– Старая школа. Молодец! – Я бодро хлопнул его по плечу. – Увидимся через пару дней.
Развернувшись, я услышал, как он приступил к своему занятию у меня за спиной. Он раз за разом пытался вызвать рвоту, пальцы впивались в горло, пока желудок, наконец, не сдался и не исторг все то, что в нем было.
Я надеялся, что это не было дурным предзнаменованием.
Глава двадцать девятая
Улицы на другом конце переулка представляли собой невзрачный утилитарный лабиринт, мало чем отличающийся от того, по которому я возвращался от Учаримы. Ничего удивительного, несмотря на блестящий новенький центр, Колыбель-Сити – довольно унылое место, куда ни глянь. Я немного покрутился на перекрестках, запрокинув голову, чтобы посмотреть на яростное небо, зашел в пару баров и опрокинул пару коктейлей, которые не хотел пить, поджидая любую слежку, которую могли послать Декейтер или Аллаука. Воспоминания о годах в СК и заданиях, которые мы выполняли вместе с Декейтером, продолжали всплывать в голове, словно мишени в тренировочном виртуальном тире. Некоторые из них были очевидными и ожидаемыми, их было легко поразить, другие же оказались неуловимы, они играли со мной в пятнашки, прятались в угасающих парах зелья из курильни, а некоторые и вовсе возникали из ниоткуда, оказывая тот же шоковый эффект, что и выскочивший из угла клоун в жуткой маске.
«Как это случилось?»
Декейтер кивает на «Хеклер и Кох», который лежит на бильярдном столе между нами, вместе со всем остальным подготовленным для миссии снаряжением.
«Как случилось что?»
«Повреждение, мужик! – сложив указательный и безымянный пальцы вместе, словно пистолет, он указывает на металл, изуродованный в нижней направляющей и казенной части ХК. В свете висящих над головой ламп повреждения, о которых он говорит, виднеются на тусклом корпусе оружия ясно и четко. – Похоже на довольно сильный взрыв».
«Резак из мононити, – я пожимаю плечами. – Подпустил кого-то слишком близко».
Выгнув бровь, он смотрит на меня, заряжая свой собственный «Ремингтон Рэд Райот» нелетальными патронами, по одному сухому щелчку реголита зараз. Сегодня он – лучший стрелок и голос разума, а я – его дублер-пистако, молчаливый грозный тип с мрачным лицом, на случай, если дела пойдут плохо. Это первые дни нашей совместной работы, и мы только прощупываем друг друга. Проверяем границы, изучаем местность.
«Не очень-то похоже на крутого оперативника из Черного Люка, приятель. Надеюсь, такое случается не часто».
Я качаю головой.
«Только раз».
«Почему ты его не починишь? Купи нужный сплав в магазине, пара часов работы, и он как новенький. Это почти ничего не стоит, и об инциденте можно забыть».
«Да, ремонт избавил бы меня от постоянных расспросов со стороны таких любопытных ублюдков, как ты».
Он улыбается, широко и натянуто, выброс адреналина не за горами.
«Ты все правильно понял».
«Тогда, возможно, я об этом подумаю».
«Нет, не подумаешь. – Он смотрит вниз, на открытый магазин „ремингтона“, но его внимание никуда не делось. Можно было прочувствовать парящую там силу. – Не хочешь рассказать почему?»
Мне требуется мгновение, чтобы принять решение и отпустить ситуацию. Я беру ХК одной рукой, другой прикасаюсь к изуродованному металлу.
«Некоторые ошибки следует помнить. Это явно одна из них».
Я взял очередной нежеланный коктейль и сделал глоток, хмурясь от неожиданно нахлынувшего прилива воспоминаний. Спишем его на эффект от трубки. Я оглядел барную стойку, но не нашел ничего, что могло бы отвлечь меня от ностальгии и былых ошибок. Ритмы посетителей заведения, в котором я находился, замедлились до предрассветной вялости. Рассеянное чувство ускользающего фокуса покрывало все словно медленно действующая токсичная пыль, оседающая на плечах оставшихся клиентов. Ничего не происходит, кроме того, что медленно проходят марсианские часы.
«Входящий вызов от бога-козла», – сообщила Рис.
«Отлично, – я схватился за эту возможность, – соединяй».
– Вейл, тебе это не понравится. – Голос Хольмстрема звучал странно. Я не привык к такому его тону и нахмурился.
– Ну да, почему ты должен отличаться от всех остальных, с кем я сегодня разговаривал? Что у тебя есть?
– В том-то и дело, дорогуша, что у меня почти ничего нет. Я провел небольшие раскопки на Земле около часа назад, и позволь мне сказать, что все прошло не очень хорошо.
Теперь я распознал причину странного тона – это было огорчение. Хольмстрем ненавидел терпеть неудачу в чем бы то ни было.
– Вроде бы ты сказал, что это словно на орбите припарковаться.
– Нет, это ты так сказал. Я сказал, что в задержке связи в четверть часа нет ничего легкого, и был прав. Но дело не в ней. Видишь ли, я довольно удачно внедрил шпионский шип в личные дела Надзора и накопал целую гору общей чуши на всю команду, начиная с Эдварда Текеле и заканчивая всеми, кто ниже – кстати, он оказался довольно милым человеком, – но стоило мне сунуться в файл твоей подружки Мадекве, как сигналы тревоги зазвенели отсюда до трона Пачамамы и обратно. И я говорю о серьезных контрмерах, Вейл. Я едва успел вырваться перед тем, как мне нанес удар ответный шип размером с член Супая в Судный день.
