– Условия вашего выходного пособия, мягко говоря, удивительно мягкие.
– Я молчу о вашей политике эскадрона смерти на борту «Заката в Сапфире», а вы платите мне выходное пособие и не бросаете на растерзание волкам?
– Другим мужчинам и женщинам на вашем месте грозила бы смертная казнь.
– Да, но не когда «Блонд Вайсьютис» и их клиентам светит крупнейшая пиар-катастрофа, а сакранитам – невероятный пропагандистский козырь.
Он стискивает челюсти.
– Это в лучшем случае дешевое предположение, в худшем – вопиющая фантазия, и при любых обстоятельствах не имеет отношения к рассматриваемому вопросу. Вы понимаете, что произойдет с возможностями вашей Осирис?
– Вы собираетесь ее вырвать, – бесцветным тоном говорю я. – Выравнивание функции первичной гарнитуры, звуковая система, основанная на резонировании костной ткани, подключение по широкому каналу, интуитивный интерфейс – все это исчезнет.
– Это верно, – кажется, мой рассказ его воодушевил. – По контракту мы не можем допустить вашего дальнейшего существования в качестве полноценного оверрайдера после ухода из «Блонд Вайсьютис». В то же время обширные исследования, проведенные нашим психологическим отделом, показали, что полное отключение от Осирис после стольких лет связи может привести к неприемлемому уровню психоза, и мы бы не хотели, чтобы это оставалось на нашей совести.
Я не могу сдержать ухмылки.
– На вашем чем?
Его тон снова становится резким.
– Вы по-прежнему сможете получать доступ к основному функционалу систем Осирис через соответствующим образом настроенные внешние приемные устройства. Я надеюсь, вы это понимаете.
– Конечно, – я киваю на его кольцо. – Тебе будто разрешили трахать жену через занавеску в душе.
«Ты преувеличиваешь. Потеря точности не обязательно должна быть такой уж страшной».
«А ты заткнись».
– Разумеется, я не встречался с вашей женой. Как знать, может, вы сочтете это плюсом. Или так подумает она.
– Что вы сказали?
Я чувствую зуд в ладонях, предчувствие насилия. Оперативное расторжение контракта, изгнание на Марс, разлука с Рис. Кто-то должен за это заплатить, им вполне может оказаться этот парень – вежливое корпоративное лицо «Блонд Вайсьютис», мягкое и бесстрастное, совершенно не запятнанное кровью, которая пузырилась и плавала в невесомых коридорах «Заката на Сапфире», словно ярко-красные игрушки, брошенные бездумными детьми.
– Ты, блядь, оглох или что? – Я немного наклоняюсь вперед. – Я сказал, что не могу представить себе ни одной хотя бы наполовину порядочной женщины, которая позволила бы тебе коснуться ее своими потными маленькими лапками или тощим вялым членом. Брось, чувак, она с тобой исключительно из-за денег, признай это…
Он кидается на меня сквозь бранегель и выведенные там юридические заклинания. Гель лопается и исчезает, юридическая магия гаснет, камера погружается во мрак, а я встаю, чтобы встретить его посреди освободившегося пространства, ухмыляясь словно череп.
Яркий белый свет от осветительных панелей, установленных низко на стене рядом с кроватью. Следы мучительной боли, пронзающие при каждом пробуждении, быстро тают.
Я резко выпрямляюсь. Бодрый, как солнечный блик на стали.
Разноцветные вспышки перед глазами, диадемы и прицелы, увеличивающиеся и уменьшающиеся. Я подношу руку к лицу в поисках гарнитуры.
И нахожу только обнаженные, недавно открытые глаза.
Я снова моргаю и быстро вывожу тепловую карту комнаты ради чистого наслаждения действием. Чувствую, как смешок застревает в горле, приходится кашлянуть. Я встаю с кровати и едва не падаю навзничь.
«Ты все еще страдаешь от плохой координации двигательных функций после операции на нервном интерфейсе. На данный момент тебе следует избегать резких физических движений».
«Рис? Боже, Рис, ты звучишь…»
Ее голос звучит четко и близко, и от знакомой хрипотцы у меня впервые за много лет встают дыбом волосы на затылке. Она звучит как секс сам по себе, как смерть во имя благого дела, как ясность цели без тянущего назад тягостного груза миллиона грязных маленьких компромиссов по пути…
«Могу представить. Технология значительно продвинулась вперед за последние четырнадцать лет. Подстраиваю твои нейронные реакции».
Как все нарушенные обещания юности, теперь исправленные и обновленные, как блики послеполуденного солнца на волнах Индийского океана.
Как острый, холодный отблеск света на смертоносном клинке.
Часть третьяПод давлением
Если ситуация кажется сложной, запутанной или зависящей от многих факторов, будьте уверены, что на самом деле это не так. Ваша задача проста – спасти корабль любой ценой. Остальное – логистика.
Так какая часть, говоришь, называется кораблем?
Глава сорок первая
Прошла неделя, из-за новостей о жестокой смерти Аллауки в доме Нины Учаримы случились перемены. На входе в подъезд был установлен новый здоровенный замок повышенной надежности, а в вестибюле околачивался дородный охранник. Он был в гарнитуре и прятал под курткой что-то громоздкое, когда же я, не сбавляя шага, вошел во взломанную Рис дверь, он решительно шагнул мне наперерез, будто всерьез рассчитывал помешать.
– Хочешь умереть? – весело спросил я.
Он уставился на поднятый ХК или на призрака в длинном маршальском плаще, который его держал. Я наставил на него дуло дробовика. Громила ошеломленно покачал головой.
– Ты… но… ты, блядь, ты же мертв, мужик.
– Мне стало лучше. Снимай гарнитуру.
Он снял гарнитуру и протянул мне. Я кисло ухмыльнулся.
– Слушай, намного проще было тебя убить – не делай эту перспективу привлекательнее, чем сейчас. Брось гарнитуру, повернись, положи руки на стену и наклонись.
Гарнитура с легким стуком упала на пол. Он медленно повернулся и принял нужную позу.
– Слушай, мужик…
– Сильнее. Прижмись лбом к стене. Хорошо. Так, кто там наверху вместе с Ниной? Если соврешь, я ведь узнаю.
– Никто. – Он поспешил внести ясность: – Я хочу сказать, там просто какой-то парень. Я его не знаю. Какой-то Грег.
Я фыркнул.
– Грег из Гроквилла?
– Я не знаю его имени, мужик. – Нотка отчаяния в его голосе казалась вполне искренней. Рис навела на него гештальт-сетку и пришла к тому же выводу. Я приставил дуло «палубной метлы» к его почкам и увидел, как он дернулся.
– Спокойнее. Если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже умер.
Я убрал левую руку со ствола дробовика, сунул ее в карман позаимствованного плаща, достал позаимствованный дергач и выстрелил в охранника. Тот в конвульсиях рухнул на пол, ударившись лбом о стену с такой силой, что хлынула кровь. На стене осталось пятно. Я убрал дергач, обогнул скорчившееся тело и быстро поднялся по лестнице. В тумане трубочного зелья во время моего последнего визита лестницы казались бесконечными, но оказалось, стоит тебе укорениться в реальности, и бесконечность сокращается всего до десяти пролетов. Однако к тому моменту, как я поднялся наверх, недавно отремонтированные голень и лодыжка все равно разболелись. Очутившись на лестничной площадке перед дверью Нины Учаримы, я остановился перевести дух и прислушался, нет ли внутри какой активности.
«Две человеческие тепловые сигнатуры, расстояние между ними не меньше двух метров. Комната слева».
«Это же гостиная, верно?»
«Сложно сказать, у меня слишком мало отснятого материала для анализа. В прошлый визит Нина Учарима сняла твою гарнитуру сразу при входе, а за несколько мгновений до этого ты был не слишком сосредоточен на архитектурных особенностях».
«Полагаю, тебе это кажется смешным».
«Мне это кажется точным».
«Просто взломай дверь».
Замок поддался натиску Рис, и дверь бесшумно скользнула в сторону. Приглушенный свет в комнате за дверью. Я скользнул внутрь, одним касанием усилил акулий режим и услышал голоса.
– …не в этом дело, Нина.
– А в чем тогда? Ему легко говорить – «держите ее здесь», словно ничего не происходит. Джефф Гэвел мертв, если ты не заметил. Мэр мертва, мудак-оверрайдер мертв, все это начинает выглядеть чертовски заразно.
– Мы не знаем, связано ли это…
– Ой, да брось, Грег!
Я вошел в просторное жилое пространство за прихожей. Нашел две человеческие тепловые сигнатуры, как и было обещано. Учарима стояла у окна, сердито глядя на улицу, а бледный тощий персонаж сидел за обеденным столом метрах в трех от нее, перед ним вместо посуды лежали снятая гарнитура и неприметный серый пистолет. Парень увидел меня первым, задолго до того, как начала поворачиваться Учарима, возможно, ХК в моих руках не настолько сильно бросался в глаза, как следовало бы. Он вскочил на ноги, одним плавным движением схватил со стола пистолет.
– А ты, блядь, еще кто такой? Тебе лучше…
Бахнул выстрел, эхо от него резким вспыльчивым громом отразилось от низкого потолка. Противопехотный заряд угодил Бледному в грудь, остановил его, словно пощечина, и швырнул на пол за столом. Он больше не двигался, и мне даже не нужно было проверять – использованный заряд превратил содержимое его грудной клетки в фарш для болоньезе. Я уже сменил цель и наставил «палубную метлу» на Нину Учариму прежде, чем та успела на меня броситься, – судя по выражению ее лица, она всерьез обдумывала такой шаг.
– Вот не надо, Нина. Одного идиота на сегодня достаточно.
Она замерла на полушаге. Мгновение широко открытыми глазами смотрела на останки Бледного, затем с поразительной скоростью взяла себя в руки.
– Привет, оверрайдер, – ровным тоном сказала она. – Хорошо выглядишь для мертвеца.