Гораздо лучше употребить эту ненависть к себе во благо и заставить Луппи поработать.
Я сцапал его в высушенной морозом темноте посадочной зоны спустя пару минут после того, как мы поднялись на эскалаторе с платформы «ВэллиВак». Это была преднамеренная процедура – Рис пометила Луппи как раненного в бою и, возможно, представляющего опасность, поэтому я подумал, что на открытом воздухе в Нагорье я получу преимущество, которое компенсирует любые его навыки. Боковым зрением я убедился, что он все еще висит у меня на хвосте, и поглядел по сторонам в поиске других возможностей увеличить свои шансы.
За некоторыми из вновь прибывших отправили вертушку, и теперь она приземлялась в скоплении сверкающих огней и ревущих турбин, взметнув небольшой пылевой вихрь в центре поля. Скорее всего, местная корпорация забирала возвращающихся из отпуска наемных рабочих, спасая их от соблазнов местных операторов, которые окучивали ведущие в город маршруты и вместе с такси могли подкинуть еще и шлюху вместе с капсулой в отеле. Я свернул подальше от света и шума и направился к затемненному участку посадочной зоны, где стало еще мрачнее на контрасте с огнями вертушки. Мои глаза засветились мягким голубым сиянием акульего режима. Луппи следовал за мной на разумном расстоянии, пока до него с запозданием не дошло, что с этой стороны нет выхода – только извивающийся барьер из активированной живой проволоки высотой в метр и шириной в три.
Я почувствовал, как он замедляет шаг, и развернулся. Он остановился примерно в двадцати метрах от меня, и в его позе не было ничего от военной стойки, никакого оружия в поле зрения. Я побежал прямо на него, сжав левый кулак и призвав к жизни клинок из морфосплава. Он вздрогнул, споткнулся и даже попытался сбежать. Успел сделать с дюжину шагов, после чего я врезался в него сзади, повалил плашмя в холодную пыль и перевернул. В свете посадочных огней вертушки его вымазанное в реголите, лишившееся гарнитуры лицо превратилось в бормочущую маску ужаса. На носу и щеке отчетливо виднелся тканевый шов – очень дешевая работа, выполненная в большой спешке. Он пыхтел от паники, дыхание на холоде испарялось облачками пара. Я приставил нож ему к подбородку, но с меньшей силой, чем намеревался изначально. Кажется, я начинал его узнавать.
– Ты, блядь, кто такой?
– Я… я… я… Луппи, Себастьян Луппи, я… я… следил за тобой.
– Да ладно. – Я бесцеремонно осмотрел его в поисках оружия, но ничего не нашел. Чтобы перекричать вой турбин, пришлось повысить голос. – Зачем ты меня преследуешь?
– Ты… – В его голос проник намек на самодовольство, придав ему отсутствовавшую ранее твердую решимость. – Ты разбил мне лицо, земной ты мудила. И украл мою гарнитуру. Ты – тайное прикрытие для КОЛИН и аудита, работаешь в паре с Мэдисон Мадекве, связан с Доминикой Чаканой и полицией. Думаешь, я так низко опустился, что не могу почуять запаха сенсации, когда она тычет мне в рожу своей грязной немытой мандой?
Вертушка с визгом поднялась в воздух, подняв новое облако пыли, а затем, накренившись, направилась на запад. Я убрал нож от подбородка Луппи.
– Я тебя что, знаю?
– Ты на меня сразу с кулаками бросился, как только решил, будто я вас пасу. – Все еще дрожа от возбуждения, он попытался приподняться. Шум двигателей затих вдали. В наступившей тишине его голос звучал словно смех, нервный и горький. – В чем дело? КОЛИН хочет заключить секретную сделку с Малхолландом? Или, может, это наш святой, словно Пачамама, комиссар «Чистые ручки»?
Я пошевелил пальцами и отключил лезвие из морфосплава.
– Мне-то, блядь, откуда знать? Если у тебя есть компромат на этих людей, зачем ты следишь за мной?
– Хочешь сказать, что ты не глубоко законспирированный земной оперативник?
– Глубоко законспирированный земной оперативник? Ты что, поехал на фрокерских теориях заговора? Я здесь торчу четырнадцать лет. Меня сюда не внедрили, меня тут похоронили.
– Ты здесь восемь лет, – с вызовом заявил он. – Я навел справки.
– Да. Четырнадцать земных лет. Семь с половиной местных. Ты действительно думаешь, что КОЛИН планирует так далеко наперед?
– Они используют агентов под глубоким прикрытием. И КОЛИН, и Флот. Мы видели это на Титане.
– Ты хочешь сказать, что видел это в каком-нибудь идиотском фильме об олигархах с Титана. Ты вообще хотя бы бывал за пределами планеты?
– Я не говорю о другом мире, – угрюмо сказал он. – Я говорю о том, что творится прямо здесь, в Разломе. Десять лет назад у меня были источники, чувак, настоящие источники, и они…
– Ой, захлопнись. Источники у него были. – Я встал, готовясь оставить его там, в холоде и пыли. – Знаешь, чего вы все, тупые ушлепки-заговорщики, никак не догоняете? Никто не может быть настолько хорошо организован. Нет никакого зловещего теневого правительства, нет Корпоративного Земного Заговора с целью поработить Человечество. Есть просто куча противоречащих друг другу интересов, и они создают беспорядок в любом месте, куда бы ни сунулись. Этим Марс ничем не отличается от любого другого места.
