Но стало хуже, когда атмосфера начала накаляться.
– Спасибо, – сказала она наконец, возможно, в качестве утешения.
– Всегда рад, – наученный привычными посткоитальными потребностями Арианы, я попытался завязать разговор. «Пачамама и все ее маленькие святые, жаль, что тебя сейчас здесь нет, девочка». – Это что мы сейчас такое слушали?
– «Приговорен к аду Разлома» – «Живой концерт на Стене 101». Не впечатлило, да? – Она усмехнулась, но в ухмылке ее не было юмора. – Да, Идальго тоже ненавидел это дерьмо. Наверное, такую музыку только местные любят.
Я сел на край кровати и оглянулся на нее.
– Не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос?
Она рассмеялась, на этот раз – громко и искренне. Приподнялась на локтях и взглянула на меня, выгнув бровь.
– Мой язык только что был у тебя в заднице, а твой член – у меня во рту. Я бы сказала, что мы уже немного перешли на личности, разве нет?
Я выдавил легкую улыбку.
– Ну раз уж ты об этом упомянула…
– Так что валяй, спрашивай. – Она снова откинулась на спину и уставилась в потолок. Ее груди с упругой увеличенной привлекательностью возвышались над грудной клеткой, но соски уже смягчились, избавившись от того возбуждения, которое еще совсем недавно ею владело. – Ты же для этого здесь. Фокус на задаче? «Не буди оверрайдера». Дек сказал, что ты целеустремленный ублюдок, и я думаю, ты такой и есть.
– Я… э-э-э… я хорошо провел время, Нина. – Самое время.
– Да, я тоже. – Глаза по-прежнему устремлены в потолок. – Уняла зуд. Давай, задавай свои личные вопросы. Это уже начинает мне надоедать.
– Как ты думаешь, Пабло Торрес еще жив?
Лежащее на спине тело внезапно напряглось. Я пожалел, что снова не надел гарнитуру, но сигналы все равно были довольно четкими. Я разглядел слезы, уловил их крошечный отблеск в тусклом свете.
– Нет, – решительно заявила она. – Пабло мертв.
– И откуда ты это знаешь?
Она снова села. Лицо превратилось в застывшую маску.
– Потому что я – специалист по уличной логистике и для Дека, и для Гэвела, я знаю, как здесь обстоят дела. Пабло Торрес начал трепать о своем большом куше не тем людям, словно большая шишка с непомерным высокомерием, какой он себя и считал, и это обернулось ему боком. Конец печальной, печальной истории. А теперь, я думаю, тебе лучше уйти.
– Его большой куш, который не включал в себя «Полет домой».
– Я это уже говорила.
– И ты ничего не знаешь о том, что это были за не те люди, и не хочешь выяснять. Ты, уличный логист из Наземной команды, у которой, как я полагаю, есть все ресурсы на то, чтобы похоронить убийц Пабло лицом вниз в могиле из реголита, ты все еще думаешь, что сможешь добраться до них раньше копов. Поэтому ты не стала сотрудничать с отделом по розыску пропавших?
Она выдавила улыбку.
– Не нужно верить всему, что видишь в иммерсивах.
– Тебя что-то гложет, Нина. Ты не можешь этого скрыть, и ты не производишь впечатления человека, которого легко запугать. Так что ты должна знать, что у меня есть серьезная поддержка. Земная поддержка. Что бы тебя ни волновало, с этим можно справиться.
Она усмехнулась.
– Землянин из Черного Люка спасет Бедную маленькую хорошую, но ставшую плохой Девочку от Большого Зла, да? Я слишком часто видела это сахарное дерьмо в иммиках, землянин, и мне не нравятся счастливые концовки.
– Я просто подумал, что ты, возможно, захочешь выбрать сторону победителя, – мягко произнес я. – И пока что ты все еще можешь это сделать. Я собираюсь выяснить, почему убили Торреса, и я собираюсь найти того, кто это сделал. И в процессе может пролиться очень много крови. Нет никаких причин, по которым ты должна попасть под перекрестный огонь, когда это произойдет.
Пару секунд мы сверлили друг друга взглядами. Затем она скатилась с кровати подальше от меня и плавным движением поднялась на ноги.
– Одевайся и убирайся, оверрайдер. С тобой покончено.
– Ты совершаешь ошибку.
– Ошибкой было привести тебя сюда. – Она положила руки на бедра с дерзкой уверенностью полностью одетого человека, затем наклонила голову, словно хотела получше рассмотреть меня при слабом освещении.
– Знаешь, ты трахаешься и вполовину не так хорошо, как Пабло, но кое в чем ты все-таки на него похож.
«Брошенная мать, отца нет. Босяцкое происхождение». В глубине моего разума я слышал голос Мэдисон Мадекве. «Отождествляете себя с Торресом?»
– Я совсем не похож на Пабло Торреса, Нина. Скоро ты это поймешь. Как и тот, кто его прикончил.
Она покачала головой.
