От ее взгляда у меня кровь в венах застыла.
— Ну, допустим. — Хмыкнула она, возвращаясь к своему столу. — А теперь посмотрим, Ежова, как вы справитесь с самостоятельной работой по данной теме. — Взяла со стола пачку листов с заданиями, вернулась и обрушила на мой стол. — Раздайте всем. Займемся оценкой основных фондов.
Я быстро передала по рядам задания, и аудитория погрузилась в тишину. Лишь только недовольные перешептывания и стук клавиш калькулятора прерывали ее в течение следующего получаса. И только, когда спасительный звонок огласил окончание пыток, нам позволено было встать, сдать работы и уйти.
— И это того стоило? — Поинтересовалась Марина, когда мы вышли в коридор.
— Мы думали, она тебя съест. — Призналась Оля.
Я могла лишь виновато улыбаться и радоваться тому, что осталась в живых.
— Круто ты ее. — Похвалил Женька, догнав нас.
— Как же она об тебя зубы обломала! — Поддержал Антон. — Класс!
В памяти снова всплыли острые клыки, и по спине побежали мурашки.
— Это же основы, мальчики. — Смущенно улыбнулась я. — Неужели, она думала, что подловит меня на азах и простейших определениях? — Бравировать, надо признаться, у меня получалось неважно.
Плечи все еще тряслись от страха, а ладони потели от напряжения.
— Ты все равно молодец, Настя. — Исаев положил ладонь на мое плечо. — Круто справилась. — Мы вошли в шумную столовую. — Я бы начал заикаться и ничего не смог бы вспомнить. У меня, когда ты отвечала ей, колени дрожали так, что ручка по столу прыгала!
Женя звонко рассмеялся, а я чуть не запнулась и не выронила из рук учебники — потому что увидела Рому. Он стоял в очереди в компании своих друзей и смотрел прямо на меня. Точнее, на руку Исаева, все еще покоившуюся на моем плече.
23
Настя
Меньше всего на свете я хотела бы увидеть растерянность в его глазах. Она промелькнула и снова исчезла, сменившись равнодушием. Но мне все-таки удалось ее заметить.
— Настя, что тебе взять? — Спросил Женя, бросая сумку на спинку стула.
Я вздрогнула и задышала чаще. Чертов Гай. Я не понимала его, потому и боялась. Хотела сбежать из столовой скорее, но не могла. Ноги не желали слушаться, руки онемели. Но все-таки, хорошо, что с ним все было в порядке. Я скучала. Ненавидела его, и все равно скучала, скучала, скучала. Невыносимо, трепетно, робко. И сердце предательски забилось учащенным пульсом в висках, выдавая мое смятение.
— Ты что-то сказал? — С трудом оторвала взгляд от Ромы и посмотрела на Исаева.
Парень широко улыбнулся.
— Приходи в себя, Насть. Все уже позади. — Он указал на очередь. — Народу много, зачем нам всем стоять? Я говорю, что мы с Антохой постоим в очереди и можем взять вам все, что нужно.
Деньги. Первое, обо что споткнулись мои мысли, это напоминание о том, что много тратить нельзя.
— Чай. — Почувствовала, как в желудке заурчало. — И… булочку.
— Хорошо. — Женя перевел взгляд на Олю. — А тебе?
Они с Мариной надиктовали желаемое, сунули ему в кулак смятые купюры, и я тоже принялась шарить по карманам.
— Ничего не надо, Насть. — Прошептал Исаев, наклонившись совсем близко к моему уху. — Деньги тебе еще пригодятся. — Перехватил мою руку, которая собиралась вынырнуть из кармана с хрустящей банкнотой, зажатой меж пальцев. — Убери, Ежова. Убери, я сказал.
Он улыбнулся, и я благодарно кивнула.
— Марин, я не понял. — Антон почесал нос. — Салат с помидорками сверху, это тот, который сырный или крабовый?
— Майкин, ну, ты даешь. — Савина только успела сесть. Теперь ей приходилось вставать. — Пошли. Чувствую, вы двое без меня не справитесь. Вот там, где одна помидорная долька сверху, это сырный. Я его терпеть не могу, он с морковкой и капустой. А тот, на котором много долек, это крабовый. Сейчас покажу.
Они удалились, чтобы встать в очередь, и я села рядом с Олей. Медленно, словно чувствуя на себе чей-то взгляд, повесила сумку на стул, поправила волосы и рискнула поднять голову. Посмотрела в ту сторону, где стоял Гай с друзьями, и сердце снова пустилось галопом.
Внимательные серые глаза все еще изучали меня. Он стоял рядом со своими друзьями-мажорами. В мятой черной толстовке с капюшоном, из-под которой выглядывала такая же мятая серая футболка с надписями на английском, в узких голубых джинсах и белоснежных кроссовках. Нарочито небрежный, даже расхлябанный, лениво наклонившийся на стойку с десертами. Он был без подноса, в отличие от своих приятелей, будто не поесть пришел, а заскочил повидаться всего на пару минут.
Рома что-то обсуждал с ними, но пристального взгляда с меня не сводил. Немного запрокинув голову, нервно поглаживал татуировку на шее и хмурился. Вряд ли без очков я могла бы рассмотреть каждую черточку его лица, но для того, чтобы стушеваться, мне достаточно было видеть его глаза. А еще искривленный в довольной ухмылке рот и слегка взъерошенные светло-каштановые волосы.