– Если это правда, тогда что ты здесь забыл?
Я наклонился к нему поближе, наблюдая за тем, как он старается не дергаться.
– А тебе какое дело, гламурная муха? Почему бы тебе не вернуться к освещению Грандиозных событий, происходящих с Сандри Чармсом и его друзьями? Ведь это же твоя работа, или нет? – Я ткнул в Себа пальцем. – Или ты глубоко законспирированный журналист, просто выдающий себя за папарацци? И как давно длится это прикрытие?
Он отвел взгляд, его лицо дрогнуло. Я свирепо ухмыльнулся.
– Вот-вот. А теперь уебывай в свой крошечный гламурный мир и не пытайся снова подкрадываться ко мне, потому что в следующий раз я могу и не быть в таком хорошем настроении.
Я повернулся, чтобы уйти. Он просто лежал там, покрытый марсианской пылью, не делая ни малейшей попытки встать или хотя бы вытереть лицо. Я заколебался.
– Ты раньше был журналистом? – Я повернулся обратно. Смягчил тон. – Настоящим?
Он отрывисто кивнул, глядя на вещи, которые я не мог разглядеть.
– Вот. – Я протянул руку. Он, не двигаясь с места, посмотрел на меня, лихорадочно моргая. – Давай, вставай. Я угощу тебя выпивкой.
Мы поехали в город на одном из краулеров-такси с искусственным интеллектом, заткнув его сутенерскую деятельность, как только она началась, и сидели в тишине, пока не добрались до центра города.
«Найди мне сносный ночной бар в нескольких минутах ходьбы от Маск-Плаза, – велел я тем временем Рис. – Пометь его для такси. И если ИИ попытается отвезти нас в какую-нибудь рекомендованную спонсором бордельную лавку, прижми ублюдка так, чтобы было побольнее, а затем стяни плату за проезд».
«В самих „Особняках Лутры“ есть бар, который мог бы соответствовать твоему описанию сносного».
«Нет, мне нужно отключиться. Найди что-нибудь другое».
Мы проехали через низкоэтажное городское кольцо, где со всех сторон теснились переделанные из складских сараев и ангаров дома с горбатыми крышами, редкая россыпь тусклых городских фонарей напоминала тлеющие угли почти догоревшего костра. Этот горизонт почти не изменился с еще домембранных времен, когда Колыбель-Сити возник как место сбора опасных сыпучих грузов, запущенных в атмосферу с орбиты. Когда все это закончилось и лагерям ловцов пришлось переместиться за пределы Разлома, новые голодные субкорпоративные игроки занялись выращиванием новых экспериментальных продуктов марстеха и испытаниями по обновлению человеческого генотипа. Дерзкие и чрезмерно обремененные долгами, они не видели причин тратить время или первоначальный капитал на восстановление. «Человечество на Высоком Рубеже делает свое дело! Народ, теперь у вас есть совершенно новое небо над головой, и воздух, которым можно дышать! Радуйтесь своим новообретенным свободам! И давайте приступайте к работе!»
Ну и так далее.
Впереди огни бонсай-центра сверкали, словно недавно приземлившийся инопланетный корабль завоевателей.
Такси застопорилось на перекрестке – возможно, протоколы спонсоров в навигаторе ИИ пару секунд тщетно боролись с боевыми технологиями БВ от Осирис, затем заворчало и высадило нас у грязного на вид углового заведения под названием «Голубая нагрузка». В подтверждение моих подозрений счетчик такси обнулился – Рис взломала его ИИ и сломала такси. Луппи тоже это заметил, сопоставил с тем, что было ему известно о моем прошлом, и пришел к проницательному с журналистской точки зрения выводу. По его лицу было трудно судить, но я надеялся, что он впечатлился.
Мы вошли внутрь, не обращая внимания на пристальные взгляды местных жителей в различных состояниях ухода от реальности, и заняли столик в уютном полумраке задней части бара. Я заказал пару шотов «Джей Ди Рэд» и кувшин местной чичи у работающей в позднюю смену бледной и усталой официантки.
– Бывал в Колыбель-Сити раньше? – спросил я у Луппи, пока мы ждали заказ.
– Нет, но я бывал в подобных местах.
Принесли напитки. Я взял свой шот, опрокинул его, поставил на стол и посмотрел Луппи в глаза.
– Итак, – произнес я.
– Итак, ты был прав насчет своего приятеля Декейтера, – сказал он, нервно поглядывая по сторонам в тесноте переулка. – Не прошло и часа с тех пор, как ты покинул «Крокус Люкс», как явилась Ракель Аллаука в комбинезоне и толстовке с капюшоном. Никакой прически, никаких каблуков, никакого костюма. И никакой свиты, только пара неприметных охранников. Она прошла прямо через вестибюль, даже шага не сбавила. Сомневаюсь, что кто-то там, кроме меня, вообще понял, что это она. Но мужик, скажу тебе, если бы взгляды могли убивать, Декейтер уже бы сыграл в ящик.
– Едва ли. Не забывай, это же она к нему пришла. Как долго она там пробыла?
– Понятия не имею, я убрался минут через сорок после ее прихода. Службе безопасности отеля надоело, что я пристаю к клиентам с этой дурацкой анкетой.