Я сидел в умирающем баре и смотрел на свое отражение в зеркале за бутылками. Информация впитывалась в мозг, я ей не мешал. Как я и сказал Чакане в лифте, я словно заранее знал об этом. Скопление аномалий, значит, надо ждать плохих новостей.
– Ты уверен, что дело не просто в потраченном времени? – чисто машинально спросил я. – Что система не из-за него так быстро засекла взлом?
– Вейл, это же я.
Я провел рукой по лицу.
– Хорошо. То есть она определенно не из вспомогательного персонала.
– Я бы сказал, что нет.
– Ты вообще хоть что-нибудь узнал о ней? До того, как пришлось валить?
– Отдельные фрагменты. – В его голосе снова зазвучало огорчение. – И даже они не сходятся. Ты сказал, у нее была семья?
– Да. Дочь-подросток и муж, они в разводе.
– Это не бьется с тем, что у меня есть. В файле, который мне удалось извлечь, сказано, что она не замужем, иждивенцев нет.
– Ну, – сквозь марево зелья я попытался разглядеть в разворачивающейся картине хоть какой-то смысл. – Возможно, это прикрытие. Какая-то мера безопасности?
– Разумеется. Ну, или прикрытием было то, что она рассказала тебе о своей семье. Работает и так, и так.
– Как ее выдумка о дочери и разведенном муже работает в качестве меры безопасности, Ханну? Я в пятидесяти миллионах километров от возможности встретиться с кем-то из них. Какой смысл лгать об этом? Какой, блядь, смысл вообще об этом упоминать, если уж на то пошло?
– Возможно, она не доверяла тебе и решила перестраховаться. Возможно, ей просто нравится лгать мужчинам. Возможно, она намеренно накладывала на себя дополнительные слои, чтобы ты не смог ее прочитать. Я понятия не имею. Но она точно что-то вроде тайного агента – контрмеры во всех ее данных указывают именно на это, – так что прикрытие, вероятно, стало ее второй натурой. Возможно, она думала, что образ разведенной матери смягчит ее в твоих глазах, сделает более уязвимой. И так она проникнет под твою защиту.
«Думаешь, она проникла под твою защиту, Вейл?»
«Заткнись».
Я прочистил горло.
– Это все, что у тебя есть? Мэдисон Мадекве – одиночка, детей нет, лгунья?
– И ей тридцать семь лет. По земным меркам.
– О, приятно слышать!
Повисла долгая пауза, я уже решил, что Хольмстрем, вероятно, отключился.
– Ты не возражаешь, если я спрошу, где ты находишься, Вейл?
– В дешевом баре.
– Это я уже понял. В дешевом баре где?
– Разве это имеет значение?
– Судя по сигналу, я рискну предположить, что ты уже уехал из города в Нагорье. Охотишься на Мэдисон Мадекве и ее похитителей?
Я сердито уставился в недопитый коктейль.
– Типа того.
Еще одна пауза. На этот раз голос Хольмстрема прозвучал напряженно.
– Придерживаешься ли ты какого-либо немедленного курса действий?
– Нет. Просто шарю вокруг.
– Тогда, пожалуйста, пока не выходи за рамки этого. Подобные меры противодействия взлому означают, что ты явно наткнулся на что-то серьезное. Я освободил свое расписание. Завтра я намерен повторно сунуться в данные Мадекве…
– Ханну, спасибо, но ты не должен…
– Я должен. Я не позволю, чтобы меня выперли из какого-то сраного гражданского хранилища данных только из-за задержки связи на четверть часа. Когда у меня был штурвал «Невесомого Экстатика», я сражался и выигрывал бои данных на вдвое большем расстоянии, даже не вспотев! – Его голос смягчился. – И я не позволю тебе бродить по Нагорью без критически важных данных, которые могли бы сохранить тебя в целости и сохранности. Ты пока посиди, Вейл. Я с тобой свяжусь.
Он отключился, оставив меня пялиться в зеркало бара.
«Я же тебе говорил, Никки. Я же, блядь, говорил. Прикид второй команды, черт бы тебя подрал».
«Ты не со мной разговариваешь?»
«А тебя зовут Никки?»
«Нет. Но лейтенанта Чаканы нет здесь ни физически, ни электронно, как бы сильно вы по ней ни скучали…»
«Очень смешно».
«…и в мои обязанности входит следить и, по возможности, повышать уровень твоей психической стабильности, так что…»
«Мой уровень психической стабильности в норме, спасибо тебе большое».
«Да, теперь ты говоришь со мной, а не с людьми, которых здесь нет».
«Да ты что? – Я встал и одним глотком допил остатки коктейля. – Ну а теперь ты можешь заткнуться и вызвать мне такси до Гингрич-Филд. Ангарный комплекс „Сандеко“».
«Думаешь, посещение места исчезновения Пабло Торреса даст какие-то результаты в твоем нынешнем состоянии?»
«Я думаю, что больше у меня вариантов нет. Просто вызови такси».
«Сделано. Краулер прибудет через три минуты».