Я все еще помнила, каковы его мышцы на ощупь — твердые, почти стальные. Помнила его запах — свежий, терпкий, слегка горьковатый. Так, наверное, должна пахнуть опасность. Адреналином, скоростью, тщеславием и злостью. Только почему этот аромат казался мне сейчас почти родным?
Вот черт.
Вокруг столько красивых девчонок, зачем же он не смотрит на них? Вон, Лидка приперлась со своими подружками. Встала в сторонке, а он даже не заметил ее. Почему Гай предпочитал смотреть на меня — на ту, которая была совсем не в его вкусе и вечно подвергалась насмешкам из-за внешнего вида? Может, он все еще хотел выиграть спор и решал, как лучше мне отомстить?
Опустила глаза.
«Не смотри на меня, не смотри. Ну, пожалуйста».
Гаевский стоял в десяти метрах от меня, а ощущала я его так, будто он находился совсем рядом. Это было невыносимо. Почти чувствовала его запах, он проникал мне под кожу, забирался в легкие, мешая дышать. Почти так же, как и этот хитрый, полный безнаказанного веселья, наглый взгляд.
— Сюда идет. — Шепнула Оля.
«Что? Кто? Где?»
У меня дыхание перехватило. Сердце рванулось в груди, как обожженное огнем, больно толкнулось в ребра и застучало где-то под горлом, перекрыв кислород.
— Отличный выбор, — раздался голос Ромы у меня над ухом.
Проходя мимо, он наклонился, чтобы сказать мне это. С хорошо заметной иронией, но как-то зло и резко.
Шею приятно согрело от его дыхания.
— Что? — Почти беззвучно произнесла я, поднимая на него взгляд.
Но его уже рядом не было. Гай, не задерживаясь, прошел дальше по проходу и вышел из столовой. Даже обедать с друзьями не стал. А мне только и оставалось, что, недоумевая над значением брошенной фразы, глядеть ему вслед. И да, ноздри все еще щекотала свежесть его парфюма. Кажется, и кожа на шее, и волосы, и одежда уже пропитались насквозь этим запахом.
Я дернулась, поежившись.
— Что это было? — Спросила Оля, наклоняясь на стол, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Не знаю.
Застывшая кровь снова побежала по венам.
— Он тебе что-то сказал или просто поцеловал в шею? — Улыбнулась она. — А то я не успела среагировать.
От воспоминаний о том, как он выдохнул мне в ухо свои слова, по спине прокатилась лавина мурашек.
— Какую-то чушь сказал. — Пожала плечами.
— Что именно?
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула:
— «Отличный выбор».
— Так и сказал?
— Ага.
— Ха. — Еремеева поставила локти на стол и тихо рассмеялась в ладони.
— Что?
— Ревнует. — С видом знатока заключила она.
— Чего? — Пришлось нахмурить брови, чтобы изобразить неподдельное возмущение.
— Да. — Олька кивнула в сторону направляющихся к нам ребят. — К Женьке.
— К Исаеву? — Прошептала, наклоняясь к ней.
— К нему. — Подтвердила подруга. — Нашего ботаника даже очки не портят. Гляди, какой. Высокий, стройный, симпатичный. Я сама к нему весь прошлый год присматривалась. Только ему, кажется, блондинки больше нравятся.
Она пихнула меня в бок и засмеялась.
— Твой чай, Настя. — Женя поставил на стол поднос и принялся выгружать с него съестное. — Вот еще слойка. — Он подмигнул мне и улыбнулся. — Но советую начать с отбивной и картофельного пюре. Хотел взять тебе суп, но он бы не уместился на подносе. Да и, к тому же, я такой рукоклюв, что вряд ли бы донес его сюда, не расплескав. — Он положил передо мной ложку, вилку и подвинул тарелку с хлебом. — И хлеб.
— С…спасибо. — Промычала я, краснея.
Нетвердой рукой взяла столовый прибор и покосилась на Ольку. Та торжествующе играла бровями.
«О, Боже мой»… Я влипла…
Роман
Я всю неделю старательно делал вид, что прежний образ Гая не жмет мне в плечах, как старый пиджак. А тут увидел ее, и всё полетело прахом. И сразу мысли о том одиночестве, которое я испытывал в толпе «друзей» и которое так старательно игнорировал, стали очевиднее очевидного.
Ну, почему маленькая неуклюжая мышь вызывала во мне столько эмоций?
Злился на нее. На то, что она так на меня воздействует, злился. Забыть хотел, не думать о ней больше, выкинуть ее глупые слова из своей головы. Но не мог. А ведь у меня уже почти получалось. Знал, что не нужно было возвращаться сюда, в эти чертовы стены, где каждый стук подошвы по полу напоминает о звуке ее легких шагов. Где каждый взгляд в зеркало обещает нарисовать ее отражение за моей спиной.
А ведь мне целую неделю удавалось оставаться прежним.
И не важно, что развлечения уже не развлекали, а вечеринки, кроме скуки и усталости, не приносили ничего абсолютно. Зато я снова был самим собой. Кажется…
И пусть для этого нужно было смеяться через силу над чужими шутками и временами даже выдавать свои. Пусть приходилось возвращаться под утро домой, лежать в холодной постели, глядя в потолок, а потом отжиматься до потери сил, чтобы просто уснуть и хоть сколько-нибудь поспать. Пусть для видимости благополучия нужно было ощущать себя роботом без эмоций и чувств. Но хотя бы так я мог ощущать, что по-прежнему контролирую хоть что-то в своей долбаной жизни.