– Нет, ты точно такой же, как он. Для начала, у тебя точно такая же развязность. И такая же идиотская вера в то, что за следующим поворотом тебя ждет счастливый конец. Хочешь поговорить о том, кто станет победителем? Это Колыбель-Сити, Человек из Черного люка, это Нагорье. Здесь нет победивших сторон, здесь есть только те, кто выжил и оказался впереди. Торрес не… – Внезапно она осеклась. Отвернулась, лихорадочно моргая. Но тут же снова взглянула на меня, собранная, но с блестящими глазами. – Просто уматывай отсюда, лады? Просто уходи. Ты получил ответы на свои вопросы, тебе дали. Чего тебе еще нужно? Пиздуй домой! Скажи Деку, что я оказала тебе содействие, у, сука, как я тебе посодействовала, – и просто оставь меня в покое!
Повисла неловкая пауза, пока я искал разбросанную одежду и одевался.
Когда стоять и смотреть на то, как я собираюсь, стало попросту нелепо, Учарима откинулась на кровать, порылась в соседнем шкафу и нашла пачку сигарет. Вытряхнула одну, оклеенную желтой бумагой, вдохнула в нее жизнь и в мрачном молчании затянулась, пока я одевался. Когда я закончил, она неподвижно сидела в облаке сладко пахнущего дыма, подняв одно колено, опустив на него подбородок и уставившись в угол комнаты. Позабытая между пальцами руки сигарета неуклонно догорала до окурка. Я надел гарнитуру, заколебался. Было какое-то чувство незавершенности, что-то я упустил, и оно не давало мне покоя.
Нина уловила мое колебание даже сквозь свежий отупляющий дурман, пусть и видела меня разве что краем глаза. Она не смотрела на меня, вообще не поднимала взгляд. Но подняла косяк и затянулась. Слабое потрескивание гулко заполнило царившую в комнате тишину, конец окурка ярко загорелся. Последовавший за этим голос был почти таким же тихим и сухим.
– Какую часть «уматывай» ты не понял, крутой мужик?
И я умотал.
«Ну и как ты справился?»
«Заткнись».
Мгновение я стоял в тесном вестибюле на первом этаже дома Учаримы, чувствуя мрак вокруг. Падал слабый свет от расположенных наверху панелей, освещал необработанные нанобетонные стены, все еще покрытые микропористым свежим маренго-серым налетом от недавней стройки. Где-то на полпути взгляд зацепился за каракули ярко-желтого цвета, как моча на испачканном дымом снегу, – я пропустил их по пути вниз, пока огни над головой пытались нагнать мой раздражительно-быстрый спуск. Там, всего в метре от ступеней лестницы, кто-то присел на корточки и контркультурным спреем нацарапал на стене жалобные стихи.
Иди-ка ты в жопу, Высокий Рубеж!
Я в зеленой траве, славных бедер промеж
Не балдел, и балдеть мне, гляжу, не судьба.
Я раздал все долги, кровь до капли излил;
От пизды до могилы – я шел, не скулил.
Но встретил пистако – и дело труба…
Стих был немного размыт по краям, там, где протоколы сборки пытались его уничтожить, но пока что желтая краска держалась за жизнь.
– Это явно не работа нашего приятеля Пабло, – пробормотал я, – ему, очевидно, здесь чертовски нравилось.
«Это не точные слова Нины».
«Но достаточно близкие по смыслу».
«Его не интересовала Земля как цель. Не следует считать, что все обездоленные марсиане жаждут такого же спасения, что и ты».
«Я не марсианин».
Я хотел пнуть дверь, чтобы выйти, но та хитро отскочила назад, прежде чем нога успела войти с ней в контакт. Я вышел на улицу – сухой ледяной воздух обжег ноздри – и принялся отслеживать свой путь от курительной. Это заняло больше времени, чем следовало бы. Навигационный инстинкт – одна из особенностей программы оверрайдера, его тестируют еще в третьем семестре, а затем развивают на различных этапах во время подготовки. Если вы зарабатываете на жизнь, ориентируясь внутри и снаружи извилистых лабиринтов космических кораблей, плавая в невесомой черной пустоте, сквозь которую плывет звездолет, навряд ли вам суждено заблудиться. Но продукция курительной всерьез встряхнула мои программы. Лишь через какое-то время я разглядел башню наблюдения за бурями в просвете между зданиями и смог продолжить путь.
Оттуда я уже вернулся в «Особняки Лутры». В Колыбель-Сити построили зачаточную систему метро, но поезда ходили редко и ни одна из ограниченного набора станций не располагалась рядом с Маск-Плаза. Сеть наземного общественного транспорта была еще хуже – маршруты-огрызки с несколькими официальными остановками и обслуживанием хуже минимального с наступлением ночи. С какими бы лозунгами Ракель Аллаука не выигрывала перевыборы, инвестиции в инфраструктуру явно не входили в ее программу.
Я пожал плечами – прогулка была мне только на пользу. Прочистить мысли, пораскинуть мозгами. Переварить новость о том, что Торрес не играл в лотерею.
«Во многих отношениях, – заметила Рис, – вся концепция „Полета домой“ – это анахронизм. Возврат к тому времени, когда на Марсе родилась лишь крошечная горстка граждан, а население по большему счету состояло из добровольцев поневоле, неудачников и ссыльных преступников – разношерстного контингента, который контролировала каста работающих по срочному контракту квалифицированных специалистов и администраторов. Отчаяние, бегство и чрезвычайное финансовое вознаграждение были основными движущими силами миграции, и идея возможного побега отсюда в виде бесплатного возвращения домой с сопутствующим блеском и славой играла роль еще одного стимула. Как и все лотереи, это была попытка разбавить недовольство рабочей силы иррациональной надеждой».