком долго терпела твои выходки.
— Эй, потише. — Виски сдавило, словно обручем.
- Теперь ты доволен? — Она и не думала сбавлять тон. Ее щеки вспыхнули красным, пальцы сжались в кулаки. — Ты этого хотел? Чтобы они расстались? Отлично. Радуйся. Ты добился своего. Отец собрал вещи и ушел, а мама осталась одна. Плачет, закрылась в комнате и пьет успокоительные.
— Мм… — Кивнул я.
Хреново.
Мне требовалось время, чтобы все осмыслить.
— Теперь она несчастна. Ты добился своего. Поздравляю!
— То есть, лучше было, когда она не знала, что ее муж трахает на своем столе молоденьких секретарш? — Гнев во мне вскипел мгновенно.
— Папа же сказал, что это было всего один раз! Что это ошибка, что он больше никогда… — Ее губы сомкнулись и задрожали.
— И ты ему веришь?
— Да.
Нет. Конечно, нет.
— А я не верю. — Сказал тихо.
— Ты просто не можешь простить Нину!
Я поставил бутылку обратно в холодильник и подошел к сестре.
— Мне плевать на Нину. Я забыл ее, как только увидел всю эту мерзость своими глазами. Так и передай своей подружке. — Обида горько обожгла мое горло. — А вот его я простить не смог. Он — мой отец. Он знал, что она мне нравится. Он…
— Да она даже не была твоей девушкой! — Воскликнула Лена.
Ее плечи задрожали.
— Нет? А кем она тогда была?
— У вас не было отношений.
— Серьезно? Это она тебе так сказала? — Я чуть не задохнулся от возмущения. — А что это тогда было?
Сестра покачала головой.
— Не знаю… Вы играли друг с другом, и обоим это нравилось. Ты же знал, что она любила Кирилла, и с тобой просто мстила ему.
— И поэтому спала с нашим папочкой?
Она тяжело вздохнула:
— Ты сам привел ее в офис к отцу и попросил устроить на работу.
— Я не просил его спать с ней! — Ударил ладонью по столешнице кухонного гарнитура. — Ты просто оправдываешь свою подругу.
— А ты всегда оправдываешь себя. — Лена облизнула губы. — Не было у тебя никаких отношений, ты просто злишься, что все так вышло с отцом. Ты не способен на чувства, на что-то серьезное, Рома. Ты же ведешь себя, как ничтожество! Я все знаю, все вижу!
— Зато ты святая. — Рассмеялся я. — Как хорошо. Защищаешь отца, подругу, а о матери ты хоть раз подумала?
Лена откинула светлые волосы с лица и шумно втянула ноздрями воздух.
— Мама — единственная, о ком я думала всегда. Представь, каково ей сейчас! Она страдает. Она раздавлена, уничтожена. Правда — не всегда лучшее решение всех бед.
— Супер! — Усмехнулся я, ощущая все сильнее растущее в груди негодование. — Лучше жить в неведении, да, Лен? По-твоему, это лучше?
— Да.
— Отлично. — Улыбнулся. — А то ведь я хотел рассказать тебе, как Левицкий пару недель назад хвалился перед парнями, что завалил в койку мою сестру. А теперь не буду. Живи и дальше в неведении. Так лучше, чем знать, что все вокруг тебя обсуждают.
Она разом вся поникла и побледнела.
— Я все знала. — Ее глаза заблестели. — Поэтому и порвала с ним. А ты… ты… — Лена всхлипнула. — Ты мог бы и заступиться за свою сестру.
— Я предупреждал тебя, Лена! — Гневно приблизил палец к ее лицу. — Предупреждал! Я говорил, что он урод, и не хрен даже приближаться к нему. Но ты ведь так хотела поступить по-своему, да? Так хотела показать, что ты уже большая девочка?
— Ты просто испугался его!
На нее было больно смотреть.
— Кого? Левицкого? — Я дернул бровью. — Серьезно? Если бы ты послушала меня и держалась от него подальше, было бы лучше. А теперь расхлебывай сама. Флаг тебе в руки! Давай, вперед. Иди, расскажи всем, как тебе всё по фигу! Думаешь, не вижу, что ты прячешься ото всех?
— Это тоже месть за то, что я дружила с Ниной? — Дрожащим голосом спросила сестра.
— О, господи… — Я тяжело выдохнул, прихватил пальцами собственные волосы и с силой сжал. — Вы все такие дуры, да? — Резко опустил руки. — Неужели, ты не видела, с кем связывалась? Даже, если забила на мои слова, сама-то не пробовала разуть глаза и взглянуть на Левицкого трезво? Или так сильно хотела поступить мне назло, что поспешила раздвинуть перед ним ноги?
— Ты… т-ты… — Заикаясь.
— А теперь, когда он всем растрепал, пожалела?
Лена закрыла рот и громко сглотнула. Ее лицо стало белее мела. Не дыша и не моргая, она медленно попятилась назад.
— Разве не ты сама хотела с ним встречаться? — Продолжил я, не в силах остановить поток рвущихся наружу слов. — Разве не по обоюдному желанию у вас все произошло? Так за кого я должен теперь заступаться, если моя сестра — точно такая же дешевка, как и ее подруги?
Она принялась жадно хватать воздух. Вот только по-прежнему не могла выдавить ни слова в свое оправдание.
— Так что не надо учить меня жить, если у самой с этим большие проблемы, ладно? — Улыбнулся я.
— У меня ничего с ним не было. — Глотая окончания, хрипло проговорила она. — Ничего, ясно?
— Что? — Моя рука сама потянулась к холодильнику за бутылкой с водой.
— Я жалею, что мы с тобой родственники! — Лена продолжала пятиться, пытаясь удержать рвущиеся из глаз слезы. — Ты ничем не лучше Левицкого. Такой же жестокий гад, строящий из себя мачо, но абсолютно пустой внутри. Думаешь, что все вокруг притворяются? На самом деле — притворяешься ты. Ненавижу тебя! Ненавижу!
Ленка развернулась и понеслась прочь.
— Надеюсь, ты собой довольна. — Бросил ей вслед. — Психованная! — Повернулся к холодильнику и, слушая удаляющиеся по лестнице шаги сестры, уткнулся в него лбом. — Ниночке привет передавай…
Ударил ладонью по прохладному металлу и задержал дыхание, чтобы успокоиться. Затем медленно вдохнул, выдохнул и покачал головой.
И почему все было так сложно? Почему я опять оказывался виноватым во всем? Ну, уж нет. Так не пойдет. Если кому-то не нравится правда, то это их проблемы, не мои. А все, что нужно сейчас мне, чтобы прийти в себя, это скорость, сигареты и много громкой музыки. И еще снова стать нормальным. Таким, каким меня привыкли видеть. К черту Рому Гаевского, миру нужен Гай — веселый, беззаботный, щедрый. Да будет так!
22
Настя
Он не появлялся в университете уже неделю. По крайней мере, я его не видела. Старалась вообще не вспоминать про Гая, который умудрился за несколько дней знакомства перевернуть всю мою привычную жизнь, но глаза по-прежнему упрямо бросались отыскивать его силуэт в извилистых коридорах учебного заведения всякий раз, как я проходила от одной аудитории к другой.