Но Карвальо они ухерачили только в путь.
Он стал беспечен. Жаден, стал слишком большого мнения о себе. Тон Декейтера смягчается, становится терпеливым и задумчивым. Дело в том, Вейл, что маршалы появляются только тогда, когда заваруха уже в самом разгаре. А вот если вообще не беспределить, они направятся куда-нибудь еще и убьют какого-то другого ушлепка».
Да, кажется, я слышал, как Аллаука говорила об этом на совещании пару месяцев назад.
Он пожимает плечами. Что ж, я всегда знал, что она – умница.
Она – сука.
И это тоже. Но ты просто наблюдай за ней. Однажды она станет мэром одного из этих захолустных городков.
Так-так.
На следующий год я покинул Нагорье и отправился в Брэдбери за работой престижнее. И больше туда не возвращался. Мы с Декейтером время от времени поддерживали контакт, в основном поздравляли друг друга с Рождеством и Мартес Чалл, да еще кидали всякие странные видосы с комментариями, вроде «Ты погляди на этого жалкого мудака». Однажды он заявился в Брэдбери, чтобы переждать заваруху, которую устроил в Вест-Энде. В то время я довольно тяжело переживал конец цикла, был вял и рассеян от вызывающих кому веществ, у меня не хватало денег и оставалась всего пара недель, чтобы обеспечить себе безопасное четырехмесячное убежище на время отключки. У меня сохранились смутные воспоминания о том, как мы несколько раз выпивали с ним, но я ни черта не помнил, о чем мы говорили. Если он и был на пути к лучшей жизни, оседлав волну Аллауки, то либо не счел нужным об этом упоминать, либо упомянул, а я не обратил внимания. Когда я погрузился в гиберноидный сон, Милтон еще оставался в городе, но, когда я вынырнул из спячки четыре месяца спустя, его уже не было. С тех пор я его больше не видел и не слышал.
Я поморщился. Может, я тогда что-то не то ему ляпнул.
Я попросил Осирис сделать звонок и прождал на линии достаточно долго, убедившись, что на том конце провода нет автомата.
– Отель «Крокус Люкс», – жизнерадостным тоном произнес настоящий, живой человек, когда мне все-таки ответили. – Чем я могу вам помочь?
– Я бы хотел поговорить с одним из ваших гостей.
– Конечно, сэр. Я посмотрю, смогу ли вас с ним соединить. Как его зовут?
– Милтон Декейтер. Скажите, что звонит Вейл.
У него случился сбой.
– Я… э-э-э… Милтон Декейтер, да. Хм. Мистер Декейтер на самом деле не… ну, эм… Одну минутку, пожалуйста, мистер?..
– Вейл.
– Да, конечно. Мистер Вейл. Одну минуту, пожалуйста.
Я ухмыльнулся. Стандартная черта высококлассных отелей – использовать человеческий персонал там, где весь остальной мир поставил бы автомат. Но отель должен быть по-настоящему высококлассным, чтобы эти люди работали так же гладко, как машина, которую они так демонстративно заменили. Пока что «Крокус Люкс» из Колыбель-Сити несколько не соответствовал своим устремлениям.
Администратор вернулся, на этот раз более спокойный.
– Боюсь, мистер Декейтер в настоящее время недоступен. Я передал ваше сообщение, и…
– Это прекрасно. Он может мне перезвонить. По этому номеру, когда у него будет время.
Я прервал связь.
Некоторое время сидел, задумчиво уставившись в переплетающиеся узоры отдыха на экране, не совсем уверенный, что я сейчас сделал и почему.
Глава девятнадцатая
Шлам-гонщики, настоящие, а не брендовые имитаторы, которые портят малину всем остальным, – толпа довольно непокорная. Полагаю, съезд по системам канализационных сливов высотой в шесть, а то и семь километров ради развлечения и не шибко большей прибыли как-то влияет на вашу естественную склонность к почтению, которая, возможно, когда-то у вас и была. Здание клуба «Шламеры Брэдбери» стояло на улице, заполненной брокерскими фирмами по защите прав на полезные ископаемые и конторами высококлассных юристов по недвижимости. Здание венчал знак – пиксельный туман грохочущего великолепия из коричневой жижи, который изображал десятую точку сброса в Фонсеке. Больше всего это напоминало сплошной поток жидкого дерьма, непрерывно льющегося с двадцатого этажа на тротуар. Он издавал соответствующий густой булькающий звук, вызывал подсознательные реакции, потому вы могли поклясться, что чувствуете аромат сточных вод. Если вы хотели попасть в клуб, то должны были пройти прямо сквозь поток.
Как и любой другой, кто двигался по Шестьдесят Седьмой улице с этой стороны дороги.
Я прибыл на место за несколько минут до назначенного времени, облокотился о соседний фасад и некоторое время наблюдал за тем, как местные юридические светила переходят улицу, а не рискуют проходить через имитацию навозной жижи. Это было по-детски и быстро надоедало, но отвлекало меня от мысли, что я стою там с табличкой «Мишень» на груди.
В пяти улицах слева за всякими промежуточными постройками маячило здание управления КОЛИН по минеральным правам, похожее на надгробие какого-то павшего бога. Оно отбрасывало гигантскую тень, погружающую часть Шестьдесят Седьмой улицы в кромешный мрак. Пока я ждал, край этого мрака словно неизбежный прилив подбирался ко мне.
«Как думаешь, – небрежно поинтересовался я, – остаться здесь или пройтись?»
«По человеческим меркам они не так уж и опаздывают. Не забывай, ты разгорячен. Нетерпение – стандартный признак».
Справедливое замечание.
На часах было 14:22, когда из-за угла в двух кварталах от меня выскользнул стальной серо-зеленый краулер-лимузин. Он остался на ползучей полосе, прокрался вверх по улице в мою сторону и остановился прямо передо мной. Рис проверила спецификации, не дожидаясь моей просьбы, – бронированный «Бугатти Маринер 420» или очень хорошая подделка. Напряжение в мышцах спало – подделка или нет, но этот краулер был очень дорогой игрушкой. Кто бы там ни сидел, если бы они захотели избавиться от меня, то скорее отправили бы снайпера на девяностый этаж здания управления минеральными ресурсами. Эти люди действительно явились поговорить.
Люк лимузина треснул и опустился на ширину ладони. На меня уставилось встревоженное лицо клерка. Небритый пару дней как подбородок, покрасневшие от бессонницы глаза спрятаны за уродливо-функциональными рамками гарнитуры. Похоже, в эти дни мало кто мог похвастаться здоровым сном.
– Хакан Вейл?
– Во плоти. Ты не отсканировал меня, пока подъезжал?
– Каков был ваш гонорар?
– Не думаю, что мы успели это обсудить.
Его голос стал резким.
– Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты сюда пришел?
– Шестьсот в местной валюте.
Люк плавно опустился до уровня пола.
– Хорошо, садись.
Я пригнулся и забрался в плюшевый интерьер салона. Типичный клерк жестом пригласил меня сесть рядом с ним, лицом к задней части краулера.
– Он вооружен, – бесцветным тоном сообщил он.
Кто-то фыркнул, словно ему рассказали безвкусную шутку. Я сел, оглядел двух других пассажиров. Скользнул взглядом по женщине и постарался скрыть внезапное учащение пульса, когда увидел сидящего рядом с ней худощавого мужчину с грубыми чертами лица. Но я достаточно дружелюбно кивнул ему и поглубже устроился в шикарной обивке лимузина. Проявил вежливость и сделал прозрачными линзы гарнитуры, чтобы он мог встретиться со мной взглядом. Люк закрылся, и мы тронулись с места так плавно, что я едва это почувствовал.
– Я мог бы проехать так до самого центра, – сказал я. – Комиссар.
Он мрачно уставился на меня.
– Итак, ты – Вейл. Симпатичные у тебя кольца.
Не похоже, чтобы он рассчитывал на ответ. Я молча ждал, пока Питер Сакарян переглядывался с сидящей рядом с ним женщиной. Молчание затягивалось.
– Вейл, – наконец произнесла женщина. – Это не настоящее твое имя, не так ли?
– На этой планете – настоящее.
Она явно была с Земли – та же мышечная масса в конечностях и телосложении, что я заметил на Мэдисон Мадекве, пара таких же татуировок КОЛИН, более заметных на фоне светлой кожи. Изящные черты лица, которые могли быть как настоящими, так и результатом хирургии, внимательные темные глаза за непримечательной гарнитурой в легированной оправе. Короткие волосы зачесаны поперек – в свое время такую прическу называли пилотским роллом – строгие светлые тона с резко различимыми прожилками фиолетового, расходящимися вдоль левой скулы и над бровью. Эта штука с Кандинским начинала входить в моду. Я прикинул, что ей было лет пятьдесят по земному исчислению.
Сакарян заметил, что я ее изучаю. Фыркнул.
– Это суперинтендант службы безопасности аудита Астрид Гаскелл из Земного надзора КОЛИН. И поскольку ты знаешь, кто я такой, думаю, мы можем начать. Сколько Малхолланд тебе платит?
Я замаскировал реакцию за невежливой ухмылкой.
– Я не могу обсуждать с тобой своих клиентов, Питер. И ты это знаешь.
– Значит, ты признаешь, что работаешь на него? – встряла Гаскелл.
– Этого я не говорил.
– Ты работаешь на него?
Я слабо ухмыльнулся ей.
– Тебе заплатили, – резко сказал Сакарян. – Я бы сказал, довольно неплохо для вышедшего в тираж бывшего корпоративного силовика. Если ты хочешь сохранить эти деньги, тебе лучше начать отвечать на наши вопросы.
– Вы заплатили мне за то, чтобы я пришел, я так и поступил и выслушал вас, что я все еще делаю. Никто ничего не говорил о моем списке клиентов. Этой информацией я никогда и ни с кем не делюсь. – Я сделал паузу, переводя взгляд с одного на другую и обратно. – Точно так же, как я никому другому не расскажу о нашей милой беседе. Вот что вы приобрели за свои шестьсот маринов. Итак, что еще я могу для вас сделать?
Комиссар ощетинился. Он был не маленький парень. В этом большом и худощавом теле скрывалось много крепких мышц, и он не позволил им обвиснуть с возрастом и положением, как это сделал Малхолланд. Сакарян заработал свой статус тяжелым путем. Он очень долго работал маршалом Нагорья, получил с полдюжины наград и не меньшее количество раз был ранен при исполнении служебных обязанностей, прежде чем ветер народного признания унес его обратно в Разлом, где он возглавил отдел расследования убийств в департаменте полиции метрополии. Его темный взгляд повидал